Миха

               
      Набросав побольше на землю соломы, ополченец с позывным Миха, достав восьмикратный полевой бинокль, поудобнее устроившись, начал уже в который раз внимательно рассматривать родительский дом в котором он прожил двадцать пять лет. Дом стоял на окраине посёлка в каких-то четырёхстах метрах от того места где находились их боевые позиции, Казалось бы ну что такое четыреста метров – рукой подать, однако, как говорится: «Близок локоть, да не укусишь…» Сколько он не всматривался, ища каких-то изменений – на родном подворье, было всё так же как, четыре месяца назад, когда он покинув его, ушёл в неизвестность.  Понаблюдав минут десять за своим и соседними домами, Миха перевёл бинокль на находящуюся поодаль от посёлка шахту. Его взгляду открылась неприглядная картина: с крыши здания шахтоуправления взрывами мин и снарядов были сорваны листы шифера, а выбитые взрывной волной окна, зияли чёрными незрячими глазницами. Самое высокое сооружение, расположенное на шахтной поверхности – копёр клетьевого ствола был наполовину разрушен и посечён осколками. Да это и понятно, на нём до недавнего времени развевался флаг Донецкой народной республики. Укропов это приводило в бешенство; снять его они не могли, поэтому долбили по копру целыми днями из всех видов артиллерии, пока наконец не разрушили его. Тяжело вздохнув, Миха отложил бинокль в сторону и закрыл глаза, и тут же из самых укромных уголков памяти на него нахлынули горькие воспоминания…         
   Четыре месяца назад он, Володя Михайлов, как и большинство мужиков, проживающих в посёлке, зарабатывал себе на жизнь тяжёлым и опасным шахтёрским трудом, и никогда не интересовался политикой. Он также, как и остальные, рискуя жизнью, ежедневно спускался под землю, на четвереньках ползал по забою, отработав смену, грязный, усталый, похожий на чёрта из преисподней, поднимался на-гора. Ему было совсем неинтересно, что там происходит на Майдане. «Это они с жира бесятся. Побузят и разойдутся», – говорили его друзья, и он с ними был согласен. И даже когда киевские власти бросили на усмирение мятежного Донбасса регулярные войска, и начались обстрелы и бомбёжки городов, шахта продолжала давать уголь. А потом случилась беда. Однажды отработав смену, поднявшиеся на-гора горняки узнали, что час назад посёлок обстреляла артиллерия украинской армии. От этой новости Володе почему-то стало очень тревожно, и он помчался домой. Заскочив в хату и никого в ней не обнаружив, парень выбежал в огород. Там, на дальнем конце участка, где была посажена картошка, в неестественных позах лежали отец, мама и младшая сестрёнка. Ещё не осознавая, что произошло, и почему они лежат на земле, Михайлов, понёсся к ним. Но когда на полпути до лежащих родных, он увидел большую воронку, то сразу всё понял… Ноги мгновенно стали ватными, а мозг пронзила мысль: «Нет! Не может быть! Как же так!» Упав на землю, Володя, по-волчьи завыл…
    Сколько пролежал в забытье рядом с телами своих родных он не помнил… Помнил только, что очнулся от того, что кто-то, тронув его за плечо, сказал: «Ты, жив, Вовка?» Подняв голову он увидел стоящего над ним соседа дядю Васю. «Жив – чуть слышно прошептал парень. «Что делать собираешься?» – снова задал вопрос сосед. «Похоронить помогите, дядь Вась». Этой же ночью, они с соседом прямо на огороде, выкопав общую могилу похоронили родителей и сестру.  «Вот и всё, я остался совсем один на белом свете – думал он стоя у могилы – хотя, нет – есть ещё Петька. Нужно позвонить ему – сообщить о горе». Петька был его старший брат, уехавший много лет назад учиться в Киев, и после учёбы прижившийся в столице. Вовка тут же, чтобы не забыть, достав телефон, набрал номер брата. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны обслуживания», – ответил приятный женский голос. «Ну ладно, потом сообщу…» – подумал парень.
        После похорон, он поклявшись на могиле родных за всё отомстить, собрав самые необходимые вещи, уехал в Донецк. Там Вовка записался в ополчение, и под позывным Миха, уже четыре месяца воевал против укропов. Война на Донбассе шла с переменным успехом, но в августе после Иловайского котла, ополченцы перешли в наступление, и к радости Михи вышли на окраину его родного посёлка. Но тут, появились на свет Минские соглашения, и наступило шаткое перемирие. Противоборствующие стороны закрепились на достигнутых позициях, а родной посёлок Михи оказался в серой зоне, то есть на нейтральной полосе.
      Перебрав в памяти все эти события, он, опять взял бинокль и стал изучать обстановку в посёлке. Понаблюдав минут десять, и не заметив ничего подозрительного, парень решил: «Пойду сегодня ночью». Желание навестить родной дом, возникло у него ещё в первый день прибытия на боевые позиции. Хотелось побывать на могиле своих родных, и забрать дорогие его сердцу вещи: подаренный мамой образок Божьей матери и семейные фотографии.
      Договорившись с командиром, что к утру вернётся, Миха, ближе к полуночи отправился в посёлок. К счастью, ночь выдалась безлунная, но все равно, опасаясь нарваться на засаду укропов, парень сняв с предохранителя автомат, и дослав в ствол патрон, шёл, часто останавливаясь и прислушиваясь к подозрительной тишине. Перемахнув через невысокую изгородь, он оказался в собственном огороде. Молча постояв у могильного холмика и мысленно поговорив с родителями и сестрёнкой, Миха, стараясь не шуметь по-воровски, подошёл к хате. Не услышав ничего подозрительного, он открыл дверь и зашёл внутрь. Вместо привычных запахов, которые встречали его каждый раз, когда он возвращался домой, на него пахнуло, сыростью, плесенью и ещё чем-то незнакомым. В кромешной темноте парень отыскав семейный альбом и образок Божьей матери, уже хотел было уходить, как со двора донёсся скрип калитки и чьи-то осторожные шаги. «Мародёр укроповский», – подумал парень и стал рядом с входной дверью.  Через несколько секунд дверь отворилась, и в комнату крадучись вошёл человек. Когда он переступил порог, Миха молча уткнул ему в спину ствол автомата. От толчка мародёр вздрогнул и застыл на месте. А дальше произошло следующее. Вовка не успел даже скомандовать, чтобы незваный гость лёг на пол, как тот резко прыгнул в сторону. Усвоив закон войны, кто первый выстелил, тот и остался жив, Миха нажав на курок, автоматной очередью от стены до стены прошил комнату. Звонко защёлкали выбрасываемые из патронника пустые гильзы, и незнакомец рухнул на пол. «Только бы он был один, а иначе мне не выбраться…» – подумал парень. Постояв несколько минут, прислушиваясь к тому, что происходит на улице и не услышав ничего подозрительного, он уже собрался уходить, как разорвав напряжённую тишину, прозвучала трель мобильного телефона. Не зная зачем он это делает, Володя достав мобильник убитого мародёра, нажал клавишу, и проложил его к уху. И сразу же певучий женский голос затараторил из трубки: «Петь, как у тебя дела? Почему ты не звонишь? Ты же говорил, что сегодня пойдёшь в посёлок свою хату проведать… Петь, ну что ты молчишь?» И хотя Миха понимал, что ему нужно уходить, в словах звонившей, что-то его насторожило. Выключив телефон, он щёлкнув зажигалкой, тусклым пламенем осветил лежащего на полу человека. Тот был одет в натовскую камуфляжную форму, на правом рукаве которой был пришит жовто-блакитный флажок, на голове убитого была каска, а лицо обрамляла реденькая бородка. Что-то знакомое показалось парню в этом лице, но из-за бородки, и тусклого света, он не сразу узнал кто это, а когда узнал ужаснулся. На полу лежал его родной брат Петька!
    Просидев полночи в родном доме с убитым братом, Миха, когда начало светать похоронил его рядом с родными. Затем не видя ничего перед собой потухшими глазами, сняв каску с побелевшей за ночь головы, словно пьяный, шатаясь из стороны в сторону побрёл в сторону своих боевых позиций.
24 января 2020 г. Борис Беленцов