Глава VI. Начало пути

  С того момента, как Лорей покинул порт вместе с новым рабом, прошло три дня. За всё это время юноша не проронил ни одного целого предложения. Ограничившись лишь парой слов, среди которых были "спасибо", "пожалуйста" и "можно ли на воздух"?

      Первые два дня аристократ пытался исправить эту ситуацию, вывести перса на своего рода контакт, даже рассказал ему о том, что Асету не придётся теперь жить в ужасных условиях. Ведь в статусе  servi privati* он может не беспокоиться об отсутствии ужина и плохом обращении. Асету даже подготовят собственную комнату, в то время как остальные рабы ютились в маленьких комнатушках с узкими окнами и каменными стенами. Но, как оказалось, это привилегия не обрадовала парня.

      — Уж лучше я буду жить в хлеву со скотом, но свободным, нежели в золотой клетке, но рабом! — именно это разговор, привёл к тому, что Тибурий наблюдал сейчас.

      По правде, идея поселить Асета подальше от остальных рабов появились не так давно. После случая нападения на него еще при арабе (Лорею не составило труда узнать об этом, ведь в термы ходят не только отдыхать), аристократ решил, что будет лучше держать такого ценного раба подле себя. Комнату должны были подготовить в скором времени, а пока он решил, что будет лучше выделить рабу отдельное ложе в его собственной опочивальне. Осталось лишь подготовить юношу к такой перемене в жизни.

      Но, похоже, Асету и вовсе не было дела до происходящих событий, рукопись, которую ему дал прочесть Тибурий (предварительно убедившись, что мальчик умеет хорошо читать) стала единственным увлечением для него на этом судне. И это не могло не расстраивать мужчину.

      — Знаешь, когда мы прибудем в Помпеи, я обязательно отведу тебя в храм Юпитера. Его красота помогает прозреть каждому, кто верит в бога. А какой в городе театр! — его восхищённые возгласы заставили Асета всё же отвлечься от рукописи и обратить внимание на господина, который, словно в подтверждении своих слов, стал размахивать кистями рук в разные стороны.

      — А во время дождя придумали специальное приспособление — навес — которое укрывает зрителей от непогоды, — персу оставалось лишь кивать головой и с лёгкой улыбкой на лице слушать рассказы о том, как гладиаторы, мужчины, такие же рабы, как и он, сражались на мечах или копьях до последней капли крови или пока один из них не сдастся. Лорей также рассказал, что самое главное в театре — это публика. Она решает всё и от её мнение зависит, что будет дальше.

      — Это жестоко, — юноше такая забава оказалась не по душе, но, когда Лорей сказал, что за определённое количество побед, рабу могут дать вольную, перса это приободрило.

      — Согласен, но людям всегда мало зрелищ, — слегка пожав плечами, Тибурий не без улыбки заметил, что всё это время раб внимательно слушал его, а это значит, что какой-никакой интерес у него всё же был.

      — Возможно, вы правы, — его голос был уже не такой мелодичный, как несколько лет назад, слегка приглушённый. Тем не менее, Лорей отчётливо слышал каждое слово парня.

      — Неужели в Персиде люди никак не развлекаются? — Лорей не сдавался: начало общения положено, теперь нужно было закрепить результат.

      — Конечно и у нас есть развлечения! — скрестив руки на груди, Асет наигранно надул щеки, и этот театральный жест аристократ не мог не оценить.

      — И какие же? — подперев рукой подбородок, он приготовился внимательно слушать перса.

      — Например, мы играем в чоуган* — это странное слово заставило Лорея в недоумении посмотреть на своего оппонента, но тот не стал дожидаться расспросов и продолжил. — Я сейчас расскажу. Чоуган это игра, в которой игроки делятся на команды, а после верхом гоняют мяч по полю с помощью специального инструмента. Цель — поразить ворота твоего врага большее количество раз, чем он — Лорей был в восторге от услышанного, в мыслях уже представляя себя на месте игрока этой удивительной и необычной игры.

      — А еще мы занимаемся спортом, например, Варзеш-э-Бастани, очень популярен среди жителей, — снова этот недоумённый взгляд господина, но Асету даже нравилось чувствовать себя умнее Тибурия.

      — Это вид спорта, при котором руки, ноги и спина с грудью подвергаются нагрузкам, но сказать, как это происходит, не могу — мастера не раскрывают своих секретов, а попасть к ним порой бывает тяжело, — Лорей чуть придвинулся к рабу, вникая в каждое слово. Словно он ученик, перед которым наконец предстал учитель.

      Лорей хотел было что-то еще спросить, но быстро остыл. Слишком много информации ему уже предоставили, плавание будет долгим, и еще появится возможность расспросить о жизни юноши до того, как он стал рабом.

      — Солнце уже садится, ты не голоден? — утвердительный кивок, и вот Тибурий встал и направился в сторону пищи.

      Асет же, на удивление, почувствовал лёгкость на душе, давление на плечи и голову спало так же внезапно, как и появилось. Связано ли это с разговором о жизни дома или с проделками бога Нептуна, он не знал. Но сейчас он как никогда был счастлив.

      Спустя некоторое время, господин вернулся с двумя плошками жидкого супа, одну из которых поставил прямо перед Асетом.

      — Он, правда, уже не такой горячий, но уверен, что еще тёплый, — принявшись ложкой зачёрпывать содержимое, он словно старался не замечать, как удивлённо смотрит на него перс. Конечно, араб не морил его голодом, а порой им перепадали самые настоящие деликатесы, но сейчас Асет пытался понять, почему этот с виду огромный, грозный и сильный римлянин так добр с ним, с рабом, которого все воспринимают за вещь или того хуже.

      — С-спасибо, — это слово было единственным, что Асет смог вытащить из себя. Следуя примеру господина, он также стал есть и заметил, что это действие еще больше обрадовало Лорея, улыбка которого, казалось бы, стала еще шире.

      На счастье, суп действительно оказался еще тёплым, с кусочками свинины, капустой и луком. Также асет уловил нотки аромата другой зелени, Лорей сказал, что её называют петрушка и эта приправа очень популярна, а главное, доступна по цене. Один сестерций за вполне приличный пучок.

***



      — Правда? — уже после ужина, когда Лорей пил вино из своего своего кубка, в прикуску с фруктами, Асет решил расспросить господина о городе, в который они держат путь. Осторожно конечно. Да и обстановка как нельзя кстати располагала к этому.

      — Правда, но это еще что! — вскинув правой рукой прямо в сторону Асета, Лорей продолжил, — в Помпеях растёт самый прекрасный виноград. И пусть Нептун утащит меня на дно морское, если я окажусь не прав! — уже от одного слова "виноград" у Асета начали течь слюнки, которые он быстро убрал тыльной стороной руки, пока господин не увидел.

      — Кстати, вино, которое я сейчас пью, сделано из винограда, который растёт в Помпеях. Каждую амфору мы бережно храним, а после — отправляем на больших судах в разные уголки  Рима. Вот так вот! — его горделивый вид заставил Асета рассмеяться, и, на удивление, Лорей последовал его примеру.

      — Прошу меня простить, господин Лорей, этого больше не повториться — уже через несколько секунд Асет, осознав свой промах в поведении, начал извиняться, кланяясь перед аристократом. Уроки Гонсало не прошли даром, и теперь нужно было правильно применить их на практике.

      — Всё хорошо, я прощаю тебя и даже рад, что смог тебя повеселить, — Асет хотел было спросить, почему его господин так радуется недостойному поведению для раба, но не стал, видя, как взгляд Тибурия устремился на горизонт.

      Не сводя глаз, Лорей наблюдал, как вечер постепенно сменяется ночью, раскрасив небо в прекрасные, нежные цвета. Прежде ему не раз доводилось видеть это чудо с моря, но сейчас он словно впервые увидел, как прекрасен закат. На душе аристократа стало намного легче и теплее, чем раньше.

      Ночью, когда Асет снова не мог уснуть, он хотел было как раньше отправиться наверх, вдохнуть свежий воздух и пройтись, но крепкая рука Лорейна не дала ему этого осуществить.

      — Сегодня тебе стоит остаться здесь, — его голос от чего то был обеспокоенным. Асет не стал ничего говорить, лишь молча кивнул в знак согласия и лёг обратно на мягкий тюфяк. Что странно, никогда до этого Лорей не останавливал его и, более того, не ложился с ним рядом, обняв крепко со спины. Асет не любил чужие объятия и прикосновения, но в случае с Тибурием гордость оказалась на закорках сознания. Гонсало однажды сказал, что раб не может быть господином своей жизни и тела. И насколько бы сильно ты не любил чужих рук, придётся терпеть.

      На удивление, объятья аристократа не были настолько противны Асету, как он это себе представлял. Скорее, он ощущал себя некомфортно и странно. Привыкший лишь к рукам галла, он был вынужден смириться с тем, что есть вещи, которых иногда не избежать. Но так как вреда ему причинять не собирались, скорее, наоборот, старались защитить, Асет не стал что-либо предпринимать. Хотя, такое странное поведение господина не могло не насторожить парня, но звуки за дверью каюты еще больше заставили волновать, и он, чуть ли не сжавшись, стал прислушиваться к каждому шороху.

       — Всё будет хорошо, не бойся, — голос Лорея был мягким. Назвать его нежным не поворачивался язык. Но в нём чувствовалась защита и беспокойство за безопасность своего раба. Почему? Маленьким Асет не был, так отчего же господин защищает раба? Товар, который ничего из себя не представляет.

      — Они хотят мне навредить? — вопрос, назревающий с того самого момента, как он оказался в его объятиях, всё же прозвучал в этой тихой и скромной обители, где им предстояло провести еще множество лун.

      — Не думай об этом, пока я рядом, всё хорошо. Спи, — разговор был окончен, хотя Лорей не считал эту тему неважной.

      Еще на палубе, во время ужина, он обратил внимание, как на Асета смотрят люди, путешествующие вместе с ними, особенно одна группа лиц, судя по одежде, арабской национальности. Они, словно хищные птицы, наблюдали за юношей практически всё время, которое они провели наверху, и это насторожило Лорей. При таком человеке как Тибурий никто и пальцем бы не тронул Асета, но его безопасность вне поля зрения римлянина никто не гарантировал. Потому он решил, что с этого дня не будет спускать глаз с парня, которого многие готовы были убить только лишь за цвет радужки.

      Ночь прошла относительно спокойно, за исключением тех моментов, когда перс ворочался, явно от увиденного им во сне кошмара. На утро, он был бодр.

      — Простите, я не хотел своими действиями скинуть вас, — виновато опустив голову, Асет пытался вспомнить, в каком момент его ворчание во сне, привело к тому, что господин оказался на холодном, деревянном полу каюты. Но последний выглядел совсем не расстроенным этим происшествием. Скорее даже наоборот, Лорея это повеселило.

      — Ты напомнил мне мою супругу, она часто толкалась во сне, и я мог упасть, уронив при этом столик, — его улыбка озаряла загорелое лицо, мелкие морщинки вокруг глаз были заметны сильнее, чем когда его лицо спокойно. — Давно это было, — в какой-то миг его взгляд стал неожиданно грустным. В нём читалась тоска и боль об утрате, и этот взгляд был знаком Асету. Так же мать вспоминала отца, когда тот умер от раны, что получил в бою. А после Асет лишился и её, просто вернувшись домой в один солнечный день, он увидел картину, которая навсегда останется в его памяти...

      — Простите, господин, я напомнил вам о боли, — Лорей лишь взъерошил рукой волосы парня, и, как в первый день их встречи, Асет ощутил себя неловко.

      — Всё хорошо, мой мальчик, всё хорошо, — оставшуюся часть дня Асет провёл за чтением, лишь периодически наблюдая за тем, как Тибурий ведёт запись в дневнике. О чём он писал, Асет узнает намного, намного позже, но в тот момент он не проявлял любопытства.

      Шёл четвёртый день их плавания. До прибытия в Помпеи оставалось немногим меньше месяца.


Servi privati*— личный раб господина.

Варзеш-э-Бастани* — традиционная иранская борьба — комплекс физических упражнений, боевых искусств, гимнастики, силовых упражнений и традиционной музыки. Персидские воины стали заниматься ею ещё со времён Ахеменидской Империи, поэтому этот вид спорта можно найти и за пределами Ирана, например, в Азербайджане.