следственный изолятор
В кабинет заходит преподаватель
— Нам два человека нужно для одного мероприятия, хотите стать добровольцами? Отпустим пораньше!
Мы с В. переглянулись, бросили тряпки и довольные добровольно согласились на "одно мероприятие" без уточняющих вопросов.
Нас посадили в фургон, где сидели ещё трое парней.
Они шумно и весело что-то обсуждали.
Едем.
Через пол часа машина останавливается.
мы впятером выходим.
Перед глазами кирпичный забор с колючей проволокой. Удивлённо и молча переглядывемся.
Закрадывается страх и мысли из серии: куда я попала и что со мной будет.
Поднимаемся по ступенькам, подходим на КПП.
— Паспорта, ключи, мелочь, коляще-режущие предметы, все выкладываем на стол — произносит дядя в форме.
Молча подчиняемся по-прежнему переглядываясь и озираясь по сторонам.
— Василий Иванович! Забирай! вновь прибывших — обращается дядя в форме к мужчине за перегородкой.
Мужчина (как потом оказалось надсмотрщик) открывает железную скрипучую дверь со словами
— Проходим-проходим!
У меня забрали паспорт и ключи от дома, я понимаю что оказалась в следственном изоляторе. Страшно.
Мы идём строем во главе с Василием Ивановичем. за нами тянется оглушающее молчание. Я слышу только как бьётся мое сердце отдающее эхом в висках.
— Стоять! — говорит надсмотрщик — Ждём!
и достает из кармана увесистую связку ключей. Находит нужный и проворачивает три раза в одной из двери. Она тяжело вздыхает и открывается.
— Заходим! — продолжает Василий Иванович.
Парни пошли первыми, мы с В. за ними, последним зашёл мужчина и закрыл за нами дверь.
Понянуло резким запахом мочи, сыростью и нестиранными носками.
— Встали! — обращается к заключенным Василий Иванович, закладывает руки за спину и добавляет — можете поговорит, задать интересующие вопросы.
Нас пятеро. Их тоже.
В горле ноющая пробка, хочетсяя плакать и бежать. Некуда. Не могу сдвинуться с места, не могу говорить, не могу плакать. я в оцепенении.
Молчим. Долго. Страх усиливается.
Почти под потолком два небольших зарешоченный окна. По центру стол с лавками. По периметру двухъярусные нары с тонкими матрасами, застеленные бесцветными покрывалами и еле заметными подушками.
В углу у двери ничем не прикрытое отхожее место, рядом небольшой умывальник.
один из "наших" решается заговорить.
— За что вы сюда попали?
— статья 158 УК РФ — говорит парнишка.
На вид ему где-то 15-16 лет.
— статья 105 УК РФ — произносит второй, на вид ещё младше.
— Ого, что и правда убил? как так получилось?
— Отец был пьян, начал мать бить, я не смог на это смотреть, разозлился на него и выстрелил.
Мальчик смотрел в пол, дрожал и ковырял в ногтях.
В камере повисло молчание. я была готова падать в обморок. Внутри меня все выло и ныло.
Мое собственное тело оказалось для меня тюрьмой.
Следующие слова я уже не слышала, впала в состояние забвения и просто стояла из последних сил, глядя стеклянными и влажными глазами в зарешоченное окно.
Наконец прозвучал голос Василия Ивановича.
— Все! Заканчиваем разговоры! Пора!
Мы развернулись к выходу. В спину летит фраза, наполненная напряжением и надеждой.
— Напишите мне письмо. Пожалуйста!
Никто ему не ответил.
я вышла из камеры. заплакала.
Преподаватель сдержал слово — нас отпустили пораньше!
я ехала домой не произнеся ни слова.
И ещё несколько дней не могла разговаривать.
Страх и оцепенении забрали мою свободу в те дни.
Сегодня я ценю ее больше всего на свете.
и для меня, возможно
не любовь — главное,
а свобода.
внутренняя.
Свидетельство о публикации №220012501260