Гость

             Михаил Николаевич «сидел» в интернете и, как он говорил: рылся «в этой помойке», когда позвонил средний внук.
              У него был один старший, один младший и шесть средних внуков. «Титул» младшего был переходящим, титул старшего был постоянно закреплён за Матвеем.
              Дед помнил и любил всех, никогда не путал и это давало ему уверенность в том, что «маразм силен, но голова должна быть крепче».
              Главным врагом и лекарством от маразма он считал периодические его «озвученные» возмущения происходящими в стране и мире событиями и качественное питание с обязательным в рационе наличием рыбы и мяса.
              – Дедушка! Выпроси меня у предков на несколько дней пожить у вас. Очень надо! – вдруг позвонил двадцатилетний Пашка.
              – Сделаю! – ответил  в трубку Михаил Николаевич, отключился и набрал номер матери Пашки – своей дочери – Марии.
              – Маша! Не могла бы ты командировать в моё полное распоряжение с ночёвкой Пашку. У меня накопилось много дел…– он стал «накручивать» диалог, – по подготовке к весне, а я боюсь, что у меня может не получиться достойно подготовиться к этой, чтоб ей икалось ночью, погоде. Я думаю: весна нам всем «даст прикурить»! Ты видела – так же думает и президент. Слышала, что он сменил половину правительства? Это он меня услышал, что в правительстве надо не кресла переставлять с места на место, а седоков менять…
              – Забирай! Только проследи, чтоб каждый вечер звонил домой. Либо мне, либо отцу, – перебил его голос в трубке, не дослушав рассуждения Михаила Николаевича, и добавил: – Господи! Хоть бы по комсомольской путёвке куда бы уехал или за границу. Мечется, мечется… Другие уже детей нянчат, а этот всё не найдёт где и как синяки получить…
              Михаил Николаевич, молча выслушал «песню».
              Он позвонил внуку и сказал, что ждёт его сегодня с ночёвкой и чтоб информировал родителей о своих планах.
              – Ты слышал о том, что творится в Гондурасе и Сьерра-Леоне, – не ответив на приветствие внука, спросил его, как только тот переступил порог.
              – Нет! – ответил ошарашенный Пашка и остановился в коридоре, не выпуская из рук пакеты, видимо, с какой-то снедью.
              – И я не слышал! – вздохнув, сказал дед и пошёл в комнату.
              Внук пожал плечами и прошёл на кухню.
              – Иди за стол, – услышал дед голос внука и прошёл к столу.
              – Как дела? – спросил его, разглядывая стол, обдумывая, что бы взять «на пробу».
              – Как на баррикадах! Родители не дают головы поднять. Вжали в землю непрерывным огнём из всех видов оружия! – ответил внук, жуя что-то похожее на собранные вместе: ломтики колбасы, буженины, листья салата, ломтики солёного огурца на которых выделялся майонез и кетчуп.
              – Это артподготовка.  Жди атаки! – сделал вывод дед, аккуратно положив на небольшой кусочек краюшки «городской» ломтик буженины. – Кофе есть? – спросил он внука.
              – Кофе вреден! – изрёк тот.
              – Вреден – не пей его! – парировал дед. – Кто не курит и не пьёт – тот здоровеньким помрёт! – в тон внуку добавил он.
              Внук, утолив приступ голода, откинулся на спинку стула, наблюдая, как дед аккуратно ел бутерброд, изредка отглатывая из кофейной чашки.
              – Достали! – изрёк внук, наблюдая реакцию деда.
              – Они могут! – сказал дед, помолчал и добавил: – Если бы хоть что-то понимали? Сейчас совсем другая жизнь! Другое время! А они всё живут временами «очаковскими и покорения Крыма».
              – В смысле? – спросил внук. – Какого покорения?
              – Не бери в голову! Это я так! Вспомнилось: «Мы покорим тебя, Енисей!», Ангара, БАМ… Не бери в голову. Налей-ка ещё чашечку, – он протянул внуку чашечку из под кофе.
              – Не много будет? – спросил внук.
              – Любопытной Варваре на базаре нос… – начал, было, дед.
              – Я не про это! Бабушка узнает – будет и тебя и меня ругать.
              – И чего? Мало нас ругали? Мы только крепче будем. Их дело такое – ругаться, – прокомментировал просьбу дед: – Наплюй и береги здоровье! Делай. Что тебе надо!
              Внук замолчал и внимательно стал смотреть на деда.
              – Их дело такое – ругать нас! Наше дело простое – делать, как мы хотим. Так ли? – дед тоже откинулся на спинку стула, поглядывая на насупившегося внука. – Ты уже взрослый человек и с тобой уже можно говорит откровенно. Не скрывая ничего. Не придуряясь.
              …Ты знаешь… все люди сволочи! Каждый хочет урвать себе побольше, а другим дать поменьше. Есть возможность безнаказанно воровать – воруй. Есть возможность безнаказанно  убить того, кто тебе мешает – убей.
              Ты посмотри: жёны и дети всех государственных чиновников намного умнее их. Они зарабатывают миллион – жены десять, их дети – двадцать. Прокуроры – все воры. Не закон они оберегают, а угождают властьимущим, а те им «с барского стола» сладенький кусочек. «Закон, что дышло – как повернёшь – так и надо!»
              …Знаешь что такое «дышло»?
              Внук отрицательно покачал головой.
              – Это оглобля, что крепится к передней оси телеги. У кого управление дышлом – у того управление телегой, а значит и всеми, кто в ней сидит. В жизни всё просто – либо ты рулишь, либо тобой рулят. Либо ты везёшь – либо ты едешь. Другого нет в жизни.
              Рви, грызи всех, кто тебе мешает. Надо предавать – предавай! Надо убивать – убивай!
              Либо ты живёшь – либо другие. Человек человеку – волк! Homo homini lupus est! Так вот!
              Не нами придумано!
              …Фашизм – плохо! Кто сказал? Западенцы на Украине считают по-другому. Поляки не нём вообще заработать хотят - фашисты прошли - пусть они платят. Русские прошли – пусть платят. В концлагерях в Польше сидели - плати. Ничего личного – только бизнес. А что кто-то погиб... так это их дело! Кто прав? У кого больше сил и прав – тот и прав! Кто был надсмотрщиками в концлагерях? Самые умные заключённые! Скажешь не так?!.. Либо ты в печку кого-то тащишь – либо тебя!
              Это, брат, такая селявуха.
              Так все думают, только не так говорят.
              Язык у человека не для того, чтоб говорить, что голова думает, а для того, чтоб говорить то – что хотят от тебя услышать.
              Генпрокурора сослали на Кавказ! И что? У нас там Лермонтов лямку тянул.
              Тут, брат, не просто всё!
              Нищий он бывший генпрокурор? Не носили ему в клюве сладеньких кусочков? Носили! Брал? Брал! Не у всех. Но брал.
              Надо в жизни не по сторонам смотреть и варежкой щёлкать да рот разевать, а по сторонам глядеть да то, что надо тебе к себе поближе подтягивать. Людей верных деньги.
              Руки-то у человека не «от себя» устроены, а «к себе»!  Природа-мать знает, что по чём и как правильно! Так ли?
              Все врут! Все! Возьми хоть кого – вруны. Болгары говорили, что друзья навеки с времён освобождения  русскими братушками от туров – врали. Так было выгодно. Все друзья рано или поздно предадут! Все!
              …Вот возьми хоть меня. Я врун? Безусловно! Я говорю только то, что мне выгодно, совершенно не думая – привада ли это или ложь.
              Я говорю только то, что выгодно мне! Не задумываясь: правда ли это или нет. Так поступают и поляки, и немцы, и американцы. Так поступают президенты, судьи, прокуроры. Так поступают жёны и мужья, родители и дети.
              …Ты врёшь женщинам, те – тебе. Как там?.. «Каждый, кто не первый, тот у них второй!» У них же не бывает ни пятых, ни десятых. Только первый или второй!
              …Кругом одно вранье! И самое большее – это законы, по которым, якобы, мы живём! Только трусы следуют законам – так тебе скажет любой прокурор и любой судья.
              Говорим одно, думаем другое, делаем третье.
              Это, брат, истина, основа  этой селявухи. Так-то!
              Ни мне, ни бабушке… а главное ни отцу, ни матери, ни братьям не верь. Обманут и предадут.
              Внук сидел слушал деда.
              – Пойду я, дедушка! – он встал грустно оглядел комнату.
              – Чё так быстро? Во сколько тебя ждать-то? – дед тоже встал.
              – Да, я… наверное, домой пойду.
              – Ночевать-то ждать ли?
              – Наверное, нет.
              – Тогда матери позвони, скажи, да спроси, может, что по дороге в магазине купить, чтоб ей после работы не рысачить по очередям. А может и малого из садика по дороге заберёшь. Смотри сам. Удобно ли тебе так-то?
              – Ладно!
              …Понял я всё! Злой ты дед!
              – Естественно! Кому тебя по голове гладить и без меня есть.
              – Я не про это! – внук стоял и смотрел в окно.
              – Ясно дело, что ты «не про это»! И до скольких лет ты собираешься «не про это», а про то?
              …Внук, попрощавшись, ушёл.
              Михаил Николаевич посмотрел на «спящий» компьютер.
              «Спроси тебя – скажешь, что не ты виноват. Скажешь, что люди заслужили, то и поучили! Да, уж! С тобой не поспоришь. Железяка – и есть железяка.
              …Слаб человек! То водка его гнобила, то ты!» – подумал он и включил его.