Братик

               
               
                Посвящается моему брату

    Было начало сентября. Грядки в огороде уже пожухли, заросли травой, но на них ещё можно было отыскать малюсенький зелёный огурчик, если очень постараться. Он был немножко горьковатый, с зелёными колючими пупырышками. Пятилетняя Аля любила эти утренние минуты, когда, проснувшись утром, она бежала  в огород к заветной грядке.
    Но сегодня в доме всё было как-то необычно: на кухне не пахло  любимыми блинами, в доме было подозрительно тихо, и даже кошка Мурка лежала рядом с ней, уютно свернувшись в клубочек. Отец никогда не позволял ей забираться на постель и безжалостно выгонял Мурку во двор.
     Аля сбросила с себя одеяло, нащупала на полу   босыми ножками свои сандалики  и пошла в огород. Мама всегда утром наводила порядок на своих грядках, поджидая, когда дочка проснётся, и припасала для неё что-нибудь интересненькое: то зелёного светлячка, забывшего выключить утром свой фонарик, то замечательную божью коровку в красном  платьице  с чёрными горошками, то созревшую за ночь ягодку крыжовника. Все свои сокровища, кроме божьей коровки, девочка прятала в карман платья.  Мама, ласково улыбаясь дочке, гладила её по длинным русым волосам, в беспорядке рассыпанным по спине, целовала  и отправляла умываться. Аля вприпрыжку бежала в дом, напевая песенку для божьей коровки. И происходило чудо: маленький красный жучок разворачивал тонюсенькие прозрачные крылышки и улетал «на небко», как пелось в песенке, кормить своих деток.   
     Но сегодня всё было не так.  Мамы нигде не было: ни в доме, ни во дворе. И Аля побежала в огород. – Мама! - крикнула она, увидев склонившуюся над огуречной грядкой женскую фигуру. Девочка остановилась как вкопанная: это была  тётя. – А, проснулась,- заговорила женщина голосом тёти Владиславы, Влади, как звали её в семье отца. Аля знала сестру отца  и любила её за добрый и весёлый нрав, лёгкий, как говорили о ней, характер. Девочка с криком бросилась к ней.
  - Мамы нет! Нет мамы! Где моя мама?! - кричала она, захлёбываясь слезами, размазывая их по щекам. Спутанные волосы совсем закрыли её личико, сандалик потерялся где-то между грядками, но девчушка ничего не замечала и продолжала  громко плакать, причитая, как старушка: - Ну, где моя мама? Где мама? Тётя опустила на землю синюю миску с собранными огурчиками, отряхнула руки от комочков земли и приклеившихся травинок и присела перед плачущей Алей на корточки.
  - Тихо, детка, тихо, не плачь! – ласково заговорила она, отводя с личика племяшки пряди волос. - Где тут у нас глазки? – А, вот они, глазки! Давай, вытрем их,- приговаривала тётя Владя ласковым мягким голосом, слегка картавя. – А где наш носик? Вот он, красненький, как морковка!- продолжала она, ловко вытирая  маленький покрасневший от слёз носик. Тётя  обула ей упавший сандалик, подхватила девочку на руки и понесла  в дом.
     Войдя на кухню, притихшая Аля снова залилась слезами: мамы по-прежнему не было. А тётя только посмеивалась над ней:
   - Эх, ты, рёвушка - коровушка!- поддразнивала она. Это было очень обидно, и Аля неожиданно для самой себя перестала плакать. В её головке мелькнула мысль, что тут  что- то не так. Голос у тёти был весёлый, она даже что-то негромко напевала, замешивая тесто для любимых  блинов.
 За дверью послышались шаги. Это вернулся отец Али. Каждое утро он провожал на пастбище их общую любимицу, корову Машку. Он долго умывался  на веранде  над стареньким тазиком, шумно фыркая и кряхтя.
 -О, как дед старый!- посмеиваясь, заговорила тётя Владя. Она приоткрыла дверь, и Аля бросилась к отцу.
  - А мама моя где?- дрожащим голосом спросила она отца. Он посмотрел на сестру.
  - Не сказала? Я же тебя просил.
Владя пожала плечами, крутанулась на каблучках и ушла в дом, на кухню.
  - Сам и говори, ты отец!- раздался из-за двери её певучий голос.
  Аля, застыв, как изваяние, стояла рядом с отцом, не шевелясь и чуть дыша. Она побаивалась его, хотя отец никогда не ругал дочку, не повышал на неё голоса. Он всегда был занят своей работой, предоставив жене Галине все заботы по дому, в том числе и дочь.
 -Испугалась? К маме мы после завтрака пойдём все вместе. В  больнице мама, братика тебе купила. А теперь иди к тёте, она поесть  даст.
 Отец открыл перед дочкой дверь, пропуская её вперед, но она стояла не шевелясь. 
   Через пару часов, приодевшись понаряднее, они втроём шагали по мощеной улице небольшого посёлка, в котором  жили.
 Больница была далеко. Идти надо было до речки, потом через мост. Аля устала, она никогда не ходила так далеко, да и красные нарядные туфельки, обутые ей по поводу такого события, были маловаты и жали пальчики ног. Она шла всё медленнее, цепляясь за руку тёти.  Отец шагал далеко впереди, не обращая на них внимания.
  - Замучилась?- наклоняясь к девочке, спросила тётя.
  - Ножки болят,- протягивая руки, простонала девочка, - на ручки возьми меня!
Тётя подхватила её на руки и быстро пошла вслед за братом. Поравнявшись с ним, она протянула ему  хнычущую  дочку.
   - Поднеси, ножки натёрла. Я же говорила, что туфли маловаты, а ты всё своё гудел: дойдёт, дойдёт…
    Отец взял Алю на руки и быстрым шагом пошёл вперёд. Сестра с трудом успевала за ним. Они дошли до моста через речку в полном молчании.             
    Речка Свирянка вытекала из озера и делила посёлок на две части: «до моста» и «за мостом». За мостом была школа, больница и несколько домов. Большая часть посёлка располагалась до моста.  Он был с  деревянным настилом и с невысокими перилами-оградами. Внизу протекала речка.    Вода в ней была тёмная, с белыми гребешками пены. Речка торопливо бежала вперёд, омывая корни склонившихся над ней ив. Солнечные блики зеркальными зайчиками весело прыгали по тёмной воде, задорно подмигивали Але и, как ей казалось, звали её поиграть в догонялки. Она завертелась, стала сползать вниз с рук отца. Он отпустил её, спросив: - Сама пойдёшь? Девочка кивнула головкой и, совершенно неожиданно для всех, побежала к перилам моста. Тётя Владя, шедшая позади их, всплеснула руками, ахнула и бросилась за ней. Но Аля уже присела на корточки и сквозь решетчатую ограду перил наблюдала за солнечными зайчиками, заливаясь счастливым смехом: - Смотрите, они прыгают! А зелёненький - выше всех! Он самый смелый! Руки отца подхватили её, оторвав от перил. Держа дочку под мышки перед собой, он быстро перешёл через мост и опустил её на землю. Она горько плакала и рвалась назад. – Там зайчики, хочу туда, - причитала она, как старушка. – Ты свалиться могла,- присев перед ней на корточки, сердито говорил отец,- и утонула бы в речке.   
       Он  взял её за ручку, и они пошли по дороге. Аля продолжала всхлипывать, постепенно успокаиваясь. Тётя шла позади них. До больницы дошли молча.               
       Это  длинное одноэтажное здание, сложенное из кирпича и побеленное известью, напоминало большой белый корабль, о котором рассказывала ей мама в своих сказках. Отец поднялся по высокому каменному крыльцу и скрылся за белой тяжёлой дверью. Аля вопросительно посмотрела на тётю. – А мы не пойдём? – удивлённо спросила она. – А где мама? И братик? Голос её задрожал, и она готова была снова расплакаться. – А мы в окошко будем смотреть. Вон в то, - сказала тетя и, взяв племянницу за ручку, подвела её к высокому белому окну  рядом с крыльцом. Аля запрокинула головку, внимательно вглядываясь в  окно, но никого в нём не видела. – Потерпи, скоро увидим, - успокаивала её тётя. Аля вздохнула и стала терпеливо ждать.
 Наконец дверь открылась, и на крыльцо вышел отец. – Кормят, - сказал он. – Скоро покажет. Голос его дрожал. Тетя подошла к нему, и они о чём – то стали разговаривать. Слова были непонятными пятилетней девочке, но тревога взрослых передалась и ей. Она ни о чём не спрашивала, не хныкала, хотя очень устала и у нёё снова болели ножки от тесных туфелек, не просилась взять её на ручки. Аля тихо подошла к отцу, взяла его за руку и, заглядывая снизу вверх ему в глаза, глубоко вздохнула. Тётя Владя поспешно отвернулась, а отец, присев перед дочкой на корточки, погладил её по головке и взял на руки. Девочка, обхватив  его шею обеими ручками, прижалась к нему. – Братик заболел, - тихо сказал он. – Мама не скоро вернётся с ним домой, - говорил он срывающимся на плач голосом.- Ничего, мы подождём, пока он поправится, правда? – то ли спрашивал он свою пятилетнюю дочь, то ли убеждал в этом сам себя.
 – Вот они, смотрите! - вскрикнула тётя, показывая на окно.
С дочкой на руках отец подошёл к окну.
 – Смотри, вот твой братик! Видишь? Как мы его назовём? – говорил он безумолку.- Нравится? Красивенький!
  Но Аля не видела братика. Её глаза налились слезами, рот некрасиво скривился, и она заплакала. Сначала тихонько, а потом всё громче и громче, переходя на крик.
 – Мама! – громко кричала она, - забери меня к себе! К маме хочу! – требовала она, дёргая отца за волосы. Они пошли домой. Отец с сестрой шли впереди и тихо разговаривали. Аля плелась за ними, еле переставляя ноги. Взрослые, казалось, забыли о ней. Она сошла с дороги и, присев на траву, сняла ненавистные туфельки. Пальчики ног были красные, распухшие, на пятках красовались кровавые мозоли. Терпеть эту боль было просто невозможно, и она горько заплакала. Тётя обернулась и бросилась к ней. Она подобрала туфельки, подняла племяшку с пыльной придорожной травы и, взяв её на руки, подошла к брату, который так и стоял поодаль, думая о чём – то своём. Так, в полном молчании, они и вернулись домой.               
       Мама с братиком приехали  через две недели. Аля уже знала, что сразу после рождения он заболел воспалением лёгких, что ему делают четыре раза в день уколы и очень жалела его. Тётя Владя на пару дней съездила в деревню, где она жила вместе с родителями, чтобы помочь им выкопать картошку, и снова вернулась присматривать за племянницей. Братика привезли утром. Во двор въехала красивая серебристая машина. Аля с тётей выбежали на крыльцо встречать. Первым из неё вышел отец. Он, счастливо улыбаясь, открыл боковую дверцу и принял из рук мамы большой белый сверток, весь в кружевах. За ним показалась и мама. Аля с нетерпением бросилась к ней. Сверток внесли в дом, положили на высокую кровать. Мама развязала синий бант на одеялке, развернула его и, взяв дочку за руку, подвела к кровати. Аля увидела крошечного человечка, завёрнутого в белую пелёночку. Он лежал тихо, но не спал. У него было крохотное личико с маленьким аккуратным носиком и розовыми губками «бантиком». Голубые глазки смотрели куда – то в сторону. Аля не знала, что делать дальше, и беспомощно оглянулась: у тети по щекам текли слёзы, но она почему – то не вытирала их; отец, обнимая маму за плечи,  вопросительно смотрел на дочь. А мама ласково улыбалась ей, глядя в глаза. И этот взгляд ответил на все мучительные вопросы, терзавшие пятилетнее сердечко  эти две недели. Её голубые глаза просияли материнскому взгляду в ответ. Она наклонилась над братиком и осторожно поцеловала его нежную бархатистую щёчку.
 –  Ну, вот, семья в сборе,- сказал отец. – Пошли за стол.
        Так в мою жизнь вошёл братик.  Назвали его Владимиром в честь деда.

                24.01.2020