Не паникуйте!

          (картинка из интернета)

          Камчатка, как известно, славится повышенной сейсмоактивностью. Населением замечено, что трясти, почему-то, чаще начинает осенью и зимой. Преимущественно, вечером или ночью.

          Любой школьник знает правило «безопасного места» – в какой проём нужно встать в случае землетрясения, где самое прочное место в здании. Там, как правило, висит соответствующая табличка. А вот на лестницу заходить строго запрещено. Лестничные пролёты обваливаются первыми.

          В девяностые годы, когда произошла эта история,  у жителей полуострова сложилось впечатление, что Земля находится в шоке от происходящих на её теле событий: захвата телецентра в «Останкино», экономической неразберихи, бесконтрольной инфляции, и её на нервной почве лихорадит.

          В одной из квартир нашей пятиэтажки жила Тарасовна, – бабуля весьма крепких форм. Она была счастливой обладательницей индивидуального телефона, как участница  Великой Отечественной войны.

          Проклиная вечно вырванный провод в общественной телефонной будке,  весь подъезд ходил к ней звонить и никогда не знал отказа. Всегда радушно примет.

          Таким образом, Тарасовна знала всё обо всех. Однако, из крепко сжатых уст наружу выходила только нужная информация, чем бабуля и снискала всеобщее уважение.

          Землетрясения той осенью случались чуть ли ни через день, и уже перестали кого-либо удивлять. Ну, тряхнёт от силы два-три балла. Эка невидаль! Все и внимание на это перестали обращать.

          Однако, спокойствие населения пошатнулось, когда из радиоприёмников стали регулярно слышаться угнетающе-профессиональные голоса: «Уважаемые горожане! Не исключена возможность катастрофического землетрясения! Датчики фиксируют повышенную сейсмическую активность.  Отвечая на вопросы радиослушателей о том, стоит ли рассчитывать на то, что серией мелких землетрясений разойдётся основной заряд, сообщаем: нет! Это взгляд обывателя. В период повышенной активности следует быть готовыми к тому, что землетрясение может быть сильным. Поэтому, убедительно просим вас собрать «тревожную сумку». Положите в неё тёплые вещи, носки, консервы, спички, сухое топливо, воду, документы и прочее…. У кого есть гараж, сделайте там запасы продовольствия…».

           Понятное дело, когда тебя голосом Левитана предупреждают об угрозе жизни, только что без воя сирены, навряд ли захочется дальше беспечно лежать на мерно расшатывающейся кровати и отстранённо наблюдать за хрустальным перезвоном люстры.

          Итак, около восьми вечера под ногами заходил пол квартиры, но не так, как мы привыкли: на этот раз толчки были вертикальными, подбрасывающими, из-под низа. Захлопали дверцы шкафов, затренькали люстры. За сами  шкафы было не страшно: они давным-давно прикручены к стенам. А вот топот хрустальной вазы, которой стало интересно, что там, внизу, начинал навевать тревогу...

          Через несколько секунд затрясло сильнее и характер толчков сменился:  как будто нашим домом кто-то стал размешивать в кружке чай. Из-под земли раздался гул. Дом потрескивал, тряска на убыль не шла, а наоборот, усиливалась.

          Многие соседи были дома. Моя семья в полном составе сгруппировалась у раскрытых входных дверей и прислушивалась.

         Повсеместно слышалось щёлканье замков:  это раскрывались двери квартир. Обеспокоенные соседи стояли наготове с «тревожными сумками».  Все надеялись, что сейчас всё прекратится и бежать никуда не придётся…. А между тем, ничего не прекращалось, вибрация становилась всё сильнее и сильнее!

           И тут, эхом через весь подъезд, прокатился трубный голос Тарасовны: «Неее паникуйтеееее»!

           Это послужило сигналом.

           Все разом сорвались с мест: с топотом, гулкими ударами по прутьям перил и внезапно появившейся резвостью, которую пробуждало знание, что находится на лестнице сейчас крайне нежелательно!

           Гурьба броуновским движением заполонила улицу. Разговоры от страха были эмоциональными, громкими.
 
           «Сёдня иначе бабахнуло! По днищу!»

           «Да! Представляю, что у вас на пятом этаже было, если у нас чуть пол не треснул!»
      
           «Господи! У меня сейчас вода выкипит, которую я на пельмени поставила… Совсем забыла про неё от страху... Пошла к дверям на разведку, что там происходит, да так и убежала...»

           «Японский городовой! У меня паяльник остался включенный!»

           Постепенно гул из-под земли стал утихать, но никто не спешил домой.
 
           «А вдруг ещё тряхнёт? Баллов пять с половиной-шесть точно было!»

           А тряхнуть действительно могло. Есть такая сейсмическая закономерность – более сильный повтор в течение суток.

           Тарасовна медленно оглядела соседей, словно многодетная мать: кто-то был в одном носке, кто-то в разных тапочках на босу ногу, но при этом, в тёплом пальто. Борис Аркадьевич вообще надел розовую шапку уехавшей в командировку жены...         
            
           У Семёныча, единственного соседа без "тревожной сумки", под курткой утробно заорал кот Барсик. «Да я вообще дома после смены спал», – как бы извиняясь за свою безответственность, пояснил он.

           – Думаю, на сегодня всё, трясти больше не будет, – спокойно, но авторитетно сказала Тарасовна. – Пойдёмте домой, пока пожару не наделали...
 
           И все разномастной толпой стали подниматься, посмеиваясь по пути, что, мол, теперь-то мы знаем – что у Семёныча в доме самое дорогое...