Заграничные встречи

Сестра владельца имения Глубокое Опочецкого уезда Псковской области Михаила Александровича Дондукова-Корсакова, Елена Корсакова, была выдана замуж за полковника артиллерии князя Владимира Николаевича Голицына (1802 -1844). Овдовев, Е.А. Голицына поселяется за границей в Гиере (Йере), на Лазурном берегу Франции, близ Ниццы. Именно здесь, в Гиере, произошло ее знакомство с семьей Льва Николаевича Толстого.

Начало второй половины XIX в. было тяжелым временем для семьи Толстых. В 1857 г. разводиться с мужем сестра Льва Николаевича, Мария Толстая. В это время сам Лев Толстой находится в Баден-Бадене и, узнав о драме сестры, записывает в дневнике: «Маша разъехалась с Валерианом. Эта новость задушила меня». Он срочно возвращается в Россию и, сняв в Москве дом, поселяется с Марией Николаевной и ее детьми.

Чуть позднее становится известно о тяжелой болезни старшего брата Николая Николаевича Толстого. Лев Николаевич очень переживал по поводу болезни брата. В дневнике он записывал «[31 июля/12 августа 1860.] 12 Августа. Положение Н[иколиньки] ужасно. Страшно умен, ясен. И желание жить. А энергии жизни нет...»

В 1860-м Николай Толстой с братом Львом и сестрой Марией с детьми выезжает на лечение туберкулеза за границу. Местом лечения выбран Гиер. Уже через три дня после приезда в Гиер в письме тетке своей Т.А. Ергольской Лев Толстой сообщает о знакомстве с Еленой Александровной Голицыной: «1860 г. Августа 28/сентября 9. Гиер... Климат здесь прекрасный. Лимонные, апельсиновые деревья, лавры, пальмы всю зиму с листвой, в цвету и с плодами. Здоровье Николеньки всё в том же положении; но только здесь и можно надеяться на улучшение, между тем как образ жизни его в Содене, путешествие и плохая погода несомненно принесли ему вред. Эти три дня стоит прекрасная погода, и говорят, что она здесь всё время такая. Некая княгиня Голицына живет здесь 9 лет. Она говорила Машеньке, которая познакомилась с ней, что она приехала сюда в гораздо худшем состоянии, чем Николай, а теперь сильная и вполне здоровая женщина...».

Здоровье Николая Николаевича не улучшилось. 20 Сентября 20/2 октября он скончался. Смерть брата была огромной утратой для Льва Толстого. «С Митинькой были связаны воспоминания детства и родственное чувство и только, а это был положительно человек для тебя и для меня, которого мы любили и уважали больше всех на свете.» (Из письма С.Н. Толстому 1860 г. Сентября 24 и 25/октября 6 и 7. Гиер.)

Лев Николаевич принимает решение похоронить брата здесь же. Он приобретает в мэрии города Гиер место на кладбище. «Похороны устроит к-ня Голицына, которая взялась за всё».(Письмо Л.Н. Толстого — Т.А. Ергольской 1860 г. Сентября 20/октября 2. Гиер). В 1882 году городское кладбище Гиера было упразднено и перенесено в «Ritorte», где оно
находится и в настоящее время. В числе прочих, были перенесены и останки Н.Н. Толстого.

После смерти брата Лев Николаевич остается в Гиере для лечения сестры Марии, у которой, по его мнению была депрессия. «...Машенька всё болеет или считает себя больной, вы знаете, что я недоверчиво отношусь к нервным болезням». Но сам Гиер, наводит тоску и на Льва Николаевича: «... Мрачнее этого города ничего нельзя представить. Он набит безнадежными чахоточными больными, и каждый день умирают...» (Из письма Л.Н. Толстого — Т.А. Ергольской, середина ноября 1860).

В этот период общение Марии и Льва Толстых происходит в основном с семьей Елены Александровны Голицыной. «Кн. Голицына, ее две племянницы, племянник, некто Норов и еще несколько человек составляют наш приятный интимный кружок». (Л.Н. Толстой — Т.А. Ергольской). Речь идет о детях кн. Михаила Александровича Дондукова-Корсакова — Надежде (в замужестве Янович), Ольге (Регенкампф) и Алексее (1822—1894) и об Аврааме Сергеевиче Норове, в 1854-1858 гг. бывшем министром народного просвещения.

«Княгиня Голицына не хороша и не молода, но отличная женщина», отзывался о Елене Александровне Лев Толстой. Хорошие отзывы он оставлял и о ее племянницах. В письме своей дальней родственнице фрейлине А.А. Толстой: «.. ваша хорошая знакомая Ольга Дундукова (Ольга Михайловна Дондукова-Корсакова — Регенкампф)... Она милая женщина, особенно потому для меня, что напоминает вас и любит...» (1860 г. Ноября 25/декабря 6. Гиер).

Елена Александровна Голицына была бездетна, но на ее попечении находилась племянница Катенька, или «К.А.». Исследователи творчества Л.Н. Толстого считают, что это была дочь брата Елены Голицыной и Михаила Дондукова-Корсакова, дочь полковника Павловского полка Александра Александровича Корсакова. Она нравилась Л. Толстому. Е.А. Голицына и ее племянница, по словам С.А. Толстой, послужили прототипами баронессы Шталь и ее воспитанницы Вареньки в «Анне Карениной».

Пребывая за границей, Л.Н. Толстой планировал собрать материалы для открытой им недавно школы и встретиться с несколькими интересными ему людьми, в частности, с А.И. Герценом в Лондоне. Поэтому он вскоре отбывает из Гиера. «...я стал испытывать тоску по родине; поэтому-то я и хочу сейчас начать свое путешествие, чтобы скорее его закончить...»

Сестру Марию Николаевну он оставляет в Гиере в окружении семейства княгини Голицыной: «С Машенькой я регулярно переписываюсь... Вообще она так пришлась к кн. Голицыной, к[оторая] там, что лучше требовать нельзя. Это еще говорил Николинька. Коли бы летом они поехали вместе на воды, это бы было превосходно...»

Весной 1861 г. вместе с остальным семейством отправляется на лечение за границу и сам Михаил Александрович Дондуков-Корсаков. Поселяются они в Брюсселе. Около 4/16 марта туда же прибывает и Лев Николаевич Толстой, который пробыл там до последних чисел марта. С рекомендательными письмами Герцена Толстой посетил в Брюсселе живших там эмигрантами Пьера Жозефа Прудона и польского «бойца за свободу» Иоахима Лелевеля, «умирающего на чердаке у цирульника»

Пользуясь знакомством с членами семьи, Толстой был вхож в дом кн. Михаила
Александровича. «Здесь я, напротив, живу очень тихо, это уездный городок в сравнении с Лондоном и здесь у меня знакомые Дундуковы, старик, старуха, две больные дочери и одна 15 лет, стало быть ничего нет по части Гименея» ( Л.Н. Толстой брату С.Н. Толстому 1861 г. Марта 12/24. Брюссель). Речь идет о Михаиле Александровиче, его жене Марии Никитичне и их дочерях Софья, Марии и Надежде Дондуковых-Корсаковых.

Под влиянием частых посещений этой семьи, у Толстого пробуждается мечта о семейной жизни. Через три с половиной месяца после отъезда из Гиера, Лев Толстой решается посвататься к племяннице Дондукова-Корсакова Катеньке, о которой, вероятно, часто говорили в семье ее дяди. В последних числах марта или в самом начале апреля Толстой пишет письмо сестре, остававшейся в Гиере, прося ее разузнать о чувствах к нему этой девушки и высказать свое мнение о ней (письмо не сохранилось). Мария Николаевна отвечает брату, что она не думает, чтобы девушка была влюблена в него, но все-таки эта девушка может быть для него хорошей женой и хорошей матерью детям. «Но я именно боюсь в тебе подколесинской закваски. Если это устроится, вдруг тебе покажется: «зачем я это все делаю»... И не придет ли тебе в одно прекрасное утро «тихая ненависть» к жене и мысль, что «вот, если бы я не был женат»... Вот что страшно!.. Если ты серьезно решишься сесть на тягло, то лучшей девушки и не надо. Она может тебя сделать счастливым, и ты тоже; но может ли тебя сделать счастливым положение женатого человека — вот главный вопрос».

Толстой пишет сестре второе письмо, также не сохранившееся. В ответ на это письмо Мария Николаевна уже горячо советует ему жениться на Екатерине Александровне. Она пишет: «Ради бога, не беги от своего счастья; лучшей девушки по себе не найдешь... Если ты начнешь рассуждать, то все пропало», — пишет она и советует брату «не думать и приезжать в Гиер». Еще не дождавшись ответа, Мария Николаевна пишет новое письмо, в котором еще более горячо советует Льву Николаевичу теперь же сделать предложение. «Чем больше я знаю Катерину Александровну, — пишет она, — тем больше вижу, как эта девушка достойна счастия, и как горько, если ты упускаешь свое собственное».

Толстой не решился на сватовство и в результате этих размышлений послал сестре еще письмо (оно также не сохранилось), в котором сообщал об отказе от своих планов. Мария Николаевна не могла удержаться — рассказала княгине Голицыной о письмах брата. Толстой одновременно с письмом к сестре написал письмо княгине Голицыной (и это письмо не сохранилось, но содержание его известно из ответного письма княгини) о том, что не может считать себя в чем-либо виноватым перед ее племянницей (очевидно, на основании того, что он никогда не подавал девушке ни малейшей надежды).

Главной целью Льва Николаевича пребывания в Брюсселе, кроме обычного обзора народных школ, был заказ скульптору Гифсу бюста покойного Н.Н. Толстого. После отбытия Льва Толстого в Германию, наблюдение за работой было поручено кн. М.А. Дондукову-Корсакову. Гифсом были выполнены два бюста Н.Н. Толстого, о чем скульптор извещал М. А. Дондукова-Корсакова письмом от 12/24 августа 1861 г. Оба бюста находятся в яснополянском доме Толстого.

Вскоре после отъезда из Брюсселя, Л.Н. Толстой узнает об издании в Лондоне А.И. Герценом «запрещенных в России стихов», среди которых была эпиграмма Пушкина на князя Дондукова-Корсакова. Лев Николаевич пишет невестке Михаила Александровича, княгине Аделаиде Николаевне, жене Никиты Михайловича Дондукова-Корсакова: «...любезная Княгиня Аделаида Николаевна, и просьба моя к вам: есть новое Герценовское издание всех запрещенных в России стихов. Так как Князь любит иметь все новости, я боюсь, чтобы он не купил эту книгу, а в ней есть глупые ребяческие стихи Пушкина на Князя Дундукова, хотя и не очень злые, но пошлые и насмешливые. Мне бы хотелось избежать этой неприятности для него и, зная вашу практичность и спокойствие, не говоря о других качествах, которые вы разделяете со всем семейством, я обращаюсь именно к вам. — Отвратите от него как-нибудь эту во всех отношениях мерзкую книгу, или вырвите этот листок, ежели он ее купит...» Так как письмо сохранилось в архиве Толстого, то, вероятно, оно не было отправлено.

В ходе заграничных поездок Толстой собирает учебную и педагогическую литературу. Помогает ему и кн. М.А. Дондуков-Корсаков с семьей. 11/23 апреля 1861г. он пишет Толстому из Брюсселя большое письмо со справками о народных школах Бельгии и сообщает, что ждет азбуки, которые должен ему доставить книгопродавец Классен для того, чтобы рассмотреть их все и послать то, что сочтет интересным для Толстого. Две английские книги от Классена495 496 и одна толстая от Трюбнера уже отправлены в Петербург «на имя министра Ковалевского». По тому же адресу будут отправлены, когда будут готовы, отлитые буквы, заказанные Толстым, — очевидно, для преподавания азбуки. В письме от 26 мая, уже из России, Дондуков-Корсаков сообщал Толстому: «...писал я вам из Висбадена прямо в Тулу и оттуда в Ясны поляны, уведомляя, что Ваши портретные карточки и отлитые буквы Вашей выдумки отправились в деревню Аделаиды Николаевны, которая вместе с Ольгой выехала из-за границы прежде нас, полагая, что тем ускорю желание Ваше на счет получения этих вещей».

12 (24) апреля 1861 г. Лев Толстой вернулся на родину. В это время он еще планирует посетить имение Дондуковых-Корсаковых Глубокое Опочецкого уезда: «Л.Н. Толстой — Гр. А. А. и Е. А. Толстым. 1861 г. Апреля 23. Москва.... две мечты занимают меня относительно вас. Первая то, что Пр[асковья] Вас[ильевна] заедет в Ясную, ехавши к Вадбольским, вторая, что вы поедете в Глубокое, и я приеду к вам и поеду с вами. Пожалуйста, сделайте, чтобы это сбылось».

Намерение его выполнено не было, о чем сожалел М. А. Дондукова-Корсаков и отмечал это в письме Льву Толстому от 29 мая 1862 из Глубокого: «По возвращении моем на родину дочь моя Мари, а по-вашему Марья Михайловна, сообщила мне письмо ваше от 18-го мая. В нем вы сами называете себя преступным, а по-моему были вы, любезный Лев Николаевич, несколько виноватым, что прервали без всякой причины ваши отношения со мной, которые были столь нецеремонными и, смею сказать, самые дружеские.

И вот в доказательство, как я ценю или как я придираюсь к словам вашим о дефицитах, я принимаюсь опять за перо, чтобы поговорить с вами и отвечать на сделанные вами вопросы».

Но Льва Николаевича поглотили другие заботы. 23 сентября 1862 года он женился на Софье Андреевне Берс.

Общение с семейством Дондуковых-Корсаковых нашло отражение и в творчестве Льва Николаевича. От одной из сестер Толстой услышал историю, легшую в основу повести «Поликушка», писание которого было начато в Брюсселе. Впервые повесть была напечатана в журн. «Русский вестник», 1863, No 2.

С.М. Гейден, урожденная Дондукова-Корсакова, в письме к Толстому от 13 апреля 1888 года пишет: «27 лет тому назад, в Брюсселе, видались мы с Вами чуть ли не каждый день... Надеюсь, что из Вашей памяти не совсем изгладилось воспоминание... о сестрах моих, из которых одна рассказывала Вам фабулу «Поликушки»— быль из наших мест».

Из наших мест родом только сюжет повести. Посещение Л. Толстым Глубокого не сложилось, поэтому обстановку для своего рассказа Толстой заимствовал из Ясной поляны и отчасти из имения сестры его Марьи Николаевны Покровского. «Флигерь», в углу которого жил Поликушка, похож, по словам С.Л. Толстого, на бывшее помещение дворовых в Ясной Поляне.

Повесть «Поликушка» о крепостничестве. Она вызвала одновременно и восхищение и отвращение. Резко отрицательно отозвался о повести Фет: «...в «Поликушке» все рыхло, гнило, бедно, больно... Все верно, правдиво, но тем хуже... Я даже не против сюжета, а против отсутствия идеальной чистоты... От «Поликушки» несет запахом этой исковерканной среды». Напротив, восторженно принял повесть И. С. Тургенев, писавший Фету: «Прочел я после Вашего отъезда «Поликушку» Толстого и удивился силе этого крупного таланта... есть страницы удивительные. Даже до холода в спинной кости пробирает, а ведь у нас она уже и толстая и грубая. Мастер, мастер!»

В семье Дондуковых-Корсаковых часто вспоминали о знакомстве с Львом Толстым. Их дальний родственник, друг семьи, писатель П.Д. Боборыкин вспоминал: «Одна из княжон Дондуковых часто рассказывала мне и представляла даже в лицах, как он ходил к ним запросто по вечерам (это было в Брюсселе), очень часто играл в четыре руки, читал им те вещи для народного чтения, которые он готовил тогда для своего деревенского журнала». С Софьей Михайловной Гейден Лев Толстой встречался еще и позже, в Крыму.

Через многие годы, в 1908 г. возникла переписка между уже постаревшими Львом Толстым и Марией Михайловной Дондуковой-Корсаковой. Поводом послужило намерение друзей Толстого отметить его юбилей. В письме от 22 февраля 1908 г. к С.А. Толстой восьмидесятилетняя Дондукова-Корсакова (сверстница Толстого) умоляла отказаться от юбилея, от которого будет «глубоко и тяжко» страдать «великое множество» верующих людей.

27 февраля 1908 Л.Н. Толстой ответил Дондуковой-Корсаковой:

«Милая Мария Михайловна, сказал бы: сестра по духу, если бы знал, что вы мне позволите назвать вас так. Сейчас прочел ваше письмо жене, которое глубоко тронуло меня. Вы открыли мне то, о чем я, по своему легкомыслию и эгоизму, не думал, а то, что вы открыли мне, очень важно. Готовящиеся мне юбилейные восхваления мне в высшей степени, не скажу тяжелы — мучительны. Я настолько стар, настолько близок к смерти, настолько иногда желаю уйти туда, пойти к Тому, от Кого я пришел, что все эти тщеславные, жалкие проявления мне только тяжелы. Но это всё для меня лично, я же не подумал о том, о чем вы мне пишете: о том тяжелом впечатлении, которое произведут на тех людей, которые верят так же, как вы, верят искренно и глубоко, какое впечатление произведут эти восхваления человека, нарушавшего то, во что они верят. Об этом я не подумал, и вы напомнили мне. Постараюсь избавиться от этого дурного дела, от участия моего в нем, от оскорбления тех людей, которые, как вы, гораздо, несравненно ближе мне всех тех неверующих людей, которые, бог знает для чего, для каких целей, будут восхвалять меня и говорить эти пошлые, никому не нужные слова. Да, милая Мария Михайловна, чем старше я становлюсь, тем больше я убеждаюсь в том, что все мы, верующие в бога, если мы только искренно веруем, все мы соединены между собою, все мы сыновья одного отца и братья и сестры между собою. Хотим ли мы, или не хотим этого, мы все едино. Так вот прощайте, милая Мария Михайловна, спасибо вам, что вспомнили обо мне. Общение с вами мне очень радостно. Если бы я был с вами, я бы попросил позволения просто поцеловать вас, как брат сестру. Теперь же прощайте. Благодарю вас за любовь и прошу вас не лишать меня ее».

На следующий день он пишет М.А. Стахновичу, занимавшемуся организацией торжеств, с просьбой все отменить:

«Просьба моя в том, чтобы вы прекратили этот затеянный юбилей, который, кроме страдания и хуже чем страдания – дурного поступка с моей стороны, не доставит мне ничего иного. Вы знаете, что и всегда, а особенно в мои года, когда так близок к смерти, – вы узнаете это, когда состаритесь, – нет ничего дороже любви людей. И вот эта-то любовь, я боюсь, будет нарушена этим юбилеем. Я вчера получил письмо от княжны Дондуковой-Корсаковой, которая пишет мне, что все православные люди будут оскорблены этим юбилеем. Я никогда не думал про это, но то, что она пишет, совершенно справедливо. Не у одних этих людей, но и у многих других людей вызовет чувство недоброе ко мне. А это мне самое больное. Те, кто любят меня, я знаю их, и они меня знают, но для них, для выражения их чувств не нужно никаких внешних форм. Так вот моя к вам великая просьба: сделайте, что можете, чтобы уничтожить этот юбилей и освободить меня».

Появившиеся в газетах сообщения о письме Толстого к М. М. Дондуковой-Корсаковой вызвали множество обсуждений. Многие обвиняли корреспондентку Толстого (ее фамилия была опубликована позднее) за бестактный поступок, за то, что желание группы православных было навязано Толстому. В некоторых газетах резко осуждали Дондукову-Корсакову.

Толстому М.М. Дондукова-Корсакова писала в 1908 г. несколько раз. Письма ее
оставались без ответа. По поводу письма к ней Толстого от 27 февраля она спрашивала, какую радость может привести общение между «братом и сестрой», не соединенными единой верой в бога. «Между вами и мною даже общее наше страдание о бедствиях нашей родины отражается настолько различным образом, что делиться с вами моей глубокой скорбью вы сами меня не допустите... Как же мне к вам приблизиться и в чем проявится, что общение со мною вам очень радостно? Напишите мне об этом, и по моей Христовой любви, горячей непосредственной любви, постараюсь вас понять». На конверте помета Толстого: Чепуха.

Но Лев Николаевич все же ответил своей старой знакомой. «Ясная Поляна. 15 марта 09 г. Очень благодарен вам, милая Мария Михайловна, за то, что вспомнили обо мне и написали. Я многое забыл, но вас помню и вспоминаю с любовью.»

Известно письмо Льва Толстого к Марии Михайловне за 1909 г., в которых он пытается объяснить свои убеждения:

«1909 г. Августа 31 — сентября 1? Я. П. Милая и близкая мне по духу, а потому искренно любимая сестра Мария Михайловна, прочел ваше письмо сестре и был тронут вашим добрым чувством ко мне. Но, простите меня, милая Мария Михайловна, меня огорчило в нем то, что противно моему духу и жизни вашей и что дороже всего на свете как для меня, так и для вас, и именно, разумеется, невольное с вашей стороны, но все-таки больное мне нарушение любви».

На это письмо был составлен ответ по просьбе М. М. Дондуковой-Корсаковой, но не был ею одобрен и не был отправлен. 15 сентября Дондукова-Корсакова скончалась. Через год ушел из жизни и Лев Толстой.

Источники:
— Л. Н. Толстой. Полное собрание сочинений в 90 томах. http://tolstoy.ru/online/90/60//#350
— В. Линков. Комментарии к Поликуше http://rvb.ru/tolstoy/02comm/0024.htm
—А. С. Петровский. История писания и печатания «Поликуши» http://tolstoy.ru/online/90/07//#345
—Боборыкин П. Д.: В Москве — у Толстого — Гусев Н.Н.: Л. Н. Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год Глава восьмая. Второе заграничное путешествие
24.06.2018