Глава IV

 Ему было страшно, сердце стучало в бешеном ритме, словно готовое выпрыгнуть из груди. Люди снаружи паниковали, плакали и кричали. В попытках спастись, в панике толкая друг друга, затаптывая до смерти. Он чувствовал, что если это не прекратится, то ему не выбраться из дома, который уже почти завалило и в котором он застал этот начавшийся апокалипсис.

      — Помогите, кто-нибудь! — слёзы стекали по его щекам, оставляя влажную дорожку на сером от пепла лице. Выбраться самому не получалось.

      — Пожалуйста, кто-нибудь меня слышит?! — еще раз перс попытался снять с ноги балку, которая его крепко придавила, но попытки были тщетны — уж очень массивной она была. Юноша уже не верил в то, что сможет выбраться, а его крики только утопали в шуме жителей города. И растворялись в этом потоке ужаса.

***



      — Асет, Асет проснись! — чувство, что его трясут с большой силой, дало юноше толчок к пробуждению. Первые пару секунд он не мог понять ,что происходит: его спасли или же...

      — Хвала богам, я так испугался! — тёплые объятия помогли персу начать процесс полного осознания происходящего вокруг. Ни в каком доме он не был, всё так же оставался в шатре, лёжа на подушках при свете лампы, которую зажигали всегда перед отправлением ко сну. Никакого пепла или паники, всё тихо и спокойно, за исключением одного. Гонсало. Парень, казалось, был очень испуган. Кошмар, неужели Асет дергался или, того хуже, кричал как во сне?

      — Ты почти кричал и ворочался, я стал тебя будить, но ты никак не просыпался. Мне стало так страшно, — крепко, что было сил, он прижимал к себе перса, который только сейчас начал привыкать к тому, что все происходящее оказалось сном. Морфий решил сыграть с ним злую шутку.

      — Прости, прости, — рукой он стал слегка поглаживать спину галла, пытаясь успокоить. Казалось, что он напуган не меньше самого сына Акбэра. И лишь через некоторое время он смог всё же убедить друга продолжить сон, а после не без труда и сам погрузился в дрёму.

***



      Проснулся Асет позже обычного, в комнате, кроме него, не было никого, за что парень благодарил богов. Можно было полежать еще, потому, обняв подушку, он не стал торопиться с подъёмом.

      — Доброе утро! Вернее, день! — мда, радость долго не продлилась. Зашедший в комнату Гонсало был в хорошем настроении и решил во что бы то ни стало поделиться им с другом, который приподняв голову, уже был готов выслушать юношу.

      — Доброе. А ты бодрый, мне стоит бояться? — лёгкая улыбка скрасила выражение лица перса, который, казалось бы, и не просыпался ночью от кошмара.

      — Господин сказал, что сегодня мы получим вкусное мясо! — от услышанного Асет обрадовался не меньше. Редко когда им перепадает что-то вкусное со стола хозяина. Нет, голодом их не морили, ведь тощий раб — горе для господина. Их старались всегда приводить в форму, дабы будущий хозяин видел: рабы здоровы и крепки, готовые к любой работе.

      — Я уже в предвкушении... А что это? — взгляд Асета зацепился на лиловом пятне, прямо на правой стороне шеи парня. Вчера его не было, а значит, галл получил его сегодня утром.

      — А, это... — замявшись, Гонсало начал было что-то мямлить себе под нос, подбирая нужные слова. Рукой же он теребил оберег на шее.

      — Кажется, я знаю. Но скажи, неужели тебе это нравится? — встав со своего ложа, Асет притянул друга к себе и пальцами руки чуть приподнял его подбородок, так, чтобы Гонсало смотрел прямо в его глаза.

      — Я раб своего господина, делаю то, что мне велят и не спрашивают, нравится это мне или нет. Нам не выбирать. Прошу, не ревнуй меня, — от такого заявления перс ощутил, как его нижняя челюсть совершила полёт вниз, а глаза стали большими, как блюдца.
Он и ревнует? С чего вдруг Гонсало это взял?

      — ...Хоть это и мило, — приподнявшись на носочках, юноша губами коснулся кончика носа друга, а после плавно развернулся и отправился на выход из шатра, оставляя краснеющего Асета одного

      — Что это было? — вопросы были адресованы в пустоту.

***



      Живот предательски урчал, хотелось есть, но еще больше — пить. Те фрукты, что принёс мавр час назад, уже были съедены, больше всего Асету понравился виноград. Вкусный сок был прекраснее всего, что перс ел раньше. Не кислый, но и не сладкий, нечто среднее. Он дразнил Асета, и тот поддался, съев всю гроздь в один присест. Правда, наесться этим нельзя. Мясо ему еще не принесли, и это нервировало парня еще больше.

      — Чтоб им провалиться! — Гонсало также куда-то пропал, вот где этот мальчишка?
В голову лезли разные мысли, от той, где его продают другому господину, до той, где он исполняется пошлые прихоти Халила.

      — Даже думать об этом не хочу, — Асету было противно и неприятно представлять своего друга скачущим на этом толстом человеке и стонущим, лёжа под ним. Это злило и вызывало отвращение. Неужели галл прав, и он действительно ревнует. Прошло две недели с тех пор, как они стали жить вместе, и за это время он без преувеличения успел привязаться к это парню. Хотя, порой он доставал перса своими вопросами, но был единственным, кто искренне понимал его. Поддерживал и помогал в тех вещах, в которых Асет ничего не знал. А главное, делал это по своему желанию, а не приказу господина.

      Обхватив колени руками, Асет устремил свой взгляд в щель между тканями шатра. Люди мелькали, направляясь каждый по своим делам. Богато одетые мужчины, прекрасные и статные женщины, дети, бегающие друг за другом. Все разные, и каждый чем-то выделяется среди прочих в этой безумной толпе. У кого-то идеальная укладка волос, а вот женщина, количество её браслетов на тонких руках не счесть. Но было то, что объединяло их всех. Свобода.

      — А вот и я, — голос парня вывел перса из раздумий. Встав, он подошёл и задернул занавесь, закрывая тем самым вид и доступ к холодным ветрам.

      — Хвала Юпитеру, еда! — за то, что у галла было в посуде, перс готов был простить это долгое отсутствие.

      — Не подавись только, — парни сели на подушку и принялись за трапезу, которая была очень богатой: мясо неизвестного Асету животного, овощи и зелень. Всё это было приправлено специями и создавало очень сильный аромат. На вкус блюдо оказалось еще лучше, чем на вид, Асет ощущал, как кусочки буквально тают во рту, оставляя после себя приятное послевкусие. И всё это запивалось водой.

      — Пришлось подождать, но это было не зря, — Асет даже не стал спрашивать, что за животное было убито для этого. Ему было достаточно того, что это было вкусно.

      — Я прибыл раньше дорогой Халил, дела в городе, а после заберу Асета. Но хотелось бы взглянуть на него, ветра в этот сезон холодные, и мне нужно купить тёплые вещи, — голос рядом с комнатой шатра сразу заставил юношей замолчать.

      — Понимаю, достопочтенный Лорей, и еще раз приношу извинения за то, что произошло. Мы были у лекаря, его рука вскоре заживёт, — льстивый араб, как змий, извивался перед потенциальным покупателем. Ведь именно ему он обещал продать парня с необычайно красивыми глазами. И, конечно, он не мог утаить произошедшее от прибывшего на пять дней раньше аристократа.

      — В моём доме есть хороший лекарь. При надобности мы продолжим лечение, если рана не заживёт во время плаванья. Всё необходимое я приобрету у Луция, приведите юношу.

      Услышав топот ног Халила, Асет заранее встал и подошёл к выходу из комнату, где и столкнулся с господином.

      — Молчи, если не спросят, — отцепив цепь кандалов, он поменял рабу повязку, и араб с персом направились в одну из комнат шатра, где их и ждал римлянин.

      — Прошу вас, господин, — раскланявшись, Халил вышел, оставляя юношу наедине с незнакомцем.

      Внешне он создавал приятное впечатление. С тёмными волосами и янтарными глазами, Лорей улыбался так, словно перед ним стоял лучший друг, а не раб в цепях. Одежда из дорогого и качественного материала, Асет видел подобное на рынке, на ногах кожаные сандалии, а сверху белоснежной туники — плащ с подкладкой и капюшоном.

      — Здравствуй, Асет, моё имя Лорей Тибурий. Именно ради тебя я приплыл в этот город. Посмотри на меня, — приподняв голову, Асет устремил взгляд на нового господина, по росту которому значительно уступал, на две головы уж точно.

      — Прекрасный цвет, всё так, как и писал господин Халил. Он же и сообщил о том, что произошло. Хотя, сказать по правде, я не верю в версию с камнем, — последнее он прошептал, но так, чтобы Асет мог услышать.

      — Но не переживай, я распоряжусь о том, чтобы тебя продолжали лечить, и через пять дней мы отправимся в путь, — рукой, мягкой на ощупь и на удивление лёгкой при таких размерах тела, Лорей потрепал юношу по волосам и чуть опустился вниз, коснувшись пальцами рук его щеки.

      — Пока же ты останешься здесь. Оставлять тебя одного в общем доме я не могу, а брать с собой на встречи запрещено. Но мы еще увидимся, — его улыбка, мягкий тембр голоса кому угодно могли внушить доверие, но Асет был другим. Уже давно он перестал доверять людям, и такие, как этот мужчина, были в первом пункте списка недоверия.

       — Как прикажете, — молчание могло затянуться и перерасти в неловкую паузу. Нужно было что-то сказать, и Асет смог выдать лишь эти два слова.

      — Он именно такой, каким вы его описали, господин Халил, — Лорей знал, что араб стоит за занавесью, слегка притопывая ногой от волнения, переживая за то, что достопочтенный господин откажется от раба из-за ранения. Подслушивание никогда не было благородным делом, но Халил не мог этим пренебрегать.

      — Рад это слышать, значит, можно вас ожидать не раньше, чем через пять лун? —  потирая свои потные и толстые ладони, рабовладелец уже предвкушал, как будет пересчитывать монеты с продажи перса.

      — Да, тогда же и получите деньги, а если он снова упадёт, — на этом слове римлянин сделал особый акцент, — то вы не досчитаетесь нескольких систреций. Хорошего вам дня, — на этом мужчина вышел из шатра, предварительно остановившись, дабы натянуть капюшон. А после — растворился в толпе портового города.

      Без лишних слов Халил вернул Асета в комнату, приковал цепь обратно и снова вышел. По выражению его лица можно было судить, как он зол, ведь он был уверен, что история которую он рассказал этому аристократу, будет воспринята им как правда. Но проклятый  римлянин оказался слишком умён.

      — Асет, я так рад, что ты здесь! — почти с криками галл бросился на шею друга, покрывая его щеки поцелуями. Глаза парня были красные от слёз, и Асет не мог этого не заметить.

      — Я пока остаюсь здесь, но нам осталось так мало лун, — грусть в голосе перса резала нежный слух Гонсало. Слёзы снова наплыли на его глаза, и сдержать их поток было уже нельзя.

      — Прости, я так рад, что тебя не забрали, — отталкивать товарища сын Акбэра не стал. Впервые он по собственной воле прижал парня к себе, носом зарываясь в его шею и крепко обнимая. Слова были бы лишними, и потому оба так и стояли, не проронив ни слова, пока окончательно не осознали, насколько привязались друг к другу. И эта связь не исчезнет, даже когда им придется расстаться навсегда.

      — Обещай, обещай, что никогда меня не забудешь, — в полумраке комнаты шатра галл сидел, оперевшись локтями на колени, подпирая голову.

      — Обещаю, я никогда тебя не забуду и умру с твоим именем на устах. А ты обещай найти меня, — Асет же лежал на боку, положив правую руку под голову, уже почти засыпая, но еще четко осознавая происходящее и сказанное, а также видя, как счастливая улыбка озарила лицо его друга.

      — Обещаю. И теперь я по-настоящему счастлив, — улегшись рядом с другом, Гонсало нежно накрыл своими губами губы перса и, уткнувшись носом в его грудь, еще долго не мог уснуть, радуясь, словно маленький ребёнок, получивший заморскую сладость в подарок на праздник.