Старые Глаговки глава 2. Владимирский централ

     Владимирский централ – огромный и мрачный, как большой мрачный замок. Потерянные люди с погасшими глазами идут  толпами под конвоем. Страшно вспоминать. Тюрьма. Казалось, что это конец. Но потом их  привезли на  средне-волжский завод-гигант. Милая женщина провела экскурсию по заводу. Представитель завода выдал халаты, мётлы, рукавицы и провел инструктаж, в том смысле, что советское государство заботится о каждом своем члене, оно не  хочет для вас санкций,  оно хочет вашего перевоспитания, экономического, прежде всего. Потому  что вы все осуждены за денежные махинации, которых в  советском государстве не может быть. И если, как в   вашем случае, преступление экономического характера,  до 1000 рублей и не связано с насилием над личностью, тогда оно не карается тюремным заключением. Государство посылает вас перевоспитываться на народные стройки нашей страны. Вы будете работать на принудительной работе  уборщиц производственных помещений, но в режиме  вольнонаемных рабочих. Где жить будете - вам отдельно скажут, после работы.

     И как переходящее знамя каждой вручил по метле.
Ну, слава Богу, хотя бы не тюрьма, подумала Лидка. Они стояли как в пионерлагере  на линейке, в ряд. Слева стояла ее будущая подруга на все два года, деревенская, некрасивая, мать двоих  детей (и кто на такую позарился?), продавщица сельмага и очень душевный человек - Глазок, Глазкова. Как она пошла на махинации - не могу представить. На  ценообразование товара?  А государство говорило, что на ценообразование  влияет только рабочий коллектив и затраченный труд. Ну, за то и получила. Это что-то материнское – двоих тянуть одной  на селе, в глубинке. Тяжело ей было  и не удержалась. Слава богу, не тюрьма.

     Справа – главный бухгалтер города Костромы, видная. Зовут  Галя. Редкое сбитое тело, как  из мрамора. Чтоб по ресторанам с одним красивым молодым подонком  каждый вечер? Ну совсем голову потеряла. На обед специально приезжала домой, чтобы юбку погладить. А посередине  она, Лидка, сдуру  послушавшаяся  Оксану, старшего продавца.

     И пошли они между станками, на  которых работал этот самый коллектив пролетариев, который  ковал эти самые рубли, ценообразование и самый труд. Тяжело, а они метут. Она втянута  в работу  с детства, отцом, вишню таскала. А потом уже в Москве весовщиком на контейнеры лазила списывать номера.
Газировка, конечно, на заводе на каждом  углу  бесплатно. Только в туалет успевай бегать. Как другие – не вижу, не до того, самой только поворачиваться. Везде  станки, техника. Передых, когда кончили первый цех – моторы, потом сразу второй – кузова. Потом третий  и так до восьмого.

     Вечером  без рук-без ног тихо  привели нас в  общежитие  автозавода  времен строительства  его в  30-е годы. Комендантша, милая женщина (почему-то они все такие  милые на таких хлебных местах?), сказала, что эти светлые, просторные, на шесть  человек комнаты - мечта свободных строителей 30-х годов – теперь  ваши. Можно сходить в магазин самостоятельно, посидеть на лавочке в сквере у заводоуправления. Можно самим вести свое  хозяйство – еду и одежду. И всё это бесплатно. С них только  требуется вечером перед отбоем, то есть  перед сном,  зайти  к  коменданту  и расписаться в журнале: такая-то сегодня – здесь. Это всё для аккуратных и организованных женщин. Но предупреждаю:  кто будет игнорировать эту простую формальность – будет иметь санкции вплоть до тюремного заключения.
Спать хочу. Слава Богу, что это  не тюрьма, -  была ее последняя мысль.