Илья Избавитель

Илья Избавитель

I

Баба Сакля уж второй век, как бурчала. Старость не радость, в хозяйстве её старорусский говор на руку только шёл. Илья слушал, да улыбался ей. Поставленный на стражу границ, закрытый от люда Камнем Забвения князем Святославом, да Изяславом- ведьмаком, утвердившим чарами своими вечную отшельную жизнь.

Оно то и понятно, глаз людской на жизнь Богатыря былинного завсегда отводить надо. Не простое это дело рубеж охранять, да пещеру глубинную, ту самую, в которой Змей Горыныч изгнание своё отбывает. Случись случайный взор путника неспешного на заставу Ильи-то – сраму да позора не оберёшься. Слухи, интерес служивых – да мало ли. Тысяча лет служба та ратная длится, всё меняется на Земле Русской, рубеж рубежом быть перестал, а пещера то с Горынычем осталась. Есть ещё обет, который нарушить Илья права не имеет.

- Ироды, что же оне творють-то - ворчала Сакля громыхая кувшинами да крынками на кухне
– То князья с царями правят, а в век последний срам один. Раньше лики были, а сейчас – Рожи, да и называются они все… Прости Господи, говорить не буду, как оне себя называють… Илька! Дрыхнуть-то будя, тут тебе гонец очередной в гости набивается!

 Илья сел не печи, ноги свесил, да стал спину свою широкую чесать. Потом потянулся, спрыгнул на пол и пошлёпал к бочке умывальной. Голову он туда опустил, потом блаженно фыркнул. Ну вот, теперь и просыпаться можно.
- Кто таков? Как величают, и как он дорогу то нашёл сюда? – Илья налил молока себе, чтобы его с краюхой хлеба ароматной испить.
- Аль самому неведомо? Марья-Искусница заклинание сняла с камня, чтоб гонца пустить. Да и дело у него важное, коли пришёл. И Марья-то ожиданием небось сама томится, чтоб в хоромы твои зайти, давно ить гостевала-то.
- Што я ей, преграды чиню? Нехай сбирается, да тарелку с сказаниями показными прихватывает. Познать события, кои на земле нашей случаются хочу. Да и Марья-то, игривая наша да мудрая, словами да улыбкой всё плохое сглаживает. Плохого-то много нынче стало.
Илья сел на кушетку сенную, намотал онучи, да натягивать сапоги стал.

- Никак на поле ратное пошёл, ворога лютого громить? – Сакля сняла со стены Меч-Кладенец, да приволокла его поближе к Илье – Тяжёлый он, Илюша, как ты его подымаешь-то сам.
- Заговорённый он. В моих руках лёгок да быстр, в твоих тяжёл, ну а во вражьих горяч огнём пепелящим. Враги в тлен да сажу превращаются. Пошёл я. Заодно гонца выслушаю.

 Гонец сидел на завалинке возле терема и пытался позвонить с сотового телефона. Движения его были дёрганные, на рыжем лице испуг застыл нешуточный.
- Нет твоей связи тут, чего трепыхаешься. Хочешь своими стражниками меня порадовать, вызвав на бой честный? – Илья подошёл к гонцу и внимательно на него посмотрел. Взяв одной рукой за грудки, поднял. Ноги гонца жалко задёргались над землёй.

– Ну, сказывай! Кто таков, что надобно. Только быстро, я на поле спешу, дело ратное повторить.
Гонца на землю вернув, Илья уселся на завалинку сам. Поставил меч свой меж ног своих, места гонцу тем самым не оставив.

- Ишь, каков! Ты вообще, Илья, в курсе, на кого руку-то поднял? – зло прошипел гонец – Да я сам Советник Государев, и имя моё Дудай Велеречивый!
- Слушай сюда, Дудай разболтайский – Илья, схватив головёшку гонца сзади, придвинул её к своему лицу – Знаешь, как раньше бабу Саклю то звали? Баба Яга. У неё в сарайке прошлых гонцов утварь всякая развешена. От кого портки одни остались, красные да революционные. А кто-то изволил сюртук свой, золотом шитый оставить. Людишки-то разные бывают – в том числе…
Илья отпустил гонца
– и на вкус! Я понятно объяснил?

Дудай, отряхнувшись, сделал пару шагов назад.
- Тебе послание. От Государя нашего! Держателя Земель, Акций, покорителя
- Кратко! Если можно – с улыбкой прервал Илья
Дудаю показался неприятный холодок от спины и ниже. Ох не надо было ему Илью этого искать, пусть бы Золотарь пошёл, ему-то сподручнее.
- Значит, обложили нас враги. По всем границам. Готовятся землю русскую захватить, огнём калёным выжечь
- Да русичей в полон угнать, в вечное рабство, ага? – Илья продолжил
- Зачем их в рабство то? Они и так – Дудай облизнулся – Нас земля интересует, она достаток нам приносит.
- Кому же это «нам»?
- Правв… Правительству. Бюджету.
- Значится, ты и правительство с бюджетом одно и то же?
- Да нееет. Я в Правительстве работаю, а бюджет – это казна Государева, она пополняется вот, за счёт людишек да от продаж нефти да газа.
- Ведомо мне. А что за враги?
- Страшно говорить, Илья. Смуту они вершат. Для начала – народец баламутить начали, столичный люд беспорядки кровавые чинит. Всё требуют чего не понять, да недовольство своё выражают. Ой, беда, Илья. Со всех сторон басурмане, а тут людишки устои подрывают величия нашего, да роли исторической.

- Устои, говоришь… - начал Илья – Так что за устои такие, кои народу в тягость? Когда народу в тягость, так он бунтовать начинает, знаешь ли об этом? Но это, Дудай, царёво дело. Не моё. От бунта только одно спасение. Народ Народом считать, а не людишками да нелюдями, что ещё хуже. Так что за устои-то?

- Я бы просил, Илья, не выражаться как бунтарь. У нас для таких тюрьмы строятся да и работка каторжная найдётся. Устои наши – это Русь Святая тысячелетняя, во славу её дела свои вершим, земли собираем исконно свои…
- Одни собираете, другие раздаёте. Всё, что через кровь да войну – измена и есть роду русскому. Вот народ и баламутен, что было его, стало ваше и на продажу годное. Святое не продаётся, аль не в курсе? Знатную ересь ты сейчас понёс, ну как тебя ко мне отрядили – понять не могу. Ты глуп, заносчив и на кишку слаб. Теперь о главном: Чего Государю твому от меня надобно?

- Нам бы участие твоё. Защита твоя былинная, надо оградить земли наши от бунта да внешнего врага. Знаем мы, что сила в тебе есть, что Кладенец твой обрушит всё, против чего уже справится невозможно. Государь золотом одарит, всё сделает ради тебя да меча твоего. Помощь ему нужна твоя. Чтоб защитником ты был государевым. Надеждой и опорой ему. А нет, так продал бы Кладенец свой. За дорого.
- Вот на што мне золото это? За то, чтобы людей русских Кладенцом бить? В какой былине ты прочёл, что я продажен? Или оружье сказочное своё продать могу. Угрозу я вижу, Дудай. Несметную и лютую. Не от людей она идёт, и не от тех, кого вы врагами тут называете. Вот за Правду я постою, как время придёт. А сейчас – ступай. Сам ступай, или полетишь. Всё сказал.

- Думаешь, на тебя управы не найдём? Мы же тебя так осрамим, что позора не вынесешь! - закричал Дудай.

Илья молча встал, взял его за шиворот. Подбросил вверх, да ударом ноги отправил визжащее тело за ограду. Достав из ножен Меч свой, бережно погладил тёмную металлическую поверхность стали булатной. Горячий, нагрелся он, от близости с врагом вестимо. Илья сурово улыбнулся. Разные времена были, случались и тяжкие. Но такие смутные, как сейчас, на Русь темью непроглядной ещё не опускались.

- Хорошо полетел – встретила Илью баба Сакля – Опять не сошлись во взглядах? Что ты ему сказал?
- Постращал малёхо – во взгляде Ильи блеснули озорные искорки.
- Опяаать? Опять меня людоедкой озвучил? Да креста на тебе нет, разве так можно?  Баба Сакля со всей мочи треснула буйную голову Ильи кухонным полотенцем
- Нешто я специально. Так былины да сказки русские глаголят.
Засмеялся басом Илья.
- Вот сейчас пойду, да Змея Горыныча выпущу, пусть полетает. В былинах ты ему головы отсёк, вот народ удивится то, увидев воскресшего.

- Да два раза ты отпускала ирода этого. Потом за Тунгуску и Челябинск Марья истории приносила. Забавные! Пусть сидит трёхголовый, пока не подобреет. На вот тебе, штучку на память. В сарайку брось, от Дудая осталась.

Илья протянул бабке сотовый телефон, теперь уже ненужный никому.