Записки беспризорника

                Записки беспризорника

                «Дебош будет, или развратом обойдёмся?»

            Сегодня я в свободном полёте без руля и без ветрил, совсем как беспризорник. Никто не будет стоять над душой и указывать, что прилично, а что не очень, как правильно безобразия не нарушать и дисциплину не хулиганить. Супруга моя, ей бы гувернанткой быть, любит изображать из себя крутую воспитательницу в младшей детсадовской группе. Есть у неё такой пунктик, не из вредности, а дабы обозначить своё превосходство и значимость хоть в чём-то. А мне и не жалко, можно подыграть, пусть получит то, чего ей хочется, так всем дешевле выйдет, без разборок и нервов. Игра у нас с ней такая уже много лет: - она делает вид, что управляет и направляет, а я делаю вид, что подчиняюсь. Сегодня я иду в люди и в театр по «халявным» билетам. Как утверждает Николай Иванович Куча, и народная поговорка, «на халяву и хлорка – творог». У супруги не ко времени разыгралась мигрень и подскочило давление, она остаётся на хозяйстве. Я же, как вольный казак, приоделся, причесался – и в путь. В этом театре раньше бывать не доводилось, мы с женой посещали всё больше классические, дважды заслуженные, трижды народные, а с модерновым современным авангардом не сталкивались. Погляжу, что там и как, потом доложу, будет о чём побеседовать.

             До театра добрался раньше времени минут на сорок, будет время осмотреть и осмотреться. Однако, осматривать оказалось практически нечего, зато набрёл на буфет, где скучал за буфетчика тощенький молодой человек (возможно студент на подработке) и три посетительницы среднестатистического возраста за столиком поднимали себе настроение шампанским. Я, прикупив себе парочку бутербродов и пятьдесят грамм коньячку, расположился за свободным столиком у окна. Коньяк, на удивление, оказался настоящим, мягким и с хорошим послевкусием. Спиртное приятно пощекотало пищевод, провалилось в, благодарный по этому случаю, желудок, слегка опалив его благодатным огнём, и разбежалось по жилам. Сразу стало тепло, легко и приятно. Организм потребовал продолжения банкета, чему воспротивился мой кошелёк – сравнив своё содержимое и не совсем адекватную цену за напиток. Однако я легко и непринуждённо убрал это противоречие, достав из кармана плоскую двухсотграммовую бутылочку с аналогичным содержимым. "А у нас с собой было"! Зачем покупал в буфете, спросите вы? Из-за рюмки. Считаю неприличным пользоваться бесплатно хозяйской посудой. Так что дальше я со спокойной совестью занялся безудержным пьянством, коротая время до начала спектакля. Ко второму звонку настроение моё поднялось до уровня чуть выше благодушного, а содержимое бутылочки опустилось до нуля. К восприятию театрального волшебства теперь я был готов на все двести пятьдесят, то есть, как юный пионэр.

             Второй билет продать или подарить какому-либо страждущему я откровенно забыл, да, никто и не спрашивал лишний билетик. А посему в зале я расселся вольготно. Ещё одно место, на удивление, также оказалось не занятым, да и вообще в зале абсолютного аншлага не наблюдалось. Публика неспешно занимала свои места. То здесь, то там, целый ряд зрителей дружно, но неохотно, вставал, пропуская на свои места тех, кто задержался, а затем все снова садились. Иногда это упражнение повторялось не один раз. На глаза попалась та троица из буфета. Дамы уже разогрелись и по очереди фотографировали друг дружку на фоне театрального интерьера. Похоже, что они не только соратницы трудового фронта, но все безмужние охотницы и сейчас находятся в свободном поиске. Вон, как глазками стреляют. Мои соседи слева – это молодая и полноватая девушка приятной наружности, что с обожанием смотрит на своего спутника, - и, весьма поношенный с виду, плешивый и неопрятно одетый блондин, лет сорока. Обручальных колец у них я не заметил. Зато заметил, как этот хлыщ неустанно отслеживает других женщин, не оказывая своей даме никаких знаков внимания. Походу, он тоже в свободном поиске очередной, нет не дурочки, но жертвы. У-у-у, как у них всё запущено, видать невдалеке у кого-то маячит истерика, море слёз и расставание, с выбрасыванием чемоданов и громким хлопаньем дверей. Он уйдёт из её жизни навсегда, и на алименты можно не рассчитывать. Ничего оригинального, ещё не известно, кому из них больше повезёт. Судьба, она, знаете ли, дама с полной кошёлкой сюрпризов.

             Забавно наблюдать людей в подобных местах, когда они заняты собой как глухари на токовище. Каждый человек из публики предстаёт словно за увеличительным стеклом, где за ним (или за нею) наблюдают сразу сотни глаз. Пожалуй, нигде больше не увидишь в одном месте такого множества разнообразных стилей в одежде – от вечерних туалетов времён шестидесятых прошлого века у старых неисправимых театралов до, нелепых для данного заведения, мешковатых и бесформенных и, похожих на ночную пижаму, одеяний, - у молодых и отвязных посетителей Мельпомены. Все стили, цвета и фасоны одежды в одном месте, как на витрине в музее. Да, и сама публика неоднородна по составу, пёстрая, словно струи воды, поступающие из различных источников в одно общее русло, долго текут не смешиваясь, образуют затейливую цветовую чересполосицу.

             Прозвенел третий звонок, но ещё минут пять публика рассаживалась по своим местам, а занавес не открывался. Наконец, в зале раздались нетерпеливые хлопки, призывающие актёров начинать действо. Публика «созрела» и готова лицезреть. Моменту открытия занавеса всегда сопутствует некая тайна: - что там за ним прячется, что нас ожидает. Меня лично ожидало разочарование в виде убогих, серых и, словно сделанных впопыхах на скорую руку, декораций. Художник, судя по всему, был не в настроении, либо с большого бодуна и в обиде на весь мир: - все декорации представлены в грязно-серых тонах.  Несколько изделий кубической формы на сцене, нечто серое, что должно обозначать стену с оконным проёмом – это всё. Да ещё болталось несколько канатов-недоростков для интриги, думаю. Потом началось само действо. Какую «красную линию» или лейтмотив спектакля пытался раскрыть режиссёр – судить не берусь, как не берусь оценивать и игру самих актёров. Мы с коньяком в благодушном и пофигистском настроении всё ждали авангард, каков он из себя.

             И авангард пришёл, во всей своей красе. Актёры в развевающихся балахонах в цвет декорациям старались, не жалея сил, они почти в такт с музыкой, и друг другом размахивали руками и ногами, непристойно подёргивали попами (танцевали, похоже), речитативом причитали и бубнили какой-то текст (этот стон у нас песней зовётся). Они метались по сцене как крысы во время пожара или потопа, раскачивались на канатах и кувыркались через кубические сооружения. Проще говоря, старались как могли. Я понял только одно, что все дружно протестовали против какого-то тёмного зла в защиту общечеловеческих ценностей. Публика поддерживала и даже хлопала иногда. От частой и быстрой смены светового сопровождения начало рябить в глазах. Музыка грохотала как в голливудском фильме про нашествие коварных и безжалостных инопланетян в момент кульминации вселенской бойни. Шлёпанье босых ног актёров по сцене сопровождалось звуками такой интенсивности, словно это топают слоны или сказочные исполины. Впечатляет. Может в этом и кроется авангард?

             Затем четверо худосочных сушёных «гераклов» в одних подштанниках типа солдатских кальсон времён Великой Отечественной, в голыми блестящими торсами, намазанными подсолнечным маслом, или вазелином, таскали ка вытянутых руках по всей сцене некую девушку как-бы распятую в форме буквы Х. Единственным одеянием актрисы было покрывало, похожее на рыболовную сеть. Край этого замечательного покрывала красочно волочился по сцене. Таки эти грубые мужланы едва не уронили несчастную актёрку на пол, когда один из них наступил на край её покрывала, чем лишил бедняжку последней одежды. Неимоверными усилиями они её удержали (как она со страху не описалась – ума не приложу. Вот это был бы авангард!) Народу такой пассаж понравился, публика в знак благодарности даже поаплодировала немного. Актрису на эту роль наверно долго подбирали и, судя по всему, критерием отбора был вес. Нет, это не грудь женщины, это медицинские прыщики, прости меня Господи. Верно, её давно не кормили или долгое время изнуряли каторжным трудом. Ладно, что всё благополучно закончилось, без потерь актёрского состава.

             Потом, в следующей картине, когда актёры массовки раскачивались и тарзанили на канатах, из-за кулис незаметно появились две особи мужского пола. Они шли парой, как детки младшей группы в детском садике, поглаживая при этом друг-дружке причинное место. С противоположной стороны им навстречу выкатился толстенький священник в голубой рясе. О том, что это представитель духовенства, можно было судить по здоровенному пенопластовому католическому кресту, что болтался у него на пузе, и камилавке на голове. Если бы крест такого размера был сделан не из пенопласта, а металла, то этот ряженый священник его хрен-бы поднял. Наверно это тоже авангардное изделие. Ровно посередине сцены они сошлись (в том числе в идеалах и во мнении) и, под «высокохудожественное» пение массовки, означенный священник начал размахивать своим крестом и сочетать законным браком (так мне показалось) родителя №1 и родителя №2. В зале кто-то засвистел, а актёры восприняли свист как поощрение, вошли в раж и принялись теребить промежности друг-другу с ещё большим азартом. Я понимаю, актёр существо подневольное, его доход зависит от худрука и режиссёра, как те скажут, так и будет. Но, всё же!

             Затем случился антракт, публика заторопилась на выход из зала: - кто в буфет, большинство просто погулять и размяться, а самые неблагодарные (в том числе и я) потянулись в сторону гардероба.

             Улица вечернего города встретила меня ярким светом фонарей и шумом проезжающих автомашин. Холодный зимний воздух напоён запахами старого города, мелкие кафешки зазывают ароматами «фирменных», по взятым из интернета рецептам, вкусностей. Спешить некуда. Я забрёл в ближайшую «Шоколадницу», заказал себе кофе и их фирменное пирожное. Затем разохотился и заказал, совсем неправильно, не к месту и не вовремя, бокал глинтвейна. Не спеша выцедил содержимое бокала, расплатился и поехал домой.

             Какое у меня впечатление от спектакля? Если кому-либо из вас доводилось посетить станционный деревянный туалет типа сортир с жёлобом для мочи и «толчком» на три очка, который от рождения никто не убирал и в котором от аммиачных испарений щиплет глаза – тот поймёт, о чём я хочу сказать, комментируя спектакль. Хочется скорее под душ, куда я и поспешил по возвращении домой.

             Люди в своём праве делать всё, что им придёт на ум, в том числе, глупости, пошлости и подлости. За одним исключением. Они не имеют права своими действиями приносить вред окружающей среде и обществу. А, так, всё, что душеньке удобно, но исключительно за свой счёт, господа. В целом, погулял удачно, почти удачно.

                Нахабино, январь, 2020 г.