Портбоу. На море шторм

Понедельник выдался сумрачным и ветреным, но ничто не предвещало мне, не знающей примет надвигающейся на море непогоды, того, от чего вскорости содрогнется Испания. Я знала, что начало недели будет неласковым: температура упадет до пяти градусов Цельсия, несколько дней будут идти дожди, но не более того. А в то время как к нашим берегам приближался ураган с красивым именем Глория. «Глория по-русски будет Слава – это вам запомнится легко!». На утреннюю понедельничью прогулку чтобы укрываться от дождя, я по своему недомыслию взяла с собой зонтик. Да, дождь временами был, но он появлялся не как обычно бывает, с неба, а откуда-то сбоку, приносимый закручивавшимся в спираль ветром. Оттого зонт был только помехой: его вырывало из рук, крутило, словно шарнир, по всем осям и вообще, он упорно стремился улететь вслед за бомбой дождя, носимой по воле ветра. Не надо говорить о том, что пара таких порывов дождевого душа вымочило нас насквозь, но это было не горе: счастье было в том, что нас с Маней не унесло ветром в море!
О скором появлении Глории нас оповестил шум: можно было подумать, что мимо несется на полном ходу бесконечный экспресс или тысяча металлических щёток принялась отбивать неуместную в этот час дробь, или огромный небесный волчище вдруг зашелся воем под нашим окном. От этого стало жутко, в душе поселилось растущее беспокойство, но вместе с тем глупое неуемное любопытство толкало на неразумные поступки – очень хотелось выйти из дома и посмотреть, что же там такое происходит!
С одной стороны, как я знала, гавань – самое безопасное место для кораблей, но это очевидно лишь для тихой гавани, а в непогоду – гавань – это ловушка, в которой в игры по своим правилам играют два зловредных хулигана, один из которых ветер, а другой волны. Именно поэтому в шторм корабли спешат как можно дальше отойти от берега, особенно берега скалистого.
Мы с Маней приходили смотреть, что происходит на море по нескольку раз за день. Вначале поверхность воды колыхалась словно огромная простыня, которую решили вытрясти после бурной ночи, но это было лишь колыхание занавеса перед выходом главных сил. Первыми появились разведчики, вздыбленные головы которых замелькали по поверхности моря, как туча мошкары в теплый день. Следом пошла тяжелая артиллерия – волны, нагоняющие одна другую, подгоняемые ветром, мчащиеся с нарастающим грохотом. Казалось, будто это скачет дикий табун по бескрайней степи. И вот, наконец, на сцену вышли волны гиганты - могучие коняги вставали на дыбы и выдыхали дружным гласом: Ааааааааааааа! Из разверстых пастей сыпалась пена, из глоток могучее ржание и вот вздыбленные волны-кони замахали копытами, разнося в пух и прах всё вокруг. Они добирались до окраинных домов и заливали низы строений. Пена летела по воздуху, пласталась по улицам, море бушевало, грозя отомстить суше за столетние грехи.
Нас с Маней мучило любопытство узнать, что кипит в этом морском котле, но подходить к краю парапета, через который вместе с волной, пеной перелетали внушительные валуны, захваченные в плен с дальних берегов деревья, стога водорослей и травы мы не решились. Глория бушевала три дня, внеся хаос и разрушения на берег Каталонии и Валенсии. На четвертый всё потихоньку стало сходить на нет. Дожди ещё шли, но ветер куда то улетел или просто утихомирился. Ну и волны примирились с окружающим миром. Глядя на бушующее море, я всё вспоминала и изо всех сил жалела моряков, оказавшихся во власти морской стихии, особенно тех, первых, которые пускались в далёкое плавание под парусами на маленьких судах – каравеллах и бригантинах. Я не могла себе представить, как можно пережить вот этот ужас балансировки между жизнью и смертью, как человеческая психика может выдержать напряжение происходящей на глазах катастрофы. И под конец поняла. Если в первые дни разбушевавшейся стихии мы стояли, прижавшись к надежной стене дома, с благоговейным ужасом взирая на творящееся перед нами безобразие, то на следующий день взгляд наш стал более равнодушным, мы уже подходили ближе, заглядывали дальше, а уж под конец мы спешили каждый по своим делам, не обращая внимания на ставшие привычными хлопки и грохот, предоставив морю самому разбираться со своими стихиями.