Любовь волчицы повесть проза часть 4

                ЧАСТЬ  4.

Через неделю заметно потеплело. Мартовское солнце слепило глаза и даже через шапку жгло затылок. Полдневный снег был волглый. Он ватлался* и лип к лыжам. Девчонки шли, как пешеходы, не шмыгая: шаг, шаг... Димка с Витькой заранее взяли с собой лыжную мазь для сырого снега.
На пригорке у лощинки ученики остановились, отдыхали. Витька всем мазал лыжи. Димка  варежкой растирал досуха мазь, особенно старался для Насти. Они почти непрерывно переглядывались, и было в этих молчаливо зовущих взглядах предчувствие далёкого счастья. Они и в интернате бессловесно улыбались друг другу, как им казалось - незаметно для других.
- Сегодня домой засветло прибудем, все приходите в клуб!- окучивал барышень Витка,- устроим танцы, Шурка Баюн чудить будет, анекдоты иль байки смачные расскажет…Интересно! Животы надорвём от смеха! Приходите все!
От полей мыльно пахло голубым воздухом и горонило сухой ореховой скорлупой – так отзывается полуденное весеннее солнце. Лыжи легко скользили по снегу с мокрым шипом. Морозец путался в синих от теней ногах осинника.
Дмитрий так увлёкся переходом через овраг,  что  забыл посмотреть на место своих приключений и на толстую осину, под которой спрятал капкан с цепью.
В село вкатились всей оравой дружно и весело.  На коровнике от карды травянисто веяло навозом. Звонкий ледок лущился на лужицах. Слышались звонкие молодистые голоса доярок. Над селом висело мычание коров, уловивших ноздрями весенний дух воли.
Скоро молодёжь разошлась: каждый наладил к своему дому, и Дмитрий тоже.
Родители, как всегда, убирались на базу. Отец положил вяхирь с сеном и осмотрел крепления.
- Как, не подвели кеньги? – ревностно спросил он.
- Нет! Хорошо!
- То-то…
- Вот, Митя, уже засветло убираемся, а на Благовещенье вообще вздувать*огонь в избе не будем. - Радовалась мать.
После ужина, Димка, оделся в выходное и пошёл в клуб. Клуб находился в центре села. Вместо валенок с крючками на нём красовались белые чёсанки* с новыми галошами – лёгкие в ходу и для ног уютные.
Танцев, как обещал Дейцев Витька, не получалось: баянист был пьян. А радиола сломалась и не крутила пластинки. И хорошо – Настя с подругами со своей улицы в клуб ещё не пришла.  Парни  баловались и курили на крыльце. Накурившись, они бесцельно слонялись по клубу.
Посередь зала на табуретку сел Шурка Баюн в черном полупальто. Он снял шапку и, загнув вверх свои ноздри, красный, ощерился в смехе. Самодовольный от ража,  Баюн рассказывал, как Пашка Снегов на сенокосе на отдыхе прикорнул на осином гнезде -  в траве не заметил. А те распочухали его и налезлись на духман прямо в ширинку. Видать, прижал одну осу, она как типнет его прямо в гудок. Пашка аж подпрыгнул, заорал, заметался. Не разбирая, что рядам сидят бабы и девки, одним рывком сдёрнул с себя штаны и, голый,принялся материться и выгонять обозлённых ос из исподних штанин. Потешно тряс грехами и сверкал белой, как две свежие скрипицы*,  задницей и ругался посоромаски*. Бабы плевались, девки визжали и убегали прочь от этого места. Баюн вскочил со стула и живо показывал, как несчастный Пашка прыгал и ковырялся в штанах. выгоняя ос. Байка всем нравилась и парни, обступив Шурку, смеялись. А он с визгом в запале смеха  продолжал веселить ребят другими смешными историями про ивинских мужиков: как у   Митьки Корпушкина разорвало ружьё - пороху переборщил с пъяных глаз в патрон, как пъяненький Ягор Лазенькин без штанов на спор  цигал* на одной ножке по улице Ромашёвке, а жена Паранька его увидала, шла рядом  и ругалась, дескать, дурак ты дурак - за вино продал совесть нечистым роганам, утащат они тебя в смолу кипящую...
        Всем было смешно. Димка слушал Баюна, улыбался и поглядывал на дверь.
        Вдруг сердце ёкнуло – вошли девушки и среди них красёна Настя в новом зелёном пальто. Они не стали слушать мужские грубые заморочки и прошли в бильярдную. Там расселись по лавкам и, как всегда, завели свои бесконечные бабские ля-ля -  тополя, некоторые по - старинке лузгали душистые семечки. Девушки украдкой зыркали на своих ухажёров…  Парни, как мухи у мёда, закружились около девья. И Димка раза два прошёл мимо, поглядывая на красавицу в цветастом полушалке. Краем уха уловил слова Шурки Баюна:
- Пока все докашивали луг, Колька незаметно напихал аж три размятые таблетки пургена* в бутылку Пашке, и побулькал, стервец! Потом убежал к покосам. Когда докосили луга, то все пришли на обед...
Дальше Димка не слышал, он прошёл в бильярдную, посмотрел на Настю – умыл своё сердце радостью и беззаветным счастьем. Чистому сердцу хорошо от того, что любимая смотрит на него, улыбается, и глазами влечёт к себе… Для счастья в сердце парню больше ничего не надо! И так много – целая вселенная!
 Димка, отдав внимание красоте Настеньки, забыл про Баюна и не слушал; рассеянно стал смотреть, как щиро* забивал друг Витька шары Ваське Дёмкину в лузы в бильярдной. Васька был в солдатской форме. Он недавно вернулся из Армии.
Скоро девки стаей выпорхнули из клуба и, взявшись под руки, намылились по домам.  Парни увязались за ними. Шли сзади, и Димка шёл.  Многие парни провожали своих избранниц: и Колька Богомол, и  Витька Плотников, и даже низкорослый Малян. Притихли… Это они в клубе, маскируя свои чувства, с независимым видом ходили петухами перед девчонками и показушно озоровали, а в душе-то были смирные, как ягнята! Они все были влюблены и несли в сердце затаённое воздыхание по своей зазнобушке.
С Анкина моста молодёжь попарно разбредалась. Одни пары полезли в гору к домам, другие лугами ушли  в  улицу Кутузовку, Димка с Настей остались.  Он заметил, как Васька остановился рядом с ними, хотел что-то сказать, но только зло шепнул что-то и подался за ребятами в луга.
Парочка стояла на мосту. Было слышно, как булькает вода в полынье на перекате – здесь лёд уже растаял. Да хруст мёрзлой наледи от шагов Кутузовских ребят  некоторое время доносился с лугов.
Ночь овладевала селом, гасли огни в окнах домов, стихал редкий говор в улицах. Раскинулось мартовское синее-синее небо в сипуге горящих белых звезд. Звёздные сувои крутились по холодному куполу созвездиями, рассыпались гроздьями  и изогнули двойным следом Млечный Путь. И в этой звёздной метели затерялись двое, и им было сладко стоять  под бездной небес, с которых смотрели Ангелы – те самые, которые занозили их весенние сердца стрелой любви. Ангелы сильно обрадовались, когда Дмитрий щекой прислонился к красивому лицу Насти и  поцеловал её.
Влюблённые обнялись и, целуясь, в радости забыли время, которое Бог создал на земле для людей: простояли на мосту до первых петухов. Радость была не только в их сердце, радовались и Ангелы, радовался и Сам Бог, а, значит, красотой радовался  и сотворенный Им мир – Вселенная. Дети, они не знали, что в их маленькие сердца Бог уместил весь мир! А им и знать этого не надо! Они просто чувствовали, что сердечная радость и красота мира одно и то же: Любовь - сначала Божия, потом уж их, человеческая.
Целовались и целовались до самозабвения… В них была простая человеческая любовь, которую Бог с Ангелами передал с Неба им на землю – пусть и они тоже  любят друг друга, а потом вместе любят Бога. Пусть они знают, что Бог Любит каждого человека: и Димку, и Настю, и Дунича и Ваську, и всех. Он любит одинаково всех: кривых и косых, убогих и немощных, умных и глупых, всех, всех…
Ангелы ликовали, когда Димка сильно целовал Настю с нежным замиранием сердца, не чувствуя, что в чёсанках озябли до боли пальцы – только радость любви! Хранители знали, что Божия любовь к человеку такая же, как у влюблённых, только в миллион раз сильнее! Вот пусть испытают и детки, что такое земная человеческая любовь как подобие Любви Божией!
Ночь синим сном взяла землю. Только где-то далеко, наверное,  на остожье по-весеннему подвывала собака. Этот вой и булькающий говор воды под мостом отозвались в сознании Дмитрия сначала страхом перед разоблачением его скверного поступка, а потом чувством гордости за свою доброту, толкнувшую к щедрому спасению волчицы.
Вспомнив, Дмитрий, как и надумал ночью в интернате,  рассказал Настеньке свои приключения у родника. Только Настеньке!
Рассказал, как спасал хищницу, как доставал волчат из норы и, как изловчился  открыть капкан. Парень так спешил скорее ввести Настю в мир своих переживаний, что забыл сказать о спрятанном капкане.
Настя пыталась войти в сочувствие и похвалить Димку за доброту и смелость спасения волчицы. Но вместо этого, вздохнув, посетовала:
- Дядя Ефремыч жаловался отцу, что у них кто-то капкан спёр! Грешит, что Голицинские охотники стибрили. А тут вон кто озорует… Свои! И нужно тебе это…
Димка вспыхнул, ему было немножко обидно, что Настя не увидела в его поступке, хотя бы маленький, подвиг, ведь для спасения надо найти в себе упорство и смелость. Это не хухры-мухры:  стоять рядом со зверем и чувствовать его дыхание! Смирившись, он смущённо ответил:
- Понимаешь, они маленькие… Есть хотят и зябнут без мамки-то… А капкан я принесу в субботу. Он вместе с цепью спрятан под осиной. Пока ничего отцу не говори. Вот принесу вещь, тогда и скажешь… Ладно?
Настя согласно мотнула головой. Поцеловавшись, они расстались.
А завтра, вернее  - сегодня, заранее сговорившись, все  ближе к вечеру шумной ватагой пошмыгали на лыжах в школу.
Парни стреляли из ружья по целям, хохотали, а девчёнки, заткнув уши, визжали и понарошку ругали озорников. Ребята  заигрывали, как молодые телятки в стаде: тихонько пихали неуклюжих барышень и щипали их за мягкие места. Те смеялись и громко обзывались. Всем было весело. К Насте никто не подходил. Чувствовалось, что ребята печёнкой понимали: нельзя, она – Димкина купава*, пусть он и окучивает…
Школьная жизнь тянулась бурно, как все в юности! Занятия по шесть уроков. Столовая три раза в день и долгожданный вечер: шалости и выдумки, хохот и россказни, немного учёба и вечерние посиделки перед сном в коридоре, песни народные хоровые – веет далью и унынием степей, дремучей сказкой лесов. Эти песни и сказки в этих девушках и парнях. Вот сидят  они рядком: не только ивинские, но и мордовские, и аршиновские – все красивые, сбитые, нарядные и румяные… Цветёт Русь колхозная! Да богата земля русская колхозной молодёжью, послевоенный народ!
В интернате Димка с Настей откровенно не встречались, только переглядывались и говорили по делу.
В пятницу Димка был дежурным по столовой – носил в бачки воду из колодца. Воду грели на плите и мыли посуду. Этим занимались девушки.
Он обрадовался, увидев в окно, что у мойки стоит его Настя и ополаскивает алюминиевые миски. Рядом на столике кучились стаканы.
« Тоже дежурная», - заключил он, спрятался в коридоре и, когда Настя выносила грязную воду на помойку, украдкой схватил её за руку и потянул к себе с намерением поцеловать.
- Ой, - отшатнулась от неожиданности девушка, но узнав Дмитрия, притворно воскликнула:
- Ты? Дим, не здесь… Катька увидит… Я после дежурства выйду за интернат, в парк.
Свидание было не долгим – мать Наташа высунулась из тамбурной двери и, махая ремённой пугой*, заорала:
- Эй, свиданьщики, хватит рассусоливаться! Марш в постели! Вот она, кормилица, щас отходит любителей лизаться…
Кормилицей она звала безжалостные вожжи. Димка сильно удивился, когда изо всех укромных мест парка, как тараканы из щелей, выползали  пары – ребята шагали гордо, а девушки шли, опустив голову.
Димка напоследок успел предупредить:
- Настя, я в субботу немного задержусь и пойду следом за вами один. Чтоб никто не видал, как из леса несу капкан с цепью.  Я положу вещь  у твоих ворот, или даже пропихну в подворотню. Можешь Ефремычу или отцу сказать об этом. И про меня скажи, мол, это он, дурак, отпустил волчицу. Кормящую…
- Ох, Дима, хорошо б разорить ту пещерку, откуда ты  детёнышей вытаскивал… Да сдать волчат! Сколько бы денег получили! На три шубы хватит! Только и мечтаю об этом….
- Доберёмся! Будет тебе шуба! – Уверенно пообещал Дмитрий.
Настя кивнула и закрыла глаза. Они поцеловались и побежали к двери, где белело морщинистое лицо бабы Наташи.
- У-у, неугомонные, вам бы все сосаться,- беззлобно протянула она, впустив их. Захлопнула дверь и звучно закрыла на засов.


*-  ватлаться – возиться, гваздаться, грязниться, слипаться, мяться;
* - вздувать ( местное об огне ) – зажигать;
* - чёсанки (местное ) – лёгкие валенки из шерсти - чёсаного поярка;
* - заложится (местное в споре ) – условиться, принять условия спора;
* - баюн – говорун, сказочник, артист;
* - пурген – слабительное лекарство;
* - прилобуниться (местное ) – припасть, плотно прильнуть, упереться лбом, жадно пить;
* - слющивать ( местное ) – прижимать, уплощать, совмещать;
* - щирый – настоящий, правильный, сущий, точный, прямой, откровенный, умелый;
* - щиро – очень умело;
* - купава ( местное ) – красавица, молодица, зазноба, сугревушка;
* - пуга ( местное ) –  от слова пугать; ремень, кнут, нагайка, прут, всё, чем бьют и пугают.


         ПЕРЕХОД К ЧАСТИ  5 http://www.proza.ru/2020/01/25/744