Один день в Тагиле. Глядены с Лисьей горы

Тучи вытряхнули снег над Уралом и унеслись, оставляя за собой безумно голубое небо. Дворники принялись расчищать тропу на вершину Лисьей горы. Солнце только начало пробиваться сквозь водовороты кучевых облаков, и склоны горы были тёмными. На границе неба и снега был виден одинокий силуэт небольшой часовенки. Мы начали подъём к ней, и перед нами начали открываться виды.

Внезапно в вышине воссияла чистая, небесная лазурь. Так необычно было смотреть на бирюзовую светлынь, разлившуюся над тёмно-синим синегорьем. С ней был созвучен лазоревый шпиль Свято-Троицкого собора близ горы Высокой.

На восточном склоне Лисьей горы выстроились в шеренги рядки деревьев. Там в 1975 году ветераны Великой Отечественной Войны посадили тополиную рощу в честь 30-летия Победы. Роща жива, и память жива!

Поднимаясь наверх, мы увидели в стороне карьер и каменную гриву, поросшую лесом. Это всё, что осталось от горы Высокой, легендарной Магнит-Горы. В очерке "Старатели" Мамин-Сибиряк упоминал о ней:
"Одна из гор, у подножья которых раскинулся Старый завод, стоит ещё наполовину в лесу, от которого на самой горе остался лишь небольшой гребень;

эта гора составляет главную силу и источник богатства Старого завода, потому что почти вся состоит из богатейшей железной руды. В настоящее время знаменитая гора представляет из себя что-то вроде громадной цитадели с полуразрушенными бастионами и высоким желтым валом кругом".

Мы оглянулись на Старый демидовский завод, печи и трубы которого застыли памятником. Над городом поднималась грандиозная панорама Нового завода. Громадные чудовища НТМК изрыгали пар, дым и пламя.

В путевых заметках "От Урала до Москвы" Мамин-Сибиряк описывает своё первое впечатление о демидовском городе-заводе: "Поезд медленно подходил к Тагилу, который широкой картиной развернулся у самого подножья Урала, как самое близкое и самое дорогое его каменному сердцу дитя". Картина воистину эпическая до сих пор.

Было видно, как Нижне-Тагильский Металлургический комбинат красит небо в ядовитый цвет. Изначально он носил имя Ново-Тагильский завод. Вредное ли производство? Да.
А если завод встанет, то городу не выжить. Когда-то так же дымил и Старый завод.

Город-завод появился после того, как верхотурский воевода Дмитрий Протасьев в 1696 году по наказу Петра I составил описание рудных мест у Магнит-горы на реке Тагил.
Кроме того, он заметил, что окрестные горы покрыты густыми лесами и богаты пушным зверем – лисой, соболем и куницей. Может быть, поэтому горушку напротив горы Высокой (Магнит-горы) прозвали Лисьей?

Через два года Михайло Бибиков, тобольский "прикащик и боярской сын", донёс Сибирскому приказу, что отыскалось "угожее для плотины и заводу место". И говорил Михайло опять же про гору слева по течению реки, что напоминает она собой лисью шапку.

Лисья гора стала символом горнозаводского Урала, а Старый завод вошёл в историю, как один из крупнейших металлургических уральских заводов XVIII – XIX века.

Д.Н. Мамин-Сибиряк застал Старый завод в период расцвета:
"В самом центре... на берегу пруда стоит высокая Лисья гора с башенкой наверху: у её подножья чернеют здания заводской фабрики, высокие чёрные трубы, доменные печи и угольные валы. Громадный заводский пруд со всех сторон обошли опрятные домики рабочих; кое-где мелькают каменные дома и зелёные крыши "богатых мужиков".

Полагаю, что Дмитрий Наркисович побывал на Лисьей горе летом. Писатель находил окрестности Тагила весьма живописными. В очерке "Старатели" им обрисована утренняя картина города:
"Издали вид на Старый завод очень красив: зелень леса, синева неба, пестрота строений – всё это смешивается в оригинальную картину, которая целиком отражается на блестящей поверхности пруда, особенно рано утром, когда ещё ни одна волна не поднята ветром и вдали пруд подёрнут туманной дымкой".

Нам посчастливилось взойти на Лисью гору в январе. Мороза почти не было, но был ветер:

Ветер ярится, щёки краснеют,
Город под небом сиренево-синим.
Трубы дымят, а ветер всё злее.
Старый завод, молоком пруд белеет.
Лисья гора. Мы на вершине!

Вершина сливалась и плавно переходила в море крыш разношёрстных домиков. Гора была неразрывно связана с "одноэтажным Тагилом" - заводскими посёлками. В них жили простые рабочие. В очерке "Платина" Мамин-Сибиряк описывает их:

"Население тагильских заводов вообще отличается большой смышлёностью, пробойностью и чисто заводской ухваткой – никакое дело из рук не уйдет. Красивых лиц мало, но зато каждый экземпляр сам по себе типичен: вот подстриженные в скобку кержацкие головы с уклончивым взглядом и деланной раскольничьей ласковостью. Вот открытые лица великороссов-туляков, вот ленивая походка, упрямые очи и точно заспанные лица хохлов. Кого только тут нет"...

Гальянка – один из заводских посёлков Тагила. С высоты нам было видно, как там по линии шёл трамвай. По обе стороны от дороги скучились дома на мелко нарезанных участках. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Земельный вопрос, по большому счёту, так и остался неразрешённым.

В очерке "От Урала до Москвы" Мамин-Сибиряк возмущается, как Демидовы с помощью управляющих Нижнетагильскими заводами обманули рабочих после реформы 1861 года. Они составили "Уставную грамоту", по которой всё население при тагильских заводах бессовестно зачислили в мастеровые. Получилось, что Демидовы не выделили землю пашенным крестьянам, оставив её себе.

В районе Гальянки течёт мелкая речушка Гальянка и есть, между прочим, улица Лисьегорская. По воспоминаниям старожилов, гору, с которой мы глядели на заводской район, подчас называли Лысой. Это из-за того, что лес на горе был вырублен на заводские нужды.

Но выбор горожан окончательно пал на имя Лисья. Потому что "лысые горы" - нехорошие места, где водятся ведьмы и ведьмаки, ни к чему хорошему имя Лысая ещё не приводило.

В 1970-е годы Гальянку и бывшую деревню Горбунову стали застраивать многоэтажками. Теперь это ГГМ - Гальяно-Горбуновский массив. С Лисьей горы открывается красивая панорама горного города, в котором дома соседствуют с лесистыми увалами и дальними голубыми вершинами.

Сколько бы человек ни воображал о себе, как о высшем создании, а всё же он в гостях у матери-Природы. И всё, что он построил - не более, чем муравейник под бесконечным небом, накрывающим парму.
Лес отступил. Если человек уйдёт, Царь-Лес вернётся и непременно даст земле новую жизнь.

На Лисьей горе леса нет давно. Тропа шла среди закоченевшей травы, с которой ветер сметал снег. Она обходила угрюмые каменные останцы, которые разлеглись на склонах по-медвежьи, и шла до краешка неба. И небо было над каменной "лыжей" так близко!

Было ощущение, что мы восходим к храму или часовне, а не просто поднимаемся к некой башне. Предчувствие не обмануло меня. Всё же это изначально была часовня. Башенка обращена к небесам, словно поминает ушедших ранее. И кому-то с покаянным сердцем хотелось восходить к ней. Кому?

На чугунной плите у одного из углов башни выбита дата - 1818 год. В этом году 27 марта в Париже скончалась жена Николая Никитича Демидова - Елизавета Александровна (урождённая Строганова).

Дмитрий Кужильный и Сергей Волков на основании того, что ранее тагильская башня называлась "старой часовней", выдвинули следующую версию:
"В 1818 году, по приказу овдовевшего Николая Никитича Демидова, на Лисьей горе возводится небольшая часовня в память о безвременно почившей Елизавете Александровне...

Чтобы освятить часовню и сделать её действующей, требовалось разрешение Синода. Синод, в свою очередь, часовни не жаловал, отдавая предпочтение большим церквям. Очевидно, не получив разрешения на освящение часовни, Николай Никитич передал строение в ведение Главного правления заводов, которое использовало его по своему усмотрению, при необходимости перестраивая и видоизменяя".

В XIX веке башня на Лисьей горе была пожарной каланчой, на звоннице имелся бронзовый набатный колокол. Колокол позднее мог использоваться для оповещения рабочих о рабочей смене вместо заводского гудка.

Об этом говорит в воспоминаниях Ф.Д. Козмин:
"У реденького часы были. Приходилось жёнам горняков слушать в четыре часа ночи, как на подёнщину звонят. В колокола бренчат на Лисьей горе, на болоте, на Медном руднике. Такой заунывный звон – чёрта подымет". (Были горы Высокой, 1935 год)

Во время Гражданской войны башня на Лисьей горе служила наблюдательным и корректировочным пунктом для противоборствующих сторон. В 1950-е там располагался радиоретранслятор. Потом башня стала смотровой площадкой, пока не пришла в совершенно запущенный вид.

Лисьегорскую башню отреставрировали и торжественно открыли 8 августа 2015 года. Портик в стиле Ампир украсил её вход, закрытый массивной чугунной дверью. Башенка со звонницей всегда была визитной карточкой Нижнего Тагила, и ныне входит в музей-заповедник "Горнозаводской Урал".

Шпиль Лисьегорской башни венчает фигурка Архангела Михаила. Это флюгер работы тагильского скульптора Александра Иванова. Архангел Михаил возвещает на весь мир благую весть о торжестве победы над силами диавола.

На вершине Лисьей горы мы наслаждались гляденами и упоительными видонами. В синих далях пробивался луч солнца, освещая на короткое мгновение угрюмые склоны Весёлых гор. Вдалеке белел высокий храм во имя святого Александра Невского. Он расположен на Вересовой горке.

Небо над башней выглядело фантастическим. Лазурь била из окна в окно, клубилась над заснеженным городом. На горе в момент таинства не было посторонних - только мы и старая часовня.

Тропинка повела нас обратно к Старому заводу, а Лисья гора стала удаляться. Да, с виду-то она махонькая. Её высота всего 132 сажени, как писал И.Я. Кривощёков. Полагаю, то были не старинные сажени длиной в 48 вершков и 216 см, иначе получится 285 метров. Высота горы, как оказалось, составляет 265 метров.

То ли Кривощёков ошибся в своё время метров на двадцать, то ли горка "усохла"? А может, меряли народной саженью - саженью без чети? Такая сажень равна расстоянию между подошвой левой ноги и концом большого пальца поднятой вверх правой руки. Примерно 197 см будет. Кто его знает.

Как ни меряй, а история у этой горы - большая! Под неизгладимым впечатлением мы расставались с загадочной башней-часовней. Это уральское чудо света!

Пришла пора попрощаться и с железной Лисой.
- До новых встреч, Патрикеевна! Будь здорова! - негромко сказал Медведь.

Под медвежьей лапой Патрикеевна выгнулась, как деревенская кошка в ожидании ласки.
- И тебе не хворать! - промурлыкала она.

В городе был неяркий январский день. Однако некоторым его окрестностям повезло больше. Солнце сконцентрировалось и точечно било в долину между небольшими горами.
Я запомнил эти места по прошлому разноцветью осенних красок. Теперь была зима, и Лисья гора была совсем белой.

Когда я выйду со двора,
Пусть будет белою гора!
Пусть станет белою дорога.
О, Господи, я не прошу так много -
Кусочек голубого неба,
Немного солнца,
И немного снега...

Палитра была лишь из оттенков белого и голубого. Этот лазурный минимализм ничуть меня не расстраивал, а наоборот, восхищал. Когда уральская природа спит, она всё равно умудряется создавать дивные, волнующие картины!

Возьмите обычную берёзку, за которой виднеется Старый завод. Приглядитесь.
Вы увидите чарующие изгибы и чёрные кружева в просини. Каждое растение и дерево, каждое создание природы - совершенно!

Сине-лазурная феерия продолжалась. Облака переливались в сполохах утреннего света. По горам скакали огромные солнечные зайцы. Проблески солнца и новая, январская голубизна неба давали надежду, что на эту стылую землю рано или поздно придёт Весна.