Жена алкоголика

               

               
                «Больше всего зла причиняет человеку человек же»
               
                Плиний Старший.

Они были красивой парой.  Он – высокий, с копной черных волнистых волос и красивыми темными глазами. Она – пухленькая, белокурая, улыбчивая. Они учились в одной школе, только она класса на три постарше.  А когда повзрослели, разница в годах уже и не ощущалась. Он любил математику и физику, охоту и рыбалку. Она любила его и всё окружающее.
Он знал ее много лет, а влюбился как-то сразу, в одночасье. И с этого дня буквально не отпускал от себя. Она сначала посмеивалась над ним, но он был так настойчив, что она сдалась: не было в селе парня красивее и умнее.
У нее  была только мать. У него – мачеха, которая воспитывала его с детства как родного, отец и младшая сестра. Обе семьи в большом селе были очень уважаемы и их  породнение никого не удивило.
Как и во многих селах, здесь не хватало учителей, и он после выпуска остался в своей школе преподавать математику. Она закончила педучилище и вернулась домой работать в детском саду. Он учился заочно на физмате.  Вечерами  делал  контрольные,  готовился  к очередной  сессии. Бывало,  дня по три бился над какой-нибудь задачей. А когда решение удавалось, она радовалась, как ребенок. Именно это доставляло ему большее удовольствие, чем своя победа.
Но каждые выходные он посвящал охоте, когда был сезон, либо рыбалке. Ходили всегда компаниями. Она не препятствовала: пусть отдохнет. Домой всегда возвращался навеселе, с трофеями или без трофеев – какая разница.  Главное – природа, утренняя зорька, азарт, общение с друзьями.
Друзей у него было не счесть. Она принимала в своем доме всех – нравились они ей или нет. Это были его друзья, и она не хотела его обидеть. И не заметила, как наступило то время, когда ее любимый  Николаша  уже не смог начать ужин без того, чтобы не пропустить рюмочку водки. После  возвращения с летней сессии у него случился запой. Не сразу. Первое, что ее насторожило, – она вдруг стала раздражать его. Все, что бы она ни сделала, ни сказала, вызывало его  негативную реакцию, и у нее возникло ощущение своей ненужности, никчемности и какой-то бездушной предметности. Она замолчала на несколько дней, потерялась, машинально продолжая ухаживать за ним, как привыкла за эти годы. Казалось, ее незаметность его удовлетворяла. Но в первые  же выходные он вернулся с охоты настолько пьяным, что ей пришлось затаскивать его в дом, как мешок. Утром он уходил на работу, а приходил уже в невменяемом  состоянии.  Она поняла: там, в чужом городе, была женщина.  И  мудро рассудила: пройдет. Надо только переждать.
 Прошло время, и все вернулось на круги своя. Он снова любил ее, заботился, как мог, но пить, в сущности, не перестал.  Запои стали повторяться.
Он уже готовился к диплому, когда она забеременела. Младшая сестренка – для него свет в окне – заканчивала  школу и постоянно бывала у них. Она помогала шить пеленки и распашонки, придумывала имена будущему племяннику и вообще вела себя с Марией как сестра милосердия, не давая ей выполнять тяжелую работу, и  бдила  за ее питанием.
Ребенок родился раньше времени и с врожденным пороком сердца. Отчаянию Марии не было предела. Ее предупредили: ребенок может не выжить. Мужу она решила пока ничего не говорить, чтобы не переживал.
По ночам ей не спалось. Днями она  меряла  шагами длинный  больничный коридор. Однажды медсестра на посту позвала ее к телефону. Николай сообщил, что в ближайшие три дня он не приедет их навестить – открылся охотничий сезон. Она не выдержала, расплакалась и сказала то, что скрывала.
– Да ничего не случится, – услышала в ответ. – Врачи всегда преувеличивают. Не волнуйся, все обойдется. Пока, пока!
Случилось. Сын прожил всего одиннадцать дней…
               
               
                ***

Как ни странно, Николай закончил  пединститут с красным дипломом.  Ему предложили аспирантуру, преподавательскую работу, но он отказался, сказал, что город его угнетает.
Уроки были очень интересными, ученики его любили, он умел их увлечь. Но и они стали посмеиваться над ним, поскольку он частенько стал приходить подшофе. А когда ему предложили поехать  директором школы в другое село, он с радостью согласился. И Мария повеселела: новое место, новые люди, может, что-то изменится в жизни.
Но ничего не изменилось. Николай пил не только с друзьями, но и в одиночку. Приходил с работы уже пьяным, приносил бутылку с собой и прятал ее в укромном местечке.  Проснувшись даже ночью, делал несколько глотков и снова засыпал. Его  друзья год за годом уходили из жизни: один утонул по пьянке, другой нетрезвым попал под машину, у двух других и вовсе остановилось сердце. Мария боялась за него, не спала, тревожно прислушиваясь к его дыханию.
Она замкнулась, радостные ощущения от жизни куда-то исчезли. Николай же ничего не замечал, часто рассказывал о работе, об учениках, о коллегах, она слушала его часами. Когда же пыталась рассказать о своих делах, сомнениях, поделиться чем-то наболевшим – он начинал раздражаться. Обо всем у него было одно мнение: «Все женщины – дурры! И ты тоже!» Поэтому он не был знаком ни с кем из ее коллег, она не приглашала к себе подруг, не хотела, чтобы они видели его таким.
По ночам она почти перестала спать. Думала, плакала… Начала писать стихи. На тумбочке лежали бумага и ручка, она в темноте записывала родившиеся строки, а утром разбирала свои бессонные каракули:
                «Говорят, что надежда
                умирает последней.
                Что останется,
                если ее пережить?»
Она искала и выбрасывала найденные бутылки. После одного из  длительных  запоев решила развестись и начать жизнь сначала. Утром, улучив момент его трезвости, твердо сказала ему об этом. Несколько дней он не брал спиртного в рот. Вечером зашел к ней в комнату:
– Муся, я же без тебя пропаду!
–  А я пропаду с тобой, – обреченно сказала она.
Он встал на колени…
               
                ***

Николай перестал пить. Но с работы его уволили. В Екатеринбурге умерла тетя  Марии, оставив ей в наследство однокомнатную квартиру. Они переехали туда.
Снова появилась надежда. Снова появились друзья. Трезвый период продолжался полгода. Водку он уже пить не мог – перешел на дешевое крепкое вино. По-прежнему прятал бутылки. Домой возвращался уже глубокой ночью.
Упершись лбом в холодное стекло, исступленно всматривалась она в черное окно – в ожидании проходили долгие часы. Ей казалось,  если она будет держать себя в напряжении, как бы незримо присутствовать при нем, –  тогда с ним ничего не случится. Если отпустит – придет беда. Иногда не выдерживала, выходила на улицу, шла на остановку, бродила по соседним дворам – искала.
В комнате  стоял запах перегара, такой густой, что невозможно было дышать. В выходные  по утрам, едва умывшись, Николай шел к киоску, покупал джин или пиво, опохмелялся, через час прогулка повторялась, он засыпал.  Сон был недолгим, он снова вставал и снова привычной дорогой шел к киоску. Она начала прятать деньги, и он стал оставлять заначки. Их она уже не искала: просто не было сил. Таблетки, якобы помогающие от алкоголизма, старинные заговоры, которые она шептала над ним, – все было впустую. На ее предложение лечиться Николай оскорбленно отвечал: «Я не алкоголик!»
Порой она ловила себя на том, что не слушает собеседника, а тупо по нескольку раз подряд  пересчитывает пуговицы на его одежде или, проезжая в автобусе,  считает мелькающие деревья, окна на зданиях. Это ее испугало. Когда поделилась своими опасениями с подругой, та рассмеялась.
Ночь за ночью она проводила на кухне:  в комнате спал муж. Сон перестал приходить вовсе. Ночь миновала, и Мария снова шла на работу, где весь день неотступно думала,  не случилось ли что с Николаем. Пьяный плохо соображает, не  влип  бы во что-нибудь. Уже не один раз приходил домой побитым и даже раздетым. Уйти от него она не могла – действительно, пропадет он без нее!
               
                ***
Сестренка время от времени писала брату теплые  письма. У Николая умерла мачеха, на похороны он не поехал. Отец недолго жил после матери. Не смог без нее, несмотря на заботу и уход дочери. Когда пришла телеграмма о кончине отца, Николай был в запое.
Однажды сестра приехала. Они обрадовались встрече – не виделись несколько лет. Коля слушал рассказы сестренки, вспоминал прошлое житье. Спросил, когда умер папа, записал число. Сестра уехала на другой же день. На прощанье сказала:
– Пожалуй, мы больше не увидимся.
Мария поняла: она не простила брата. После этого от нее пришло два-три письма. Николай не ответил.
               
                ***
Водку он перестал пить вовсе, вино принимал только по праздникам, без пива не обходился ни один день. Как-то утром зашел на кухню: Мария сидела на табуретке и смотрела в стену совершенно пустыми глазами.
– Ты чего? – испуганно спросил он. Она перевела на него взгляд и быстро-быстро заговорила. Но он ничего не смог понять: слова складывались во фразы, совершенно не связанные  друг  с другом…
Врачи сказали: болезнь развивалась на основе длительной травмирующей ситуации. Она не понимает, о чем говорит он, о чем говорит она сама, она ест из тарелки руками, начисто забыв предназначение вилки, как и многих других вещей обихода. И говорит целыми днями  без умолку.
Отчаявшись, он написал письмо любимой сестренке. Ответили ее соседи: она уехала к мужу не то в Томск, не то в Красноярск, и адрес ее неизвестен.
                Август 2003.