Глава 14. Третий допрос и первый поцелуй

                ДЕВОЧКА, КТО ТЫ И ЧТО ТЫ? Роман. Глава 14.


                1.

        - Негодяй, засранец и мерзавец! - с чувством произнёс Главред в телефонную трубку.

        Отключился и перевел грустный взгляд на стоявшую в дверях Ольгу. Пояснил:

        - Сын опять чудит. Сил никаких нет. Говнюк. В кого он такой?

        Снова вздохнул.

        - Вот такой у меня, Оля, событийный ряд. Скажи народу, пусть заходит на планерку.

        «Тебе бы МОЙ событийный ряд, - нервно подумала Ольга. – Посмотрела бы я на тебя». А вслух произнесла с улыбкой:

        - Ты – поэт. «Негодяй, засранец и мерзавец» - звучит свежо и ритмично. Хоть песню пой на мотив «Широка страна моя родная…».

        - Действительно, - разулыбался Главред. – Вот умеешь ты, Оля, поднять настроение!


                2.

        Последним на планерке неожиданно выступил Шавкат. Он назвал Главреда по имени-отчеству и попросил разрешения связаться с ФСБ или позвонить туда самому. После чего рассказал, что его дядя держит на Центральном рынке три киоска, Шавкат был у него вчера и стал свидетелем не только тотальной проверки документов, но и задержания молодого человека лет двадцати семи азиатской внешности.

        Удостоверение редакции парламентской газеты у Шавката всегда с собой, с его помощью он попытался связаться со старшим группы захвата, но его вежливо тормознули и попросили немедленно забыть обо всем, чему он стал свидетелем. Поэтому не может ли Главред с высоты своей должности решить этот вопрос, ведь операция явно была успешной, такой выигрышный материал для газеты!

        - А мы Матвеевну попросим! У неё там есть источник!

        Под источником подразумевалась некая Людмила Ивановна из пресс-центра УВД, с которой Ольга имела почти дружеские отношения.
 
        Ольга тут же отрицательно покачала головой.

        - Ничего в данном случае не получится. Я уже пыталась это сделать, запрет строжайший.

        - Так ты – знала? – впился в неё глазами Главред. – И молчала?!

        Ольга перевела взгляд на Шавката. Он смотрел на неё настолько задумчивым взглядом, что ей стало не по себе.

        - Всё. Тема закрыта, – не допускающим возражений голосом сказала она. Про себя отметила, что уже начала копировать манеру поведения своего сожителя. Так теперь Ольга называла подполковника Федотова в разговорах с сослуживцами.


                3.

        Ольга торопилась рассказать Федотову о планерке, но, когда спустилась к нему в вестибюль, наткнулась на его сосредоточенно-холодный взгляд. Как будто и не было его ладони на её руке, как будто и не было его «Идите-идите… я ведь тоже живой человек». Её встретил жёсткий взгляд человека, выполняющего очень серьёзную работу, при которой ошибка будет стоить жизни не только ему, но и многим другим.

        - Ольга Матвеевна, сегодня ужинаем в ресторане.

        - В каком?

        - На ваш выбор.

       Ольга выбрала один из ресторанчиков в центре города со средиземноморской кухней. Уловив настроение собеседника, она сразу погасла и съёжилась. Всё это она проходила с Алишером. Стоило только ему почувствовать её оживление, он мгновенно отдалялся.  Но Алишер даже на время отдаления сохранял внутреннюю связь с ней. А сейчас Ольга почувствовала, что и Сергею Антоновичу она безразлична, он только выполняет свою работу. Вот, он коротко доложил кому-то по телефону название ресторана, куда они едут в такси.

        Федотов не придал никакого значения её потускневшему лицу. Подвинул ей меню, спросил, что она выбрала, еще раз подчеркнув ей, что он человек не бедный. Потом четко изложил официанту заказ и наконец обратился к Ольге.

        - Ну что там у вас?

        Ольга рассказала про планерку.

        - Как зовут этого парня? Шавкат? Это тот, что дарит вам книжки восточных авторов?

        - Да.
 
        - Понял.

        Он побарабанил пальцами по столу, и Ольга поняла, что сейчас последуют неудобные вопросы. И они последовали.


                4.


        - Ольга Матвеевна, - медленно начал Федотов, – я вчера с вами слегка расчувствовался, а с вами вообще расслабляться нельзя.

        Ольга стиснула под столом пальцы рук.

        - С ваших слов получается, что ваш мужчина покинул Москву после смерти Спиридонова. Он был знаком с ним?

        - Откуда я знаю? – дернулась Ольга. - Он вообще не обращал внимания на меня, как на …

        - На вас невозможно не обратить внимания! Даже если бы вы не обладали выигрышной внешностью, вы обаятельны, умны, это надо быть, наверное, англичанином или скандинавом, чтобы не обратить внимания на такую женщину, как вы!

        - Он  узбек, - вырвалось у Ольги.

        - Узбек? Вы любили узбека?

        У него даже вилка в руках замерла. Ольга струхнула.

        - Я вам больше ничего говорить не буду! Не спрашивайте, кем он работал, сколько ему было лет… Я вам НИЧЕГО про него не скажу. НИ-ЧЕ-ГО!!! Вы  - офицер, вы понимаете, что своих нельзя сдавать!

        Ольга чувствовала, что начинает истерить.

        Федотов, видимо, решил пока на неё не давить, уж очень решительно она держалась.

        - Хорошо. Вы показывали ему текст «Преждевременного открытия»?

        Умный вопрос. И никуда не денешься.

        - Да.

        - Он показывал текст еще кому-нибудь?

        Ольга молчала.

        Сергей Антонович приблизил к ней своё лицо так, что она ощутила запах его крема для бритья, и злобно прорычал:

        - Вы просили не называть вас овцой, и я сдуру вам это пообещал. Но русский язык богат, и я найду тысячу других слов, чтобы обозначить ваше поведение соответствующим термином!

        В это мгновение у него зазвонил телефон. Он хмуро выслушал всё, что ему сказали, два раза ответил «Слушаюсь» и один раз – «Вас понял». Сунул его в карман и вновь обратил на Ольгу взгляд, правда, уже более спокойный.

        - Я понимаю ваше нежелание сдавать вашего друга, но поймите и вы нас. На карте стоят интересы обороноспособности нашей Родины. Одну операцию вы нам уже изящно сорвали. Мы должны адекватно приспособиться к факту вашего существования. И не забывайте: я имею полномочия вас пристрелить. Согласны вы положить жизнь за спокойствие вашего узбека? Хочу вас заверить, что ему ничего от нас не грозит. Мы предельно аккуратно установим, кому из своих знакомых он мог сказать о ваших необычных способностях. И всё.

        Ольга задумалась. Она впервые в жизни спросила себя, а готова ли она умереть за Алишера? Причем, не за его жизнь, а именно за его спокойствие. И пришла к выводу, что его спокойствие не стОит её жизни.

        - Я подумаю.

        - Вам ПОМОЧЬ подумать? – развязно спросил Федотов, кладя руку на её плечо.

        - Руки от меня – фу!!! – зашипела на него разозленная Ольга.

        Тут Федотову опять позвонили, он убрал с Ольгиного плеча руку, снова сказал «Слушаюсь» и сунул сотовый во внутренний карман.

        Рассчитался с официантом, вызвал такси.


               5.

        Таксист лениво осмотрел садящуюся к нему на заднее сиденье парочку.

         Первой села женщина, мужчина сел не на переднее сиденье, как это часто бывает, а рядом с ней. Женщина отвернулась в окно. «Обиженка, - подумал таксист. – А этот сейчас будет прощения просить».

        И ведь не ошибся, зараза!

        - Ольга Матвеевна, - услышал он, - я, кажется опять вам загрубил…

        Женщина ничего не ответила, продолжая смотреть в окно.

        «Короче, дело к ночи, - так же лениво думал водитель. – Сейчас поедет просить прощения, там, глядишь, и на ты перейдут…».


                6.

        Зайдя в квартиру, Ольга повернулась к выключателю, чтобы зажечь свет, и потому слегка затормозилась в дверном проёме. Шагнувший вслед за ней подполковник, наткнулся на неё. Ольга естественным образом оказалась в его объятиях, выронила сумочку и, вместо того, чтобы её поднять, просто растворилась в его руках вместе с шубой и шапкой. Каждая клеточка её тела кричала ей: «это ТВОЙ мужчина!».

        Ах, Читатель мой, Читатель, как бы мне хотелось написать, что  первое прикосновение друг к другу продолжилось в спальне, но – не срослось.

        У Ольги сработал сложившийся штамп, хорошо отраженный словами песни Андрея Макаревича про корову: «Если тебя кто-то холит-нежит, ну так это тот, кто потом зарежет». Так было с родителями, так было с Алишером. Обиженка – если её не обижают, сама решит, на что обидеться. Ольга резко вырвалась из рук Сергея и срывающимся голосом выговорила ему:

        - Значит, «лучше полчаса подождать, чем два часа уговаривать»? БУДЕТЕ ждать регистрации брака! Только после свадьбы!

        Скинула шубу ему на руки, разулась и прошла в кухню кормить кошку.

        - Дурочка ты, - услышала тихий голос за спиной. – Ведь не уснешь теперь до утра…

        Обернулась. Он уже включил свет и стоял-смотрел на неё. И в этом взгляде было столько теплоты и нежности, что перехватило дыхание.

        - Я вам не давала повода называть себя на ты!!!

        Ожидала ответной грубости, но её не последовало. Он смотрел на неё всё с той же душераздирающей, щемящей нежностью. В голове у него трепыхался еще один расхожий тезис «Каждый последующий мужчина в жизни женщины рассчитывается за грехи предыдущего». К счастью, на этот раз у него хватило ума не произносить его вслух.


                6.

        Она действительно прокрутилась на постели всю ночь, из последних силенок подавляя в себе желание прийти к нему в кухню, где он сидел и опять что-то писал, обнять сзади и забыть обо всём на свете. Глупое упрямство... , но именно оно взяло верх сегодняшней ночью.

        Утром молча позавтракали, потом он проводил её до работы.


                7.

        Зайдя в кабинет Главреда, наткнулась на его озадаченный взгляд.
 
        - Что такое?

        - Оля, ты на себя в зеркало смотрела? Что, с этим мужчиной у вас всё так серьезно? Ты хоть бы рассказала о нём. Я же тебе всё рассказываю!

        Ольга заглянула в зеркало. «Ну и рожа у тебя, Шарапов!».

        - Военный пенсионер, выпускник нашего училища. А сам Челноковский. Думаем расписаться.

        - Да я уж вижу! Кстати, о Челноково. Там на Нефтехимкомбинате открыли крутую больничку для сотрудников. Просят самую лучшую журналистку спеть им лялю.  Я хотел тебя отправить с Алевтиной на нашей машине. Прокатились бы, развеялись. Можешь заодно своего жениха с собой взять.

       Алевтиной звали фотографа газеты. «Спеть лялю» - на языке Главреда означало написать восторженную статью. До Челноково было двести пятьдесят километров. В один день не уложиться, это четыре часа туда, потом там работать, несколько интервью и снимков, да обратно. Лучше с ночевкой.

        - Я сейчас позвоню ему, спрошу.

        Позвонила, спросила.

        - Оля, … простите, Ольга Матвеевна, давайте сделаем так: фотограф нам не нужен, машина редакционная – тоже. Я вас сам свожу в Челноково, заодно с родителями познакомлю. Всё-таки вы – моя невеста.

        Ольга передала ответ, Главреда он вполне устроил. Он кивнул и велел приглашать народ на планерку.

Продолжение следует.http://www.proza.ru/2020/01/26/1128