Глава 3. Кронштадт, как предчувствие

Начались мои первые семейные будни. Честно говоря, сразу неприятно поразило, что квартира считалась коммунальной и в соседней комнате проживала 75- летняя бабка-подселенка. Несмотря на возраст, она была довольно шустрая и подвижная старушка. Звали ее Агафья Федоровна.

И хотя готовить на кухне приходилось в обществе чужого человека, что вызывало во мне все же некоторое напряжение, но мы быстро установили друг с другом доброжелательные отношения.

Куда ж мне было деваться? Я шла к людям только с миром, стараясь и в них вызвать к себе ответные чувства.

Попеременно возникали и собственные проблемы. Дома всегда готовила бабушка, и я оказалась совершенно неприспособленной к домашнему труду. Мне понадобилось четыре года, чтобы приучить себя по кулинарным книжкам варить что-то съестное.

Бабка Агафья умудренно поглядывала на меня, считая, по всей видимости, "асом" в поварском искусстве. В конце концов, любое блюдо я могла приготовить быстро и качественно, сдав, наконец, собственный экзамен на предмет, которым должна бы владеть каждая женщина.

Вскоре оказалось, что мои надежды на мирные отношения напрасны. Здесь устанавливались свои правила жизненного пространства между соседями, в которые я совершенно не вписывалась. Меня снова сдавил пресс выбора, где приходилось считаться с чем-то одним, отдавая предпочтение либо соседке, либо мужу.

Первый камень в "мой огород" бабка попыталась все же забросить в отсутствие Виктора, когда тот уходил на работу. Откровенничая со мной, она начала рассказывать, как часто он приводил женщин к себе домой.

Самое забавное, что в моей судьбе ситуация вновь повторялась, с той лишь разницей, что вначале это было с отцом, который искал жену, а теперь и с мужем. История становилась уже не трагедией, а фарсом, который не стоило принимать всерьез. И пришлось поставить бабку на место.

Я спокойно поглядела на старушку:

- Агафья Федоровна, мне совершенно нет дела до тех женщин, что у него были, и я не для развлечения приехала сюда и вышла за него замуж.

Бабка поняла сразу, что по ее замыслу ничего не получается и на какое-то время отступила.

Выбор продуктов для населения по- прежнему оставался скудным, даже в Кронштадте
( уж, казалось бы, недалеко от Ленинграда) приходилось выстаивать ежедневные очереди, чтобы дождаться привоза мяса, сливочного масла, молока,- всего необходимого, что нужно для питания человеку.

Но, как оказалось, наша регистрация в ЗАГСе все же давала некоторое преимущество. Взяв талоны на продукты, мы с Виктором отправились в специализированный магазин. Талоны давали возможность получить все это нужное и съестное в расчете, где-то на 20- 30 гостей. Если бы мы их, конечно, собрали.

Перед нами на прилавок вывалили настоящее богатство: глаза рябило от бесчисленных банок мясных и рыбных консервов, морских деликатесов, компотов и натуральных живых фруктов. Перед нами разложили несколько видов копченой и вареной колбас, балыков, сгущенки, шоколадных конфет,- и  многого чего другого, что и днем с огнем невозможно было найти в магазинах.

Трижды, с полными сумками в руках, мы уносили все эти "вкусности" домой. И так как гостей не предвидилось, оставили все себе для питания.

Состоялось мое первое знакомство с городом. Виктор провел меня по центральным улицам и показал местные достопримечательности. Хотя, на мой взгляд, и смотреть-то было не на что: город состоял, в основном, из 4- 5-ти этажных зданий, построенных в конце 19-го, начале 20-го века, собственно, город, начавший свой отчет при царствовании Петра Первого.

И складывалось мнение, что с того самого времени его так и не приводили в порядок, не создавали красоту и уют. После высотных новостроек Перми оставалось лишь горькое сожаление за не ухоженность и неудобства Кронштадта. Все требовало ремонта и жить здесь не впечатляло.

Мне не нравились узкие улицы, где едва расходились прохожие, приводили в уныние маленькие, словно декоративные парки и аллеи. Даже Летний сад и Петровский парк не давали моему взгляду раздолья.

Ведь в Перми только Балатовский лесной массив в черте города тянулся на 20 км, где по тропинкам могли бегать физкультурники и постоянно устраивались для людей оздоровительные мероприятия. И это не говоря о том, какие преимущества давала близость к природе. Ведь в лесу жили многочисленные зверушки и,порой, во время тренировки, человек просто замирал от восторга, слушая, как токуют глухари, резвятся на полянке белки, пробегают бурундучки..

Я вполне осознала, чего я лишилась в этот момент. Даже сейчас, через 30 лет проживания в Кронштадте, мне так не хватает лесных просторов, где остаются лишь неспешные прогулки в маленьких парках и садах, куда выбираются все кронштадтцы, чтобы заполучить хотя бы такой, своеобразный отдых на природе. Как вариант, можно, конечно, поехать и в окрестности Питера, но удовольствие получается не из дешевых.

Я понимаю, что в Кронштадте лес не посадишь, здесь и людям-то едва хватает места: разместиться на участке суши, длиной всего 12 км. Но, как говорится, ко всему привыкаешь, особенно когда возраст берет свое.

Приземистый, малоэтажный Кронштадт, конечно, проигрывал перед большим городом. Понадобился не один десяток лет, чтобы изменить мнение наоборот и переставить рейтинг в его пользу.

Чем запомнился мне город в 90-е годы?..На улицах почти не встречалось легковых автомобилей и лишь редкие прохожие попадались навстречу. Еще не было дамбы и магистральных путей возле нее и Кронштадт с Ленинградом связывала лишь временная технологическая дорога,сооруженная из завезенной и утрамбованной груды песка и щебня и где, по накатанному и узкому пространству, с осторожностью шли автобусы, перевозившие пассажиров на Большую землю.

Теперь, по истечении времени, некоторые кронштадтцы имеют даже по два автомобиля и машинами запружены все улицы и стоянки возле домов. Каждый сантиметр земли в Кронштадте рассчитан для чего-то определенного и нужного и жаль, что иногда не учитываются запросы людей.

Слишком сильно аукнулось в сердце, когда проходя по улицам, я почувствовала дыхание войны. На стенах некоторых домов сохранилась надпись- предупреждение:
"Граждане! Во время артобстрела эта сторона улицы наиболее опасна!"

Вся ценность города, его подвиг в годы Великой Отечественной войны, представал передо мной уже не в учебниках, а наяву. Ведь благодаря Кронштадту, умелым действиям его защитников, враг так и не смог захватить Ленинград.

Чтобы более точно вести артиллерийский огонь по позициям противника, под куполом Морского собора расположили наблюдательно- корректировочный пост. И по данным наблюдателей артиллерия крепости и флота наносила удары по вражеским батареям, препятствуя обстрелу Ленинграда и Кронштадта.

Подойдя с мужем к Морскому Никольскому собору, мы невольно остановились, внимательно рассматривая это монументальное строение, созданное по проекту Василия Косякова в 1903- 1913-х годах. Но архитектурное чудо вызывало лишь жалкое зрелище. С облупившимися фресками, с потрескавшимися от времени стенами, он по- прежнему величественно возвышался над городом, словно могучий великан, так и не сломленный своей неласковой судьбой, оставаясь в забвении среди людей, которым он когда-то служил.

В разные годы, в бесхозном по назначению храме, размещались кинотеатр, концертный зал, использовалась площадь под склады, здесь же располагался музей "Кронштадтская крепость", но более всего память верующих осквернили тем, что в самом святом месте, где находился Алтарь Господень, устроили даже туалет.

Висевшие на стенах храма мраморные доски, с именами офицеров и моряков, погибших при исполнении служебного долга, растащили местные воришки, пристроившие все это бесценное, по сути, добро на хозяйственные нужды. Ведь эфемерная память о героях их никогда не волновала, и совесть не заглядывала в пустые сердца.

В 1996 году, когда город, наконец, открыли для приезжих, начались и первые ознакомительные экскурсии, но вход в храм оставался еще под запретом.

Как-то знакомая женщина- экскурсовод провела меня в Собор, дав возможность увидеть воочию всю обстановку помещения.

Мы тихо взбирались по скрипучим, расшатанным ступенькам к самому куполу, на высоту более 70 м...Конечно мы опасались: ведь разобьешься и костей потом не соберешь, но, не взирая на страх, упрямо шли к своей цели. Вся панорама храма предстала перед нашими глазами.

Стены и пол богоугодного строения утопали в грязи и пыли, в мусорных нечистотах, даже с потолка свисали длинные ленты паутины...Керамическая мозаика с поверхности стен отвалилась, оставив лишь некоторые фрагменты былого великолепия.

По принципу "с глаз долой"- выпала и судьба иконам, разбитым, искореженным ликам святых, разбросанной повсюду религиозной утвари.

По простоте своей и неразумению, атеисты замазали даже художественную роспись на стенах и куполах.

На все это безжизненное пространство невозможно было смотреть без слез. Культурное наследие России и ЮНЕСКО оказалось лишним для обывателей, стремившихся уничтожить зачатки всего, что вызывало гордость и славу страны.

И к счастью, здравый смысл победил. Любой ценой, но храм решили восстановить. Начались реставрационные работы. В 2002 году Собор официально передали Русской Православной церкви и его вновь освятил архимандрит РПЦ Алексий.

Но не обошлось и без курьеза: устанавливая на купол 7- метровый, 2-х тонный крест, трос внезапно оборвался и крест полетел вниз, на землю.

Боль и горечь пронзили сердца кронштадтцев, собравшихся на Якорной площади в тот злополучный день. Уж кто- кто, а они- то догадывались о совершенном грехе против храма, не позволивший установить божественный символ.

Но, видно, все происходит в жизни закономерно. Кресты просто так не падают. И именно так храм мог выразить свою обиду за чудовищное осквернение и поругание, что принесли ему люди. Ведь даже каменные строения имеют душу, если они заряжены энергией веры, добра и справедливости- самыми сильными чувствами, что дает нам Бог.

И я рада, что стала свидетельницей событий - возрождения православной морской святыни в Кронштадте.

Немало трагичного испытал и другой известный храм в городе- Собор Владимирской иконы Божьей Матери. Долгие годы он стоял заброшенный и не выделялись средства на его восстановление. На куполах зияли лишь железные прутья, в дождливую погоду то и дело в помещение протекала вода, разрушая уникальные художественные росписи.

Лишь в 1999 году начались службы в маленьком нижнем храме иконы Божьей Матери "Утоли мои печали". Было тесно, не хватало, порой, свежего воздуха, но люди отдавали собственные иконы и приходили помолиться, чтобы вобрать в душу божественную благодать.

Реставрационные работы начались полным ходом, когда в 1998 году Собор Владимирской иконы Божьей Матери возглавил молодой настоятель- протоирей Святослав Мельник. На улице, в церковном садике, он наравне с рабочими, месил цементный раствор, колол топором дрова, выполняя любую мужскую работу на благо церкви.

И по сей день настоятель служит в храме, проводя не только молитвенные литургии, но и устраивая воскресные школы для детей и взрослых, желающих более ближе познать Библию и божественные проповеди.

В этом храме всегда ощущаешь легкую и чистую энергетику, священники доброжелательны и контактны и служат Богу, не забывая о человеке.

В Никольском Соборе теперь поражает великолепие убранства, но колокола по- прежнему звучат глухо и тяжело: видно, не пришло еще время, чтобы божественный свет здесь засиял в полную силу.

Кронштадт-это город- памятник, где каждая улица, дом и даже мостовая связаны с реальным историческим событием. Семечко моей души упало именно туда, где ему должно быть. И все нутро мое впитало этот город без остатка, не мысля себя без него.

Здесь прошли лучшие годы моей  жизни и что бы в ней не происходило, ее не охаивают, ведь конечный ее результат- мудрость.