Творчество ревниво

Виктор Матюк

Творчество ревниво 

Творчество ревниво, к нему нельзя относиться нерадиво, 
Что-то писать торопливо и при этом крупными глотками пить пиво!
Оно желает большего, чем ты можешь дать, пришла пора его условия принять,
Чтобы с ним вровень шагать и ни пяди земли ему никогда не уступать!
Слыханное ли дело, чтобы за работой время так быстро летело?
Люби его пламенно и нежно, и оно отплатит тебе безбрежно!
Свежо придание, но верится с трудом, стынь за окном,
Снегом засыпает деревянный дом, дела отложены на потом,
Стенаешь, скорбя, умоляешь себя, не погубить время зря!
Муза вблизи меня почти полдня мертвецким сном спала,
Поднялась и враз стала беспечна и весела, к столу небрежно подошла,
И едва ли не вприсядку вокруг него пошла, ни баба, а полночная звезда,
Которая ранним утром взошла, тихо прошла сквозь ворох высокой травы,
Но сняла кепку с посидевшей головы, она, как светлый ангел,
Преследовала одну весомую цель: её пьянил Коктебель,
Не вовремя скрипнула дверь, упавшая с ржавых петель,
Пока день был светел, тихо шумел на старом подворье ветер,
Никто упавшую дверь даже не заметил, только поднявшийся снежный вихрь
О приходе новой звезды громко возвестил, и те слухи по всему околотку пустил!
Чтобы он не говорил, как бы он не судил, он толпу не убедил, что та звезда
С небосвода по доброй воле ушла, зачем же она пришла в эту даль,
Где шумит пожухлая листва, и творческий дух сопровождает грусть и печаль?
Мне и грустно, и тяжело, не взошло брошенное в строку проросшее зерно,
Прошлое мимоходом вспоминая, играя и дразня, память истину выпытывает у меня!
Рот наглухо закрыт, печален его вид, но он молчит, его слог всеми забыт,
Карта бита – нечем крыть! В дверь сквозит, голова болит, туловище дрожит!
Как ему дожить до утра? Доконают хилую плоть холода, а потом закопает пурга,
А сама уйдёт в бега туда, где главенствует столетняя тайга! Вот и дожил до тех часов,
Когда кое-кто из истцов из чужих фраз и слов попытался  убрать несколько букв,
Исказилась суть за каких-то пару минут, истина отбилась от рук, думы покоя душе не дают!
Минуты бегут, часы идут, промозглые ветер дует в грудь, не обессудь, мой нежный друг,
Что ныне я не чту все законы земного бытия, скользит стезя, от вьюги слипаются глаза,
Нет былого куража, дрожит рука, силу теряет строка, нет в ней былого тепла,
Давно пора добавить ей пищи с барского стола, чтобы она впредь не врала
И тщательно подбирала слова, когда творческая жизнь и вправду станет тяжела!
С раннего утра вновь зазвонят церковные колокола,
Привкус холода и тепла дойдёт до покинутого всеми нутра,
Больная рука вытрет липкий пот с высокого чела,
Свысока посмотрит на былые дела и скажет себе,
 Что всё на одной и той же волне! Иного ждать не приходится,
Вот если распогодится, тогда свежая творческая волна добавит толики ума
 Для важного седока, лихо оседлавшего Пегаса, но ещё ни разу
Не дописавшего до конца значимую фразу!
Слова небрежно выводит клешня, буквы ложатся плашмя,
Слышен их храп, как и мой каждый шаг, масштаб сокращён,
Грех упреждён, былую гладь, якобы испортил старый краб,
Ему не привыкать в мутные воды свои клешни совать!
Плача и стеня, что взаймы пытаюсь взять от божьего лица,
Пот льётся в три ручья, словно с молодого воробья,
Чья стезя только началась, бог весть, откуда показуха взялась!
Кирпич на кирпич, слово на слово и вот здание готово,
Ничто не ново под Луной, только свет другой,
Влажный и сырой, как будто морось над седой головой!
Ей не впервой творит за мрачной и высокой стеной,
Слышен лязг некоторых слов, едва уловим меж ними дрязг,
Каждый на что-то горазд, кому-то бог даст шанс, а кому-то - нет,
Кто-то немощен и сед, он застыл в ожидании несчастий и бед!
Ветер грустный и сырой порхнул над рано поседевшей головой
И мгновенно исчез за косматый занавес грозовых небес!
Стёкла в доме дребезжат, словно гранит или базальт,
Фразы дрожат по три или четыре раза, пока ты их будешь писать,
На них давит безвестный базальт, слова уже хрипят,
К тому ж никто из тех слов не бьёт баклуши, развесив долу уши!
В голову лезет разная чушь, на грудь наваливается грусть.
А плоть лишается чувств, о них на краткий миг забудь,
Одумайся чуть-чуть, и тогда чуждая для них среда
Покинет родные пенаты раз и навсегда! О да!
Неразумение строк таково, что они не хотят слышать никого,
Их волнение велико, что было, прошло, голову ветром автору снесло,
И белым снегом её занесло, да, ему и вправду тяжело, а кому из пишущей братии легко?
Исхудал словесный бюст, ничего слышно из его сомкнутых туго уст,
Только грусть сквозит во всём, не подготовлен запасной аэродром,
Есть только запустевший старенький дом и жуткая стынь за окном!
О, творец! Не дай заблудиться в трясинах словесных, сухих и пресных,
Узких и тесных, наивных и честных, помоги со скользкой стези не сбиться
На краю пропасти стремглав не очутиться! Небо хохочет, в сарае кричит кочет,
О, небо, кто же мне в моих мытарствах поможет? Кто мою душу растревожит?
День прожит и хорошо, до рассвета ещё далеко, истина высоко,
До неё уже не дотянется авторское перо! Скрипит потерянное звено,
Оно забилось в расщелину слишком глубоко, не видит око его,
Но естество чувствует по наитию, что ход грядущих событий
Сулит великие открытия, остался только шаг до нового бытия!
Вдруг сразу оборвалась незнакомая стезя из грязи, ливня и дождя,
Ног твёрдый взгляд не даёт разуму отступать от намеченной цели ни на пядь,
Хотя на том пути горные выступы, как крепостные стены  торчат,
Им не привыкать на путь истины строптивцев наставлять!
С испугу слова бегают по замкнутому кругу, им ни к чему прошлые заслуги,
Они делают робкие потуги, чтобы свою честь спасти
И от горести не захлебнуться на том пути!
Рок рамки творчества сузил, творческий ритм притормозил, 
Едва ли начатое дело в сыром подвале не погубил!
С ним воевать даже не думай, он владеет нужной суммой
Денег и знаний, горечь стенаний, дум и разочарований
Ни к чему не приведут, лишь сильнее затянут на шее жгут,
Но крепостные стены долу не падут, им на помощь лжецы придут,
И спасут от рабских кандалов и пут! Будет дан салют в честь дня победы,
Праздновать будут даже соседи, но они разбегутся по домам ближе к обеду!
Их кредо – путь, ведущий к победе! Слова ложатся на бумагу бессвязно,
Звучат невнятно, часто твердят одно и то, повторяясь многократно,
Хотя выглядят монолитно, мечутся туда и обратно, спускаются со стези покатой,
На штанах заплата на заплате, ничто тем словам и фразам не свято,
Об этом говорилось неоднократно и что? Ничего страшного не произошло!
Все ходят жить богато, иметь барские пенаты, здесь же одни лишь утраты,
И всегда и везде только ты во всех бедах виноватый! Живёшь от зарплаты до зарплаты,
Ходишь патлатым, выглядишь сутуловатым, немного поддатым,
Работаешь не хлеба ради, на тебя нападают местные бабы,
Как заморские пираты, от них не жди пощады!
Только рок бесноватый, страшный и лохматый,
Мой постоянный провожатый, до сих пор неженатый,
Пытается загладить все шероховатости и злобу от грешника отвести,
Ему с ней не по пути! Хоть целый мир пешком обойти, лучше своих мыслей тебе не найти!
Чеканю профиль жития, но грешен я, свет настольной лампы поёт слащавые дифирамбы
Словам и фразам, не повторившись ни разу, доводит автора до экстаза!
Хотя язык развалин далеко не идеален, он и грустен, и печален,
Его неразумение такого, что никто не замечает внутри него ни зло, ни добро!
Всё, что было, прошло, не осталось на поверхности ничего! Там и без того светло,
Досужая мысль стучит, как о доску тупое долото, в глазах становится темно!
О, сколько перемен нам готовит этот мир, каждый на себе сполна уже ощутил,
Тяжесть прекрасных и дивных картин, что бог нас погрузил, и в быль воплотил
Свои мечты, заставил бороться мысли зелёный листы против блуда и нищеты!
Сломано по жизни немало преград, ты говорил много фраз невпопад
И каждой был неистово рад, что-то копил про запас, но ни одна из фраз
Не засверкала, как огранённый алмаз, менялся пейзаж много раз,
Прежней оставалась творческая связь, я учился безбожно лгать,
Чтобы пару фраз удачно любопытному читателю подать!
Связь между словами укоренялась прочно, и оставалась бессрочно
И навсегда в многоголосой толпе, она внемлет людской молве,
Чья память незабвенно живёт, и скромно ведёт чужим грехам счёт!
Творческий посыл разум туманит, он и тебя и толпу стремглав обманет,
Но без дела не оставит, пройден путь страданий и нет разумных оснований
 Для доказательства лжи, странное чувство топорщится в хилой груди,
Любую сторону жизни возьми, и тут же разум потеряешь ты!
Только время приносит свои извиненья неправомерным оскорбленьям!
Чужой образ в колеблющемся пламени  гаснущей свечи новыми чертами оброс,
Ребром встал вопрос: так кто ж готов в твоё творчество вонзить огромный нож?
Что посеешь, то пожнёшь! Куда ты свой нос суёшь? Душу напрасно не тревожь,
Запомни, что тот, кто ловок, различает ясно, что пустяки, а что опасно?
В искусстве нельзя откровенно лгать и лицемерить, к тому же там не дозволено
Надеяться и верить, лучше бесчестье проявить к тем, кто тебя пытался в грязи утопить!
Вспомнить и сразу забыть, что ложь выплывает из сизого тумана,
Выглядит наивно и странно, часто злословит и на ходу признаки злобы ловит!
Говорит остро, но сохраняет в душе едва заметное тепло,
Жить грешно  никому не запретишь, лучше лишний раз промолчишь,
У алтаря на коленях час или два постоишь, и постигнешь тот злосчастный миг,
Когда в словах одна вода, и от слащавых речей нет толка никогда! Беда! Беда!
Тлен и суета и каждого длинного седая борода, ветер ту бороду неистово трепал.
Но ни разу её хозяина лжецом не назвал, ты в рай стремглав попал,
Но ты же ещё не умер, лишь услышал громкий зуммер, трубку не поднял,
Чтобы рок раньше времени не торжествовал! Оберегаю  творчество ревниво,
Пишу иной раз торопливо, но различаю ясно всё, что вразумительно и прекрасно!
Не мудрено твердить одно и то, можно злословить остро, но делать это опасно,
Очень страшно вступать с одним пером в бой рукопашный за соседним углом,
Там даже днём темно, и ворья полным полно, небо тучами заплетено,
И зашторено домашнее окно, так безопаснее для всех, чужой успех коробит душу,
Трясёт тело, как ураганный ветер старую грушу, в холод и в стужу перед злом не струшу!
Буду жить, и любить, как жена при старом муже, бывало намного хуже,
Путь не виден из-за густых кружев бытия, узкая стезя до конца не видна.
Там лишь тени от письма, рядом клён зачах, и плющ, повисший на сухих ветвях,
Былой размах письма выражен в нескольких строках стиха,
На поверхности видна лишь красочная кайма, горе от ума,
В устах томная тишина, через проём открытого окна
Лишь слышен лёгкий шелест пожухлого листа!
Ты погас во мнении света, душа томлением согрета,
Но не получает ответа от ураганного ветра,
Нет ни ответа, ни привета, но честь задета,
Дымится ещё во рту сигарета, песня до конца не допета,
Нет дыма без огня, отблеск янтаря в виде тонкого луча
Проходит сквозь сгорбленные до земли худощавые на вид тела!
Муза и поэт образуют спетый дует, коль его нет, зачахнет их скелет,
Он будет растерзан, как дворовый пёс, от которого попутный ветер остатки пищи унёс!
С тех пор он сидит на диете, всё для того пса в запрете: и жена, и дети,
Он измучен чересчур, в глазах прищур и множество худощавых фигур,
Натягивающих между собой тонкий шнур, их взгляд недоброжелателен и хмур,
Они выходцы из разных общественных культур, пожалуй, у Музы вид одичалый,
А у поэта вид усталый, им тратить силы - нет никакого расчёта,
Лишь к искусству есть взаимная охота, но там распри, склоки и прочие пороки!
Вместе с чувственной натурой трудно жить и её изъяны не любить,
Запиваешь боль горькой микстурой, ходишь с головой понурой,
Меряешь себе температуру, вылезаешь из шкуры, только бы в натуре
Услышать сладкую лесть, хотя в ней немало неправды есть!
Как ни обмануть высокий чин, никто из обманутых мужчин
В обмане не сознается, хотя чужая ложь никогда не забывается!
Конечно, ничто в этом мире не вечно, ничто не длится бесконечно,
Мы женщин ветреных страстно любим, целуем Музу, себя вот-вот погубим,
Сук, на котором сидим, своими руками рубим, отдавая свои почести другим!
Воля над чувствами и временем не властна, но творческая жизнь прекрасна,
От неё отдаляться страшно, там много соблазна, разума и маразма,
Лишь судьба беспристрастна, будущность иллюзорна, и даже разуму неподвластна!
Слёзы падают наземь часто, им – не указ никто, только член в пальто,
Когда же слова друг к другу стремятся, им нечего бояться,
Они вместе играют и резвятся в будние дни и на святцы!
В приливе нежной тоски пишутся стихи в полруки о высокой любви,
Когда б Муза хилым спутником была б, каждый её орган был бы слаб,
Даже если велик её грехов масштаб! Ты, как эскулап, как друг иль брат,
Сжавший порок в кулак, в тот оставив баб на произвол судьбы,
Сидишь всю ночь в тиши и пишешь опусы свои о страсти и любви!
Не говори мне про любовь, не проливай на землю кровь,
Любая ложь – рассадник зла, и она готова выстрелить из-за угла,
Или же затмить на краткий миг глаза, чтобы из-за запотевшего стекла
 Творческая жизнь порочно выглядеть не могла!
Жду прилив  творческого куража с полудня до шести,
Без него могу с ума сойти, не знаю куда идти,
Куда податься и с кем творчеством заняться?
События должны чередоваться,
Чтобы в памяти надолго остаться!
Нет для любящих сердец уместней кары, чем венец!
Творческое вдохновенье длится краткое мгновенье,
Его скрыть или прервать его связующую нить невозможно,
Можно пойти по следу ложному, и, судя по всему,
В пылу куража, пройтись по лезвию ножа,
И тогда вражеская стрела проткнет твою грудь наверняка!
Привет! Пока! Хватит валять дурака, взяв Фортуну за бока!
Да, она и вправду, судя по виду хороша, ноги от бедра, в меру умна,
Нежна и стройна, но такова она не одна!
Ваш покорный слуга с ней не понаслышке знаком,
Они вместе ходили по зелёной траве босиком,
Целовались тайком за углом, а потом появлялся в горле ком,
Слова целиком цеплялись за шершавым и корявым языком,
Опосля летели с ветерком, чтобы встретиться наедине с простаком,
Местным мужиком, размахивающим кнутом,
Хотя он был у своей бабы под каблуком!
Так вот он, ничем не был удручён, изредка издавал крик и стон,
Когда был своё творчество влюблён, вопль сливался с рокотом волн,
Но этот пижон что-то думал между строк, выходил из-за ворот,
Смотрел в бинокль, его мысли сплетались в клубок,
А мозг становился мягким, как мозг! Меня не зря оторопь берёт,
А рок делает предупреждающий звонок, чтоб не дай бог какой-то идиот
Не сбил Фортуну с ног! Вовремя понят намёк, всему - своё время,
Всему -  свой срок, но ты – не бог, и даже не пророк, чтоб дать поэзии новый толчок!
Ты знаешь десять Господних заповедей назубок, понял в них толк,
Но твои мысли, как дождевая вода уходят в никуда, то ли глину, то ли в песок!
Ты же дрожишь, как опавший с дерева листок, ты так же одинок,
Ты и вправду продрог, тебе покоя не даёт озноб, вот-вот свалишь в сугроб!
Печален будет последний итог!  Забыт комфорт, исковеркался слог,
Перед ним тысяча дорог, на одной - тюрьма, на другой - острог,
А на иной высокий порог, через него перешагнуть нельзя,
За ним стынь и холода, там кромешная темнота и беспробудная нищета!
Что ни верста, новая яма или высота, выпьешь полста, тотчас оживают уста,
Не такими страшными кажутся облака, и появляется острота пера
В пределах белоснежного листа! Словами глагола и устами пустомола
Звучит устрашение в образе неприятельского укола, во всём чувствуется школа,
Без ссор и без раздора нам не впору разобраться в сути нелицеприятного разговора,
А под старым деревенским забором накаляются страсти, Муза ловит птицу счастья за хвост,
Целуется с ней взасос, но молодой прохвост своё зрение услаждает
 И молодую девицу в искромётной любви убеждает, она же плод любви вкушает,
Не думает, не рассуждает, пёс лает, а караван идёт, пыль летит из-под колёс,
Обидно и больно до слёз всем, кто не успел сесть на отходящий паровоз!
Остался нерешенным вопрос: когда же вправду и всерьёз наши дни, как опавшие листья,
Прочь улетят, и сможем ли мы их когда-то вернуть назад, развеяв дым и смрад?
Хватит хохотать! Толпа, как меч в руках кровожадного палача, она привыкла рубить с плеча,
Не взвесив всё против и за, но тот, кто зряч и к тому же ещё и горяч,
Может больше потерять, чем найти на многотрудном и опасном пути!
Пустые слова вредны чересчур, их говорят, чтоб сделать перекур,
Или соблазнить дурр перед тем, как насовсем выключить абажур!
Чур! Чур! Глаза прищурь, мне известно, кто здесь балагур,
Сегодня он хмур, он едва не уснул, усевшись на старенький стул,
Малость вздремнул, в воспоминаниях утонул, сон перечеркнул Амур,
Он был назойлив чересчур, ему понравился мой гарнитур,
А на нём одна из приятных женских фигур!
Она, небось, была в иных краях рождена,
Статна и горда, не высока, но искры летят у неё из-под каблука,
Молоды её лета, не секрет: сколько ей лет, учтивость везде
В сутолоке и в суете поможет в беде, в неприязни и вражде!
Рок поэту не полезен, он глуп, на восклицания скуп,
Теперь уже забыт и сердцу не любезен, утерян доверия кредит,
Кто ему наглость простит? Разум впало в смятенье, душа – в нетерпенье,
Кто же допишет начатое произведенье? В груди бушует волнение,
Нет точки соприкосновения двух значимых особ, они столкнулись лоб в лоб,
Один из них остолоп, а другой, как оказалось, жлоб, и вот – печален итог!
Победить никто не смог! Беснуюсь и вою, ничего не могу поделать с собою!
Слава героям! Они под протяжные звуки гобоя встанут стеною во время утреннего прибоя,
Когда слова не успевает переваривать седая голова, а они прилетают на гребне кипящей волны,
Чтобы отдаться в руки едва дребезжащей гитарной струны! Творчество требует тишины!
Мысли пьяны, для них родные стены тесны, но рамки седой старины сулят утраты,
Как бедным, так им богатым, им всё некстати во время словесной рати!
Бывшие сёстры и бывшие братья постоянно наращивают друг другу понятья,
В ответ им шлют проклятья, ей-же-ей, кто же из них дуралей?
Не робей! Вкушай запретный плод скорей! Теснятся бледные виденья,
Там подобие столпотворенья, как в эпоху Возрожденья, пишется новое стихотворенье
 И все хотят по случаю погулять, привет родным передать, когда слова в ночи прозвучат,
И люди оценят авторский талант, только дилетант ничему не будет рад, свят, свят, свят!
Трудно умным и талантливым стать, ещё труднее жить и блистать, и в споры с роком вступать!
Как такое мнение понять? Никак! Он привык жить не спеша, творить, не выходя из шалаша,
Не затратив на духовную пищу ни гроша, он гол, как сокол, пропит дом и всё, что было в нём,
Вышел голышом, то есть в исподнем белье, не поверил ни себе, ни людям,
Спасся от долговой тюрьмы чудом! Вот, как пьяный бог оказался за бортом
Шальной стрелок, он любил писать между строк, что этот мир убог!
Не из гордости скупой спорил с роком и судьбой, вступал в распри с судьбой,
Но был горд собой, он пытался друга в жизни найти, но не сошлись дороги и пути,
Пришлось одному идти, обходя пустые пустыри, счастье гуляло вдали от обетованной земли!
Уважать Музу – это долг, и каждый честный человек был бы горд, если бы позволил бог
 Исполнить свои пожелания в срок, без оправданья нет прощенья, а пустые умозаключения,
Как та злополучная стезя, с которой уже свернуть никак нельзя, она извивается, как змея,
Может ужалить и даже убить, трудно её в своей правоте убедить! Можно глупость сотворить,
Но беду предотвратить, попытаться всё исправить,
Быть может, придётся на время глупость оставить,
И сделать вид, что душа, как прежде не болит,
И сердце не щемит, у него исчерпан лимит долгов,
Этот мир ни для кого не нов, он – жесток и суров,
Здесь нет ни врагов, ни друзей, порядочные люди пали среди степей,
Им о прошлой жизни напоминает шум ковыля,
А под ногами - осунувшаяся земля с могильного холма!
Авторскую природу трудно изменить, можно долг ему простить,
Какой-то грех напрочь забыть, вместе выпить и закусить,
Но не забыть порвавшуюся нить между родственной душой,
Когда сердце и она бьются вразнобой! Ты же нищ и одинок,
Ты же раб, но не пророк и не бог, за тобой плачет острог,
Мир мирской не стоит за спиной, ты в уединении глухом,
А над тобой рок с длинным хлыстом, это он по воле неба
Вложит в твой голодный рот корку чёрствого хлеба!
Ты же духовный калека, проживший более полувека,
Сбившийся со следа, и теперь, как загнанный зверь, бредёшь в никуда,
Вот-вот на горизонте затмится твоя путеводная звезда и что тогда?
Путь в никуда? Твоя судьба соткана из дырявого холста,
Небось, ткачиха была молода и к тому же вредна!
Творческий порыв рождается душой, когда автор не думает головой,
Вовне шумит прибой, глядь, а ты уже за роковой чертой и рядом с тобой нет никого,
Только странное женское естество! О-го-го! Тебе чего? Если тебя сюда привела слепая страсть,
Тогда мне на твои желания плевать, не хочу свои руки зря марать о женскую стать!
Мне бы самому с коленей встать и судьбу обнять без жара и пыла, сохранив мощь и силы!
Что было, прошло, в лету кануло оно! В глазах темно, но плоть хранит женское тепло,
Воспоминание свежо, но верится с трудом, что жаром полыхал весь дом,
Но холод стоял за окном! Внутри – дурдом, а за тонким треснувшим стеклом
Полон водоём хвалебных од, там свежий кислород, к нему ведут немало троп,
Каждый хочет себе присвоит запретный плод, не потеряв былых свобод!
Смышленый народ подставляет собственный горб под плеть и кнут,
Только бы вникнуть в истину и суть, не развязав собственный пуп,
Пусть мысль гуляет то там, то тут, наполняя жизнь благородством,
А за окном счастье Муза спрячет под тяжёлым сукном!
Когда же грянет гром и молния сверкнёт, неслыханное чудо произойдёт,
Ярким станет небосвод, и шум вешних вод к своей груди ту Музу прижмёт, 
Чтоб ей не нанести непоправимый урон, крик и стон пронесётся по всей округе,
В испуге, боль, причинив подруге, он опустит долу ослабевшие руки,
Потом она на досуге скажет бывшему другу, что больше не нуждается в его услуге!
Уедет в скрипучей колымаге по глубокой колее, им будет довольна вполне выбором своим, 
Им решать самим, что и как? Нам, главное, не проморгать и первыми начать
Празднество отмечать, но поберегись, ничто так скоро не старит, как неотвязная мысль,
Она растормошит смысл бытия, и вверх тормашками полетит жизнь твоя!
Ты остановишься у полевого ручья, нет ни семьи, ни жилья, оторопь берёт,
Потом приходит мерзкий озноб, да, ты – жлоб, но не раб и не холоп Музы своей,
Всё должно быть, как у приличных людей! Я удивлён, но хороший тон находится октавой ниже
И в Москве и в Париже, чем громкость выше, тем хуже, значит, стезя становится уже!
Творческий быт  с неимоверными трудностями сопряжён, он звучит как затихающий камертон,
И не потому, что сильно удручён, нет, он просто-напросто в Музу по уши влюблён!
Нет, не виновен он ни в чём! Его можно порицать за походку и стать, но нельзя признать.
Что его ум велик, а духовный мир его многолик, он – не алкоголик, он – трудоголик,
В него под рукой всегда есть черновик, туда заносится любой конфликт души и плоти,
Разум всегда в работе! Ну, что же вы ему статью шьёте! Он в поте лица
Постигает истину Творца, такова его стезя, проходящая мимо степного ручья,
Там вода чиста, как стезя и холодна, как гималайские снега.
Но не замерзает она никогда, её может припорошить пурга,
Но воду не скуют холода, её поступь тверда, течёт она не спеша,
Высоки берега того ручья, у которого моя юность прошла!

г. Ржищев
 2020-01-21
0:00