Рукописи не горят

                Воланд заинтересовался романом о Понтии Пилате:
                - Дайте-ка посмотреть, - Воланд протянул руку ладонью кверху.
                - Я, к сожалению, не могу этого сделать, - ответил мастер,
                потому что я сжег его в печке.
                - Простите, не поверю, - ответил Воланд, - этого быть не
                может. Рукописи не горят.
               
                М. А. Булгаков, Мастер и Маргарита

                Пролог

В третьем часу ночи 12 февраля 1852 года Николай Васильевич Гоголь, проживавший в то время в Москве на Никитском бульваре в дома своего друга графа Александра Петровича Толстого, разбудил своего крепостного слугу Семена Григорьева и приказал растопить печь. Приказание это у Семена вызвало удивление, так как в кабинете не было холодно, хотя Гоголь кутался в теплый халат.
Когда печь разгорелась и огонь стал весело потрескивать, Гоголь велел принести портфель, лежащий на самой нижней полке книжного шкафа. Тогда Семену стало ясно зачем потребовалось разжечь печь. Гоголь вынимал из портфеля тетради и, не глядя, бросал их в огонь.
- Барин, что вы делаете! - воскликнул Семен.
- Не твое дело, - отвечал Гоголь, - молись!
Бумага неохотно тлела, в комнате стало душно, пришлось открыть окно.
К утру все было кончено.
С этой ночи по Москве прошел слух, что Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ», который так нетерпеливо ожидал литературный мир столицы. 
Во всяком случае, больше никто этой рукописи не видел.

                Глава 1. Год Гоголя

17 января 2009 года.
Одним из пассажиров городского автобуса, следующего в центр Москвы, был четверокурсник Алексей Митрофанов. Девушки считали его красивым: густые черные брови оттеняли голубые глаза, щеки украшала легкая щетина, а небольшой шрам на левой щеке, результат падения с коляски в младенческом возрасте, придавал некий мужественный шарм.
За пару остановок до Таганской площади в автобус сел подвыпивший безбилетник. На требование водителя оплатить проезд вывернул пустые карманы.
- Тогда выйди и прогуляйся пешком, - посоветовал водитель, - тебе это пойдет на пользу, или я вызову полицию.
Когда водитель снял трубку подвыпивший безбилетник, грязно ругаясь, вышел из автобуса и швырнул в автобус камень, отчего окно водителя покрылось трещинами. Приехала полиция, началось разбирательство и Алексей опоздал в институт. А между тем, это была очень важная встреча: декан раздавал темы дипломных проектов. Когда он пришел, все студенты-филологи, уже получившие титул дипломников, разошлись и осталась одна единственная тема.
Надо сказать, что дипломник приобретал в институте много новых прав. Он мог обедать в институтской столовой в комнате для преподавателей, где блюда заказывали как в ресторане, а обед приносила официантка, в отличие от общей студенческой комнаты с самообслуживанием. Дипломник также без очереди получал стипендию. На возмущение очереди обычно отвечал:
- Доживете до диплома, тоже не будете стоять в очереди.
Это была институтская традиция.
Когда Алексей вошел, декан уже складывал свои папки.
- Митрофанов, вы опять опоздали, - сурово сказал декан, он читал в институте русскую литературу 19-го века и нередко впускал Алексея с опозданием, Алексей жил далеко – в новом районе на Северо-западе Москвы, - и будете наказаны.
Алексей склонил повинную голову.
- А наказание будет заключаться в том, что у вас уже нет выбора, и вы получаете оставшуюся тему диплома, от которой все отказались. Вы, конечно, знаете, что по решению ЮНЕСКО весь мир в этом году будет отмечать Год Гоголя?
- Конечно, - отвечал Алексей, быстро соображая, как этот год может быть связан с Гоголем.
- Так вот, по решению педсовета все темы дипломов этого выпуска филологов посвящены Гоголю, в его творчестве есть еще много нераскрытого и неисследованного. Ваша тема: «Положительные образы второго тома романа «Мертвые Души».
- Андрей Михайлович, - растерянно сказал Алексей, - так ведь второго тома нет, вы сами на лекции говорили, Гоголь его сжег. Может, можно что-то другое? Образ Манилова…
- Если бы вы не опоздали на лекцию, - прервал его декан, - то узнали бы, что это – только одна из версий исчезновения рукописи второго тома. Так что у вас широкое поле деятельности. Вы записали тему? Признаться, я вам даже завидую. Вы знаете про особняк на Никитском бульваре, 7А ?
- Библиотека имени Гоголя.
- На базе библиотеки в этом году открылся музей «Дом Гоголя», вы сможете там узнать много интересного. Руководителем вашего дипломного проекта буду я. Если понадобится помощь, следующая консультация через неделю в это же время. И не опаздывайте, мы обсудим место вашей преддипломной практики. Когда-нибудь вы опоздаете на собственную свадьбу, и ваша невеста выйдет за другого.
- У меня нет невесты. Спасибо.
Выйдя из института, Алексей зашел в знакомое кафе, чтобы обдумать план действий. Завтра с утра в музей. Кто-то сказал, что надо жить сегодняшним днем, мы не знаем, что нас ждет завтра. Он ошибся. Мы не знаем, что нас ждет сегодня. С такой невеселой мыслью Алексей стал искать свободный столик. Уже наступил обеденный перерыв, и кафе заполнили сотрудники близлежащих организаций. За одним из столиков для двоих сидел седой мужчина с профессорской бородкой. Раньше этого столика не было.
- Вы ищете место, молодой человек? Если вас моя компания устраивает, прошу.
Алексей поблагодарил, сел, поставил перед собой чашку и глубоко задумался.
- Вы чем-то озабочены, - участливо спросил сосед, которого Алексей уже мысленно  прозвал профессором, - говорят незнакомым людям часто рассказывают свои секреты.
- Да, особого секрета нет, - ответил Алексей, - вы знаете, что сейчас Год Гоголя?
- Увы, мои интересы и занятия далеки от литературы, и чем же Гоголь вам так не угодил?
После того, как Алексей рассказал про сожженный второй том «Мертвых душ», профессор неожиданно предложил:
- Вы хотели бы знать, что, действительно, случилось со вторым томом? Я, кажется, смогу вам помочь. Вот моя визитка, завтра жду вас в 10 утра. А мой обеденный перерыв уже кончился, и я вас покидаю. Да, я смогу вам помочь.
Когда сосед ушел, Алексей стал изучать визитку. «Профессор Преображенский Дмитрий Иванович, Физико-технологический институт РАН. Лаборатория физических основ квантовых вычислений. 117218 Москва, Нахимовский проспект 36/1. Кабинет 912».

                Глава 2. Парадокс дедушки

18 января 2009 года.
На следующий день Алексей остановился у дверей Физико-технологического института. Он показал охраннику полученную вчера визитку и объяснил, что в 10 утра ему назначена встреча с профессором Преображенским. Охранник куда-то позвонил и Алексей оказался в просторном кабинете, наполненном непонятными приборами, этажерками с книгами и журналами и столом, за которым сидел уже знакомый ему ученый.
- Садись, Алексей, разговор у нас будет длинный. Ничего, если я буду говорить тебе «ты»? Что ты пьешь: чай, кофе?
Откуда он знает мое имя?
- Если можно, чай.
- Можно, - профессор куда-то позвонил и официантка принесла поднос с чашками и печеньем.
- Итак, тебя интересует судьба второго тома «Мертвых душ».
- Да. Дмитрий Иванович, есть несколько версий исчезновения рукописи второго тома. Рукопись пропала в доме графа Толстого, где тогда жил Гоголь в феврале 1852 года, но что случилось на самом деле никто не знает.
- И ты хотел бы это узнать.
- Разве это возможно?
- За этим я тебя и пригласил. Где ты будешь проходить преддипломную практику?
- Пока не знаю.
- А ты бы согласился в качестве преддипломной практики побывать в прошлом, проникнуть в дом графа Толстого, где тогда жил Гоголь и стать свидетелем событий, происшедших в феврале 1852 года?
- Вы шутите?
- Нет. Наш  институт много лет работает над проблемой путешествия во времени и экспериментальный образец машины времени уже создан. Ты знаком с учением Эйнштейна?
- Эйнштейн? Знакомая фамилия. Да, я недавно читал в журнале «Наука и жизнь» такую историю: на одной из лекций Эйнштейна к нему подошла богатая дама и спросила, может ли он объяснить ей разницу между временем и вечностью, она ему хорошо заплатит. Эйнштейн ей ответил, что если бы он имел время, он бы ей объяснил, но прошла бы вечность, пока она бы это поняла.
- Значит с Эйнштейном ты знаком. А говорит ли тебе что-нибудь фамилия Гёдель?
- Не слышал.
- Базируясь на уравнениях Эйнштейна, австрийский математик Курт Гёдель доказал реальность путешествия в прошлое. Если до него считалось, что решения эйнштейновских уравнений можно анализировать только при использовании сферических координат, Гёдель предложил цилиндрические координаты, и вселенная Гёделя приняла форму цилиндра. По Гёделю, из-за вращения вселенной четырехмерные цилиндрические линии искривляются так сильно, что свиваются в петлю и если предположить, что мы сможем совершить путешествие вдоль подобной замкнутой линии, то в конце концов вернемся в прошлое. И это – не фантастика, а точный математический расчет. Впрочем, не буду тебе забивать голову. Ну так что?
- Дмитрий Иванович, если это правда, нельзя ли мне лучше слетать во вчерашний день. Я бы заплатил за того безбилетника и не опоздал на раздачу тем. И взял бы более простую тему диплома.
- А ты слышал что-нибудь про парадокс дедушки?
- Не слышал.
- Представь себе, что внук решил убить своего дедушку, вернулся в прошлое, когда дедушка еще даже не познакомился с бабушкой, и его убил. Как ты думаешь, может это быть?
- А почему нет?
- Потому что если он убьет дедушку, тот не женится на бабушке, у них не родится мама этого внука и его самого не будет на свете. Если бы ты на нашей машине времени вернулся во вчерашний день и получил другую тему диплома, мы бы с тобой вчера не встретились. А если бы мы с тобой вчера не встретились, ты не смог бы воспользоваться нашей машиной времени и вернуться во вчерашний день!
- Вы меня совсем запутали.
- Ты просто должен усвоить, что во время пребывания в прошлом, ты сможешь много увидеть и узнать, но изменить ход событий ты не сможешь.
- Значит, отправившись в прошлое, спасти рукопись второго тома я не смогу, и ее все равно Гоголь сожжет?
- Я этого не говорил. Я сказал: ты сможешь многое увидеть и узнать. Впрочем, что сейчас гадать, ты согласен?
- А кто-нибудь на вашей машине уже летал?
- Ты будешь первый.
- А если я не вернусь?
- Тогда твоя невеста выйдет замуж за другого. Я шучу, ты вернешься. На самом деле ты никуда не улетишь, это будет как сон. Понимаешь? Ты побываешь в прошлом и проснешься. Пойдем, я покажу тебе нашу машину.
В просторном ангаре находилось фантастическое сооружение. Рядом на столе был компьютер, а его необычная панель состояла из кнопок, реостатов, переключателей и лампочек.
- Ты сядешь на это сиденье, мы наберем на панели время и место, куда ты хочешь прибыть. Оденешь вот этот шлем, я подам сигнал моему ассистенту, он включит рубильник и твое путешествие начнется. А по компьютеру мы будем наблюдать за тобой и когда ты подашь условный знак, мы вернем тебя обратно.
- А какой знак?
- Скажу перед отлетом.
- Тогда я готов.
- Ты не готов. Алексей, ты хочешь появиться в Москве 19-го века в этих джинсах? Где ты будешь ночевать? А если городовой у тебя спросит вид на жительство? Как ты собираешься попасть в дом графа Толстого? Если ты захочешь зайти поесть в трактир, чем ты заплатишь? Отправишься через 20 дней. Дома скажешь, что едешь на преддипломную практику, куда придумай сам. А теперь вот тебе бумага и ручка, записывай план подготовки.
Во-первых, посети музеи Гоголя в Москве и в Гоголево. Выясни все что сможешь об окружении Гоголя, и о втором томе «Мертвых душ». Во-вторых, прочти книгу Гиляровского «Москва и москвичи». Тебе нужно знать Москву и быт того времени. Затем, освой какую-нибудь рабочую специальность, например, столяра или плотника. Попросишься в дом Толстого как мастеровой. С подходящей одеждой, деньгами того времени и видом на жительство я тебе помогу. Если будут вопросы, звони. На сегодня все.

                Глава 3. Таня

  19 января 2009 года.
Утром Алексей уже входил в парадную дверь особняка 7А на Никитском бульваре. Рядом с дверью висела новенькая красивая вывеска «Дом Гоголя. Мемориальный музей и научная библиотека». Он присоединился к посетителям, ожидающим экскурсию, неожиданно в комнату с большим блокнотом в руках вошла Таня.
На Таню Алексей впервые обратил внимание на институтском вечере отдыха. Она вышла на сцену в длинном темном платье с белым кружевным воротничком и манжетами, легко отбросила за спину косу и села за рояль. Минуту подумав, она положила руки на клавиатуру и начала играть. Сначала музыка ему не понравилась, потом он задумался. Какие-то неясные воспоминания начали сменять друг друга, они следовали за музыкальными пассажами, исчезали и появлялись снова. Алексей не понимал классическую музыку и решил, что ему еще многому предстоит научиться.
- Кто она? – шепотом спросил он у приятеля.
- Таня? Маменькина дочка, - ответил тот, - в десять вечера всегда должна быть дома. Ты помнишь, мы всей группой пошли на эротический итальянский фильм «Дамы и господа», это был ночной сеанс, так она, узнав что фильм кончается около часу, не пошла. Напрасно я ее уговаривал и обещал проводить до самых дверей ее квартиры, она сказала: мама не разрешает. Она родилась и училась в Риге, но потом, когда Латвия отделилась и им отказали предоставить гражданство, они переехали в Москву. Если хочешь, я тебя познакомлю.
В перерыве они подошли к ней, Алексей представился, а Таня сделала книксен. У маменькиной дочки оказались большие серые глаза и пристальный взгляд. Потом они встречались на консультациях, собирали свеклу в студенческом отряде и почти стали друзьями. Но всякий раз когда Алексей хотел признаться в любви, она это чувствовала и легко переводила разговор на другие темы.
Их романтические отношения начались с того, что утром по дороге в институт он увидел Таню в автобусе. Алексей протолкался к ней, поздоровался, и вскоре толпа так их прижала друг к другу, что их лица оказались совсем близко, он не удержался и ее поцеловал. Она ничего не сказала, только странно пожала плечами и отвернулась. После этого случая он боялся к ней подойти, но она сама подошла к нему как ни в чем не бывало, попросила конспект, и они стали встречаться.
Он уже было хотел подойти и спросить ее, что она тут делает, как Таня открыла свой блокнот и громко сказала:
- Добрый день. Меня зовут Татьяна Владимировна. Может быть, не все знают, что по предложению правительства России в ЮНЕСКО решили 2009 год назвать годом Гоголя – он родился 200 лет назад 31 марта 1809 года. Мы с вами проведем тематическую экскурсию «Гоголь в Москве», прошу руками ничего не трогать. Известно, что великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь никогда своего дома не имел. Семья его, я имею в виду родителей и сестер, жила в Малороссии в их родовом имении Васильевка, у них было 300 душ крепостных. В Москве Гоголь останавливался у друзей, и в декабре 1848 года поселился в доме графа Александра Петровича Толстого, где мы с вами сейчас и находимся. Здесь Гоголю предоставляли полную свободу. Он не заботился ровно ни о чем. Завтрак, чай, обед и ужин подавались там, где он прикажет. Гоголь занимал комнаты на первом этаже, сам граф Толстой жил на втором.
- Граф Александр Петрович участвовал в военных действиях, занимался общественной деятельностью, до конца жизни был членом Государственного совета и имел должность генерал-адъютанта. По отзывам современников он отличался природной добротой, религиозной настроенностью души и склонностью к аскетизму. Скончался Толстой в Женеве в 1873 году, куда совсем больной прибыл из Иерусалима.
- Жена Толстого - княжна Анна Георгиевна Грузинская пережила мужа на 16 лет. Брак её с Толстым был заключен по воле отца. Детей у них не было. После ее смерти дом переходил из рук в руки, а после революции был национализирован и в нем поселились 32 семьи.
- Я не буду задерживать ваше внимание на истории этого здания, вы сможете ее узнать из брошюры, что продается в нашей лавке. Музей Дом Гоголя открылся в этом году.
Алексей вместе с другими посетителями музея шел за ней, удивляясь и восхищаясь одновременно, как легко и непринужденно Таня ведет экскурсию, открывая в ней все новые и новые черты. За все время экскурсии он лишь дважды посмотрела на него и сделала глазами знак, который он понял как «дружба дружбой, а служба службой».
- Вот это тот самый камин, в котором по преданию Гоголь сжег рукопись второго тома «Мертвых душ», - продолжала Таня, - его слуга крепостной подросток Семен уговаривал барина не делать этого, на что Гоголь отвечал «Не твое дело. Молись». Гоголь был религиозным человеком и у него был свой духовник - протоирей Матфей Константиновский…
- Можно вопрос? – поднял руку старичок в потертом пиджаке.
- Слушаю.
- Вы сказали «по преданию», почему? Ведь рукопись Гоголь таки сжег и никто ее не видел?
- На сегодняшний день есть три версии, что случилось с рукописью второго тома. Первая версия – никакой рукописи не было. Гоголь второй том «Мертвых душ» не написал, были только наброски, их нашли. Вторая версия – рукопись была Гоголем сожжена. То ли по ошибке, то ли из-за помутнения рассудка. Я сказала «по преданию», так как единственным свидетелем был его крепостной слуга Семен Григорьев – необразованный сельский парень. Третья версия – после смерти Гоголя рукопись каким-то образом попала к графу Толстому и возможно когда-нибудь найдется. Есть еще вопросы?
- Татьяна Владимировна, - неожиданно для себя вдруг сказал Алексей, - вот если бы, например, я каким-то образом в этот вечер оказался в комнатах Толстого, как бы я смог предотвратить сожжение рукописи?
- Парень, не мешай экскурсии, - сказал старичок, - если бы, да кабы, да во рту росли грибы, так это был бы не рот, а целый огород.
Далее Таня рассказывала о знакомых Гоголя, о его духовных увлечениях, и Алексей с нетерпением ждал когда лекция кончится.
-  В заключение рада сообщить вам, что скоро будет проводиться театрализованная экскурсию по музею. Вас встретят одетые в старинную одежду слуга Гоголя Семен и ключница Анисья. На этом мы сегодня закончим, здесь на столе есть книга отзывов и предложений, желающие могут оставить свои записи, - с этими словами она вежливо улыбнулась, закрыла свой блокнот и ушла в комнату с табличкой «Посторонним вход воспрещен».
Посетители потихоньку стали расходиться, а к Алексею подошел тот самый старичок.
- Ты не смог бы, дружок, попасть в комнаты графа Толстого, туда имели доступ только именитые гости московской аристократии. Хотя, может быть, в качестве слуги…
Когда словоохотливый старичок ушел, Алексей стал рассматривать экспозицию кабинета. Вот в этот камин Гоголь бросал тетради. В этом шкафу хранился портфель со вторым томом, а этот сундук сопровождал его во всех поездках. Не пойти ли к декану и попросить изменить тему?
Вышла Таня.
- Я никак не ожидала увидеть тебя здесь.
- Взаимно.
- И все-таки? Ты знал, что у меня сегодня первая экскурсия?
- Откуда я мог знать. Просто декан всучил мне тему диплома, от которой все отказывались - второй том «Мертвых душ». Вот я и решил немного просветиться. А почему здесь ты?
- Если бы ты не опоздал на раздачу тем, то узнал бы, что тема моего диплома - библиотека имени Гоголя. Ты знаешь, я тут и раньше помогала расставлять книги, а потом попросила провести экскурсию и мне разрешили. Тебе понравилось?
- Да, ты прирожденный экскурсовод. Таня, хорошо что мы с тобой встретились и чтобы попрощаться мне не надо ехать к тебе домой.
- Ты уезжаешь? Куда, надолго? А как же диплом?
- Вот как раз из-за диплома я отлучусь. Преддипломная практика. Исчезну может на неделю, может на две,.. а может навсегда.
- Ты меня пугаешь.
- Шучу. Я съезжу в…  Гоголево, где жила мать Гоголя. Ведь после смерти все его пожитки отправили туда?
- Да. Я бы съездила с тобой, мне тоже интересно, но у меня уже все время расписано.
- Ну, тогда прощай.
- Ты хотел сказать до свидания?
- Отойдем в сторонку.
- Зачем?
- Не могу же я при всех поцеловать экскурсовода.

                Глава 4. Новый работник

         8 февраля 1852 года
В это зимнее утро москвичи, толкавшиеся на рынке, что в Охотном ряду, вряд ли обращали внимание на посетителя лет двадцати, лицо которого украшала легкая щетина и шрам на левой щеке. Он прогуливавшегося не спеша вдоль мясных, рыбных, зеленых и колбасных лавок. На нем был теплый ватный пиджак, опоясанной кушаком, черные брюки, заправленные в сапоги, давно нестриженные волосы выглядывали из под картуза с лакированным козырьком. На плече висел небольшой мешок, именуемый в народе торбой. Он ничего не покупал, лицо его выражало то ли любопытство, то ли удивление и внимательный наблюдатель догадался бы, что этот человек пришел в Охотный ряд впервые. Похоже он кого-то искал или дожидался и, наконец, подойдя к просто одетому пареньку, торговавшему хлеб у лоточника, тронул его за плечо и негромко окликнул:
- Здоров, Семен!
Паренек оглянулся и недоверчиво посмотрел на незнакомца.
- Здравствуйте, сударь.
- Не узнал, что ли, - засмеялся незнакомец, - ты ведь Семен Григорьев из Васильевки? А я Тарас Нечипоренко соседский сын, не помнишь такого?
- Не помню, - признался паренек.
- Ну, ясно, стал городским и зазнался. А я тебе гостинец привез от твоей матушки.
Тарас вынул из мешка красивые, вышитые крестиком, вязанные рукавицы.
- На, держи. Я ведь тоже из крепостных, отпущен на заработки. Я слыхал ты служишь у Николая Васильевича, сына нашего барина Яновского?
- Да.
- И как, сынок, не обижает?
- Нет.
- Что это ты все «да», да «нет»? Тут рядом трактир, пропустим по стаканчику, хочу кое-что спросить у тебя. Я угощаю.
В трактире Тарас выбрал свободный столик и заказал выпивку.
- Ты ведь у Николая Васильевича живешь? У него, что, свой дом на Никитском?
После выпитого вина Семен стал немного разговорчивее.
- Не, дом не его, он как бы в гостях. Занимает комнаты на первом этаже, а ему больше и не надо. Он бессемейный, один.
- А барин-то твой по какой части служит?
- Не служит он.
- А занят чем?
- Пишет. День и ночь пишет. Чернила переводит. Что ни день, требует новую тетрадь. Исписанные тетради я кладу в его портфель. Закроется и пишет. И сам с собой разговаривает.
- Тронутый что ли?
- Не, он добрый.
- Семен, помоги ради бога, как односельчанин, спроси у них там, может в доме по хозяйству кто нужен, замолви за меня словечко, а? Ты там уже свой человек. Понимаешь, ищу работу, третьего дня приехал, а все без толку, никто меня не знает. Я мужик рукастый, мастеровой, любую вещь починю, могу и дымоход почистить, как сделать, чтобы дверь не скрипела знаю, могу снег убрать или еще что. Я бы для начала согласился просто за крышу и еду. Спросишь?
- Ладно, спрошу.
- Завтра встретимся здесь утром?
На следующий день в доме графа Александра Петровича Толстого на Никитском бульваре поселился новый работник.

                Глава 5. Тайник

        10 февраля 1852 года
После ужина Тарас отправился во флигель. Надо было обдумать события дня и отдохнуть. Весь день убирал снег, накануне сильная метель намела сугробы, ни пройти ни проехать. Потом с Семеном пилили дрова, а колоть пришлось самому. Где они достали такие суковатые пни? Вечером ключница Анисья позвала к ужину. Похлебав щей, сдобренных жаренным салом и выпив пару стаканов чая с рыбным пирогом, он уже расстилал постель, как его позвал Семен.
- Тарас, ты, это, погоди спать, мой барин зовет тебя.
- А на што я ему нужон?
- Это он тебе сам скажет. В кабинете он, ты знаешь где. Свои бумаги собирает, меня отправил и велел тебя позвать. Может что спросить хочет про свою маменьку, ты ведь недавно из Васильевки?
- Ну!
- Иди, не бойся, он добрый.
- А я и не боюсь.
Тарас стал быстро одеваться. Что могло понабиться от него барину? Неужто спросит про Марию Ивановну? Скажу, что давно видел, в Крещение.
В натопленной комнате у камина в теплом халате сидел Николай Васильевич. Он внимательно с ног до головы осмотрел Тараса, возможно запоминая образ этого нового для него человека, прибывшего из дорогой его сердцу Малороссии. Заметил густые черные брови и голубые глаза. Может уже пристраивал его в свой новый роман. Тарас покорно ждал.
- Ты плотничать умеешь? - неожиданно спросил барин.
- А то! В селе без плотницкого умения…
- Знаю, знаю, - прервал его барин, - а ремеслу учился где?
- У Самохи плотника, три года был подмастерьем.
- Хорошо. Тут есть у меня дело для тебя. Плотницкое. Хорошо заплачу.
- Так я у Александра Петровича ведь на жаловании.
- Это личное дело. Выйдем в прихожую.
Барин взял со стола лампу и в прихожей подвел его к большому сундуку. Рядом на лавке как попало лежала одежда, видимо только что вынутая.
- Это мой дорожный сундук. Я с ним где только не был. Сейчас снова собираюсь в  дорогу. А дно прохудилось, глянь, может нужен какой ремонт? Я тебе посвечу.
Тарас перегнулся и внимательно осмотрел дно сундука в поисках трещин, прогнутых досок, гнилых или изъеденных короедами мест. Дно было ровным и чистым.
- Так, барин, дно еще послужит.
- Ладно. А теперь послушай, мог бы ты сделать второе дно?
- Что-то я не разумею.
- Только второе дно будет немного выше, на два вершка. И чтобы верхнее дно мог поднимать только я, должен быть секрет. Уразумел.
- Тайник?
- Вроде того. Сможешь? И как долго это займет времени?
- Так я ведь, барин, занят по хозяйству. Сегодня вот весь день снег убирал. Дрова пилил.
Надо струмент достать и материал купить. За два дни бы справился.
- Я с Александром Петровичем договорюсь, завтра и приступай. Семену скажешь: сундук требует починки. И никому ни слова. Ясно?
- Куда уж яснее.
- Вот тебе деньги на материал. Хватит?
Ранним утром Тарас отправился в Охотный ряд и закупил нужный материал, инструменты попросил у дворника и приступил к работе. На другой день вечером новое дно было готово. Тарас показал барину дощечку, на которую надо надавить, чтобы дно открылось и получил за работу серебряный рубль. Еще раз поклялся: никому ни слова.
- А барин похвалил твою работу, - сказал Семен, - сундук стал как новенький, сам барские вещи укладывал, молодец. Ты у нас приживешься. И Москва тебе понравится.

                Глава 6. Рукописи не горят

        Вечер 11-го и утро 12-го февраля 1852 года
Вечером Тарас, как обычно, отправился ночевать во флигель - после десяти слугам в барском доме находиться было нельзя. Он пытался задержаться в комнатах Гоголя, вешая какую-то картину, но его выпроводил камердинер:
- Завтра утром закончишь.
Во флигеле кровать Семена была нетронута.
- А что, Семена нет? – спросил Тарас.
- Его барину нездоровится, – объяснил ночующий рядом поваренок, - он приказал Семену заночевать в его кабинете. Я ему приносил ужин, барин только притронулся и приказал унести. Совсем плох, похоже не в себе.
- Мне велел дров принести, и положить у печки, - вступил в разговор истопник, - хотя у него в кабинете не холодно. Все пишет и пишет.
- А что пишет, - поинтересовался Тарас.
- Бог его знает, я грамоте не обучен. Намедни был дохтур. Барыня Анна Георгиевна ему лекарство приносила, может лихорадку какую схватил. Все мы под Богом ходим, ни холопов, ни бар не жалует. О-хо-хо.
Истопник перекрестился.
Тарас дождался пока все уснут, тихо оделся и вышел на улицу. Лунный свет заливал свежевыпавший снег. Завтра с утра есть работа, подумал Тарас и направился к окнам первого этажа, в которых горел свет. Занавески были опущены, но сквозь сетчатый узор тюля можно было что-то разобрать: Гоголь сидел у горящей печки, открывал дверцу и что-то швырял в огонь.
- Ты чего тут делаешь? – это подошел сзади сторож Микола.
- Животом маюсь, - нашелся Тарас, - а тут вижу в окнах свет, не случилось ли чего?
И он направился к двери.
- В господский дом нельзя, без тебя разберутся. Вон нужник для дворни, туда и иди.
- А может разрешишь, Микола, я мигом.
- Не положено. Меня с работы выгонят. Иди с богом.
- Обойдя дом сзади, Тарас попытался войти через черный ход, но дверь была заперта, и он вернулся во флигель. Долго ворочался пока заснул.
- Эй, Тарас, останешься без завтрака, - растолкал его утром конюх Степан.
Подали тюрю: залитый квасом крошенный хлеб с зеленью и солеными огурцами.
После завтрака Тарас увидел Семена и подошел к нему.
- Как твой барин, говорят, плох? Ты спал у него, смотри подхватишь лихорадку.
- Не в себе он. Ночью разбудил, велел принести портфель с бумагами и стал бросать их в печку. Жалко.
- А что за бумаги?
- Кто их знает. Побегу, надо печку чистить.
Пришел дворецкий раздал всем работу на день. Тарасу велел закончить с картиной и идти убирать снег. Дверь в кабинет Гоголя была приоткрыта и слышались приглушенные голоса. Гоголь разговаривал с графом Александром Петровичем. Тарас остановился и прислушался.
- Опять у вас тут дымом пахнет, что Николай Васильевич, снова бумаги жгли?
- Да вот, я ведь домой в Васильевку съездить собираюсь, Александр Петрович, решил от лишнего мусора избавиться.
- Николай Васильевич, а сколько мы с вами дружны? Не помните?
- Как же, помню. Мы ведь в Бадене на квартире у Жуковского познакомились в мае сорок четвертого, восемь лет.
- Восемь лет, а вы все мне не доверяете.
- Что вы такое говорите! Вы, Александр Петрович, сегодня мне самый близкий друг, и я премного за вашу доброту благодарен! И супруга ваша, Анна Георгиева ко мне благоволит. Если я могу что-то для вас сделать…
- А коли так, у меня к вам большая просьба. Отдайте мне на хранение вашу рукопись второго тома «Мертвых душ». Не дай Бог что с ней случиться, ведь это труд многих лет. Я знаю протоирей Матфей Константиновский печатать не советовал, пусть у меня полежит, пока вы поправитесь. Я на днях буду в Женеве, у меня там есть депозитная ячейка в банке. Положу туда вашу рукопись и второй ключ будет у вас, когда захотите, вынете.
- Право, зачем вам такие хлопоты? Я в сундуке своем тайник сделал, собирался ее туда положить… но если так, возьмите, ради Бога, вон там связка в шкапу, двенадцать тетрадей. Кому я могу довериться, как не вам, берите, в случае чего, отдадите моей матушке. А в тайник и так есть что положить. У меня третий том на очереди. Я, знаете, трилогию задумал, как Данте – ад, чистилище и рай, да неможется мне, не пойти ли причаститься?
- Что вы, Николай Васильевич, выйдите просто погулять, вон какое солнышко сегодня. А обедать приходите к нам наверх, Анна Георгиева очень просит…
Тарас не успел отскочить от двери, и Толстой, выйдя со связкой тетрадей, строго посмотрел на него.
- Ты кто? Новый работник? Что тут делаешь? Подслушивал?
- Мне велено у барина Николая Васильевича картину повесить, сей минут подошел.
- Врешь, подслушивал, по глазам вижу. Пошел вон, ты уволен. Получи жалование у дворецкого, и чтобы я тебя не видел.
- Воля ваша.
Тарас понурил голову, положил молоток и пошел в дворницкую. Получив жалование, он сложил в котомку свои пожитки и вышел на улицу. Покрытая свежим снегом Москва сияла утренней красотой, по Никитскому бульвару весело стучали колеса экипажей. Тарас осмотрелся, вздохнул и укрывшись под елью стал непонятным образом размахивать руками, многократно повторяя одни и те же жесты, которые знаток морской семафорной азбуки расшифровал бы как «Спасите наши души». Это заметил кучер проезжающей пролетки.
- Гляньте барин скорее, какой чудной мужик, вон под елью, - крикнул он седоку. Сидевший в пролетке обернулся, но под елью уже никого не было.

                Глава 7. Возвращение

        13 февраля 2009 года
На первую экскурсию в Доме Гоголя в 12 утра записались 9 человек и среди них был Алексей.
- Меня зовут Татьяна Владимировна, - представилась экскурсовод, - сегодня у нас будет тематическая экскурсия «Дни Гоголя в Москве». По предложению правительства России в ЮНЕСКО решили 2009 год назвать годом Гоголя – он родился 200 лет назад 31 марта 1809 года. Сначала мы осмотрим эксклюзивную выставку, специально подготовленную к этому торжественному юбилею, затем побываем в комнатах первого этажа, где Гоголь провел остаток своей короткой жизни, он скончался 4 марта 1852 года. Есть вопросы?
Она обвела глазами группу и увидела Алексея, который скорчил смешную рожу. Сдержав улыбку, она кивнула.
- Прошу всех за мной…
Когда экскурсия закончилась, и посетители стали расходиться, к ней подошел Алексей.
- Татьяна Владимировна, у меня есть вопрос. А правда, что Гоголь был девственником?
- Не больше чем ты! Алеша, у меня еще есть экскурсии, но если ты встретишь меня в 4, мы посидим в кафе, и ты расскажешь о своей поездке. Ты ведь ездил в Гоголево? А сейчас я занята.
- Ах, мы заняты! Ты растешь на глазах, просто профессионал! Только я бы посоветовал в твой рассказ внести поправку: Гоголь жег бумаги не в камине, а в печке.
- Откуда ты знаешь?
- Я это подсмотрел.
- Вот ты посмеиваешься, а мне уже тут работу предложили после защиты диплома.
- Вот как! Так это дело надо обмыть. 
- Татьяна Владимировна, ваш выход, - послышался чей-то голос.
- Смотри-ка, прямо как в театре!
- Иду! Ты что, люди смотрят! В четыре, если опять опоздаешь, убью!..
Когда они заняли столик в кафе «Прага», Алексей посмотрел на часы.
- Ты куда-то спешишь?
- Сейчас все узнаешь. Когда закрывают музей?
- Сегодня в шесть.
- Значит есть время.
- Как тебя понять?
- Таня, - он положил руку на ее теплую ручку, - ты знаешь меня четыре года. Шесть раз мы целовались. Два раза я делал тебе предложение. Ты была у меня дома, я знаком с твоими родителями.
- Боже, какое длинное предисловие. Ты что-то от меня хочешь. Опять предложение руки и сердца? Я же сказала, после защиты диплома. Расскажи лучше о своей поездке.
- Конечно, расскажу, - Алексей опять посмотрел на часы, - до закрытия музея остался один час, мы должны туда вернуться.
- Слушай, не темни! Ты что-то привез для музея?
- Возможно. Но для этого мы должны оказаться в музей вдвоем. Только вдвоем. Ты можешь это устроить?
- Но зачем? Я иногда работаю там вечерами одна над своим дипломом, мне разрешили. Когда я ухожу, включаю сигнализацию.
- Таня, ты знаешь меня четыре года…
- Да, и мы целовались не шесть раз, а семь. Ты забыл про нахальный поцелуй в автобусе. Было так тесно, что я не смогла дать тебе пощечину.
- Тебе не понравилось?
- Понравилось. Я этого ждала. Но должна же порядочная девушка хотя бы раз в жизни дать нахалу пощечину? Мама рассказывала, что она дала пощечину папе, когда он ее поцеловал в первый раз, хотя ей тоже понравилось. Говори в чем дело?
- Скажу там, когда мы будем только вдвоем.
- Только вдвоем? Уж не собираешься ли ты меня изнасиловать? Я знаю приемы вольной борьбы, так что не надейся.
- Ты никогда не умела шутить. Пошли.
Они успели в музей до закрытия, и Таня получила разрешение задержаться в музее с Алексеем.
- Это мой жених, - объяснила она.
Вышел последний человек, в комнатах был погашен свет и наступила необычная тишина, прерываемая гудением машин на Никитском бульваре.
- Ну?
- Пойдем в половину Гоголя. Вот этот сундук, ты говорила, что с этим сундуком Гоголь странствовал по свету. Это правда, или сундук – бутафория?
- Это правда, музей купил его за большие деньги в Васильевке. После смерти Гоголя его вещи вместе со слугой Семеном отправили к матери Гоголя. Зачем тебе этот сундук?
- Там есть тайник.
- Откуда ты знаешь?
- Как мне не знать, я сам делал этот тайник и получил за работу от Гоголя серебряный рубль.
- Болтун.
- Не будем терять время, давай вытащим вещи. Вот здесь на дне, нажми третью дощечку. 
- Ты меня разыгрываешь!
- Ну, хорошо, нажму я.
Алексей надавил на третью дощечку, раздался негромкий щелчок, дно повернулось открыв тайник, заполненный старыми исписанными тетрадями.
На Таню как будто напал столбняк, она переводила взгляд с Алексея на сундук и обратно.
- Что это?
- Тетради Гоголя. Он их спрятал, собираясь в дорогу, но воспользоваться не смог из-за преждевременной смерти.
Дрожащими руками она взяла одну из тетрадей.
- Это почерк Гоголя. Может здесь второй том «Мертвых душ»?
- Второго тома здесь нет, но рукопись Гоголь не сжег. Ты же знаешь, рукописи не горят. Зачем ты думаешь, больной Толстой спешил в Женеву? Рукопись второго тома «Мертвых душ» Гоголь доверил Толстому, она хранится в швейцарском банке. Он хотел ее вынуть, но не успел.
- Откуда ты знаешь про швейцарский банк?
- Подслушал.
- Алешка, после этой поездки ты изменился, постоянно врешь. Это клад, которому нет цены. Ты понимаешь, что ты нашел?
- Мы нашли.
- Как ты об этом узнал, скажи, наконец, правду.
- Правду и ничего кроме правды? Не могу. Еще время не пришло. Вот если бы ты была моей женой… в общем пока прими это, как свершившийся факт. Значит так, вот эту тетрадь с заметками о третьем томе я временно возьму с собой – мне ведь тоже надо писать диплом. Я предложу декану изменить тему моего диплома, я ее назову так: «Поэма «Мертвые души» как современный прообраз «Божественной комедии» Данте». Там три части: «Ад», «Чистилище» и «Рай». Такую же структуру имеют три тома Гоголя. Как тебе это нравится?
- Замечательная идея. Как это пришло тебе в голову?
- Подслушал.
- Я сказала, хватит! Что с этим будем делать?
- Положим обратно. Вернем на место дно, вот так, положим обратно вещички. Завтра ты скажешь, что хочешь в своем дипломе описать сундук, вытащишь вещи и как бы нечаянно нажмешь третью дощечку. Это будет твой подарок музею. Твое имя впишут золотыми буквами на доску Славы музея. И твою просьбу разрешить тебе описать содержимое тайника, конечно, удовлетворят. А я посмотрю тетрадь с набросками третьего тома и тебе верну, ты ее незаметно вложишь в одну из тетрадей. Устроишь новую сенсацию.
- Я не знаю, как тебя поблагодарить.
- Давай назначим день свадьбы. Это надо сделать заранее и нас распределят в этот музей обоих. Чтобы не мозолить глаза руководству, можешь мою фамилию не брать.
- Какой ты умный! Подойди ближе, как ты относишься к цифре восемь?

                Эпилог

После защиты дипломов Алексей и Таня поженились. Во Дворец Бракосочетаний Алексей опоздал, так как хотел пригласить на свадьбу профессора Преображенского, но в физико-технологическом институте ему сказали, что такого профессора у них нет и никогда не было.
После обмена кольцами и девятого поцелуя они сели в ожидающий их лимузин и отправились в свою новую кооперативную квартиру, купленную в складчину родителями. Не успели они войти, как Таня сказала:
- Вот я уже твоя жена. Давай говори.
- Я тебя люблю.
- Нет, открой тайну.
- Какую?
- Откуда ты знал про двойное дно. Ты обещал.
- Таня, я действительно был там в этот вечер, это была… машина времени.
- Опять ты врешь. Все, подаю на развод!
- Таня, это правда. Как тебе это доказать?
- Хорошо, если это правда, ты сказал, что Гоголь заплатил тебе серебряный рубль. Где он?
- Я знал, что ты спросишь.
Алексей вынул из бумажника теплую монету.
- Вот он.
Она долго рассматривала рубль.
- Я тебе поверю, если ты подаришь этот рубль моему музею.
- Нашему музею. Завтра мы идем на работу вместе. Хватит об этом. Давай посмотрим, что у нас есть в холодильнике?