Пришелец из Храма Солнца - глава 4

ГЛАВА  ЧЕТВЁРТАЯ
          Дальнейшие события разворачивались стремительной чередой.
          Для начала в Валентине исчез исследователь языковед, и объявился детектив. Понятно, он не сравнивал себя ни с Мегре, ни с Пуаро, ни, тем более, с Шерлоком Холмсом, но, подражая их методам расследования  таинственных событий, развил бурную деятельность: колеся по улицам, заглядывая в  разные  учреждения, встречаясь с различными людьми,  с одной единственной целью – побольше узнать о, поразившем его воображение, Гене.
          Отыскать дом, в котором жил Гена, не составило труда.  Большинство, кто знал Гену, представляло его этаким безобидным городским сумасшедшим, говорящем на «птичьем», меньшинство – своеобразной достопримечательностью города. Поэтому он довольно-таки  скоро оказался  на  тихой улочке у старого двухэтажного  дома. «Вот здесь, на первом этаже»- указал ему бойкий мальчуган. «Вернулся он сюда буквально накануне смерти матери, откуда – неизвестно…»- эту информацию уже  выдаёт соседка – полная разговорчивая женщина. Кстати, он уже заметил: «полные» - более активно идут на контакт, и, как правило, более словоохотливы в отличие от «худых», которые почему-то всегда злятся, когда им задаются   вопросы, и  отвечают  неохотно,  однозначно, сухо, и без тех красивых подробностей, что  поведает тебе «полная». Кроме того,  «худая», как правило,  всем своим существом демонстрирует нетерпение, занятость, да ещё и глядит на тебя  с нескрываемым сожалением:  взрослый дядя, а занимается невесть чем, забирая у неё  драгоценное время.  Поэтому  и приходилось   беседу с ней, порой, скомкать, даже прервать, а потом злиться на неё, а ещё больше на себя:  не смог, дескать, приструнить, поставить на место эту тощую воблу, естественно, полагая, что литературные   детективы, в отличие от него,  были  куда искусней и профессиональней  в таких делах…  А  «полная»   продолжает: «…похоронил   мать,  и  остался  здесь  жить…  Да, пьёт,  но  не  буянит,  с соседями  не  ругается,  тихий…  А  когда тверёзый -  вежливый,  всегда, если попросишь,  поможет…  А вы из милиции?..   Он что-то натворил?..» 
          Тут для него и начиналось самое сложное: слово «языковед» для множества из тех, с кем он беседовал, было таким же далёким и отвлечённым понятием, как и «китайский мандарин». Но, если мандарин  был  всё-таки понятен - фрукт, то «языковед»?.. Ещё сложней было объяснить, что он интересуется  не столько Геной, сколько его языком: не тем, на котором говорим мы с вами, а тем, на котором он говорит, когда выпьет (соседи с улыбкой переглядываются).
  -Это вы про его «птичий»…-  смеются.
  -Пусть будет «птичий»… Но откуда он его знает, каким образом он на нём говорит?.. Поэтому мне и хотелось бы узнать поподробней о Гене…  Откуда он?  Кто его были отец, мать?..
  -Мать? Она не коренная, приезжая… Приехала сюда  в этот дом после смерти Сталина…  Дали здесь ей комнату в коммуне, а приехала она с одним чемоданом… Но, люди говорили, была  очень красивая… И ещё говорят, что её вместе с другими  детьми привезли из Испании  к нам в Союз  в 38 году…
  Он чуть не подскочил: так вон оно что…  Значит, в Гене бежит испанская кровь,  а  значит его «птичий», возможно, или  разновидность каталонского наречия, или один из баскских диалектов… Да и  лицом он походит более на испанца, чем на славянина…
  -И  Гена в мать пошёл… Это сейчас он такой, а раньше был красавцем, девки за ним так и бегали… Вот только не женился… Женился – может быть и не пил, а так…
  - А будто у нас женатики не пьют…- ещё одна соседка подключается к разговору.-  Ещё как хлещут…  Просто не повезло ему…
  -Как так, не повезло?
          -Не повезло ему с отцом… Ревновал он  Генину мать ко всякому столбу, не выпускал на улицу, бил,  приходил домой пьяный… Она всё это терпела, а Гена не выдержал и удрал из дому… А потом, где он был, чем занимался - никто не знает, и он не говорил… Вернулся замкнутый, угрюмый, и также, как  его отец, начал пить… Сначала понемногу, затем всё больше и больше…
  Однако, узнав, что он не из милиции, что Гена ничего не натворил,  а  его в данном случае интересует   Генин «птичий»  (чем только люди не интересуются?!) беседующие с ним, теряли к нему интерес, и  ответы   из них уже приходилось вытягивать.
  Следующей у него была встреча с участковым.
  -Пьёт, да… Говорят, что кодировался, но это не помогло. Вообще, я хочу сказать, если человек сам не захочет избавиться от этой пагубной привычки, не захочет это сделать сам: лечи его – не лечи, всё одно будет пить. К тому же он работает в магазине грузчиком, а это значит, что он всегда с утра может похмелиться, а к вечеру набраться. Да, бывает,  уходит  в  запой,  но  очухается - тут же  бежит на работу, и  работает там  за двух дурных…  Поэтому его не увольняют, а держат… Вот если бы ему сменить обстановку, заинтересовать чем-то, тогда возможно… А так… Хотя…
  -Он  говорил, что его хотели определить в психиатрическую клинику, так ли это?
  -Было дело,- участковый усмехнулся,- и всё из-за его «птичьего», который вас интересует… Эта занятная история передавалась от одних милиционеров к другим, и всегда вызывала улыбки и смех, а Гена, благодаря этому, стал самой известной и популярной личностью  среди работников правопорядка… Забрали его как-то в вытрезвитель (это был его первый привод) ну, естественно, как всегда: фамилия, адрес, где работаешь… Гена несёт что-то непонятное… Иностранец, испуганно думает дежурный, хотя у Гены вид заурядного отечественного  выпивохи. А главное, у него никаких при себе  документов, пару рублей в кармане и трамвайные талоны… «Вы что по-русски не понимаете,- бьётся с ним дежурный, перейдя на всякий случай на «вы».- Откуда  приехали?..   Какой  национальности?..»  А  Гена  чешет  на  своём  «птичьем» - и  будь  здоров.  Бился,  бился с ним дежурный  и на всякий случай позвонил начальству:  так-то, мол, и так, привезли тут  одного… по-русски не понимает, документов нет никаких…- Ладно, утром разберёмся, а пока пусть отдохнёт у нас…   Утром  появляется начальник – и к дежурному: ну, где там твой иностранец,  давай его сюда...  Приводят  Гену под начальничьи очи помятого, скучного…  Начальник ему: вы откуда, ваша фамилия?.. – Как откуда?  Отсюда,- скучно отвечает Гена на нормальном русском языке. Начальник к дежурному: что ж ты мне  голову морочил, что он не знает русского языка, а на каком он сейчас по-твоему говорит, на китайском? Дежурный не знает, что сказать. – Но он вчера… не говорил по-русски… На каком-то  другом… Я даже не мог протокол из-за этого составить..  Начальник Гене: на каком ты вчера говорил языке? – На русском…- И больше никакого другого не знаешь? – Нет. – Да что он врёт,- взвился дежурный,- он же вчера ни одного слова по-русски не мог произнести… Сколько я его не спрашивал – бормочет что-то непонятное и всё… Присутствующие работники милиции начинают похихикивать. – Так кто из вас вчера был пьян? -  в шутку спрашивает начальник. – Товарищ майор, вы что, мне не верите, зачем бы я тогда стал  вам звонить… Милиционеры ещё больше веселятся над незадачливым сержантом, а последний не знает, что и сказать.- Ладно,-  обращается майор к сержанту,- будем считать, что так оно и было…- Да так, товарищ майор, и было на самом деле…- повторяет сержант.- Хорошо,- кивает майор сержанту,- ну а ты, таинственный полиглот,- обращается он к Гене,- садись сюда поближе,  фу, только не дыши на меня перегаром, и, как положено: имя, фамилию, адрес, где работаешь и прочее, и прочее… В общем, составили протокол, выписали штраф и отпустили Гену на все четыре стороны, а история эта, обрастая шутливыми подробностями, моментально распространилась по всем отделениям милиции. Потом его ещё  как-то раз  прихватили пьяным в городе, доставили в отделение – то же самое. Задают ему вопросы, а он шпарит на своём «птичьем» - и всё. Правда, на этот раз попался дежурный ушлый, и, понятно, слышавший байку про «иностранца», попавшего в отделение. Моментально сообразил, что это и есть тот самый «иностранец», ну и решил поприкалываться: «ду ю  спик Инглыш?», «парле ву Франсе?», «шпрехен зи Дойч?»  спрашивает у Гены, а Гена в ответ на своём «птичьем» шпарит  и всё. - Значит, ты не хаваешь в этих языках?.. Жаль, а я, как видишь,  в твоём… Поэтому не получается у нас с тобой доверительной беседы… И вдруг как заорёт: ты прекратишь дурочку валять? Давай говори, как положено, и в темпе. А Гена снова на своём «птичьем» - Ну, что ж, утром мы с тобой поговорим по-другому. Продержали Гену до утра в отделении, а утром, протрезвев, Гена, понятно,  заговорил по-русски.- А любезный, - заулыбался дежурный,- заговорил, а я  подумал, что к нам пожаловал сам  Гарун аль Рашид, ни понимающий по нашему ни бельмеса, и, переодевшийся в, не первой свежести, одежды, чтоб сойти за среднестатистического алкаша…- Это у меня по пьянке,- отвечает Гена. – Что у вас, господин Гарун, по пьянке?- переспрашивает дежурный.- Говорю по другому. Мне кажется, что я говорю  на русском, а выходит непонятно что…- Так вот, чтоб тебе не казалось, вот тебе направление – и вперёд в психоневрологический диспансер. Отправил он его, а сам звонит мне: что ещё за восьмое чудо света проживает на твоём участке?- Я, понятно, не понимаю, о чём речь.- Ну, алкаш, говорящий на «птичьем» языке… (с его лёгкой руки и пошло определение – «птичий) так вот, чтобы ты знал,  я его  направил на обследование  в «свердловку»  (это наш городской психоневрологический диспансер) в нашем  городском букете алкашей и наркоманов до его  полного комплекта как раз не хватает «дурика». Смотри, пока что он говорит  по пьянке на «птичьем», а завтра может наговорить такое, что потом… Так сказать, дружеский совет… Гену, однако, обследовали, написали: отклонений от нормы нет и  посоветовали лечиться от алкоголизма. Отправил я его лечиться, но чем  закончилось это лечение, сами видели, а к его «птичьему»   уже  привыкли.
  -Мне говорили, что мать у него испанка. Это так?
  -Да, действительно. Была привезена в Союз вместе с другими испанскими детьми ещё до войны… потом приехала в наш город,  вышла замуж, родила, здесь же и умерла… Это я точно знаю,  да и Гена не раз хвастался, что в его жилах течёт кровь Дон Кихота…
  -А отец?
  -Отец его… Честно говоря, я его не  знал…   Говорят, был сложным человеком…
  -Но по национальности  русский?
  -Судя по фамилии, да, но  я могу это выяснить точно.
  -Если не трудно, пожалуйста…  Спасибо большое за информацию, и извините, что украл у вас столько времени.
  -Пустяки,- доброжелательно отозвался участковый.- Это моя работа…
  «Ну вот,- размышлял Валентин, идя по улице,- то, что и требовалось доказать: мать у него испанка, не так давно покинувшая свою родину,  и она не могла забыть родной  язык, его мелодии, напевы…  А дальше так, как он предполагал – она ожидает ребёнка, тоскует по родине, и, чтобы заглушить эту свою тоску, поёт, читает на своём кастильском или каталонском наречии, и в, находящегося в материнской утробе, Гену, словно в сосуд, стекают эти жгучие, как слёзы, звуки, оседая в нём, запоминаясь ему навсегда, чтобы, спустя годы, под воздействие алкоголя, вырваться из его гортани вдохновенным, эмоциональным повествованием, вызывающей у окружающих улыбки и насмешки. Да, всё, как будто стало на места, кроме одного – Генин язык не был похож на испанский. Уж больно характерна звукопись испанского, чтобы он мог ошибиться. Это всё одно, что спутать польский  с немецким, итальянский с английским и тому подобное. Возможно,  его мать, привезённая из Испании, была вовсе не испанкой… Тогда…

  Следующим этапом  был его поход в психоневрологический диспансер. Врач (слава богу, он ещё работал) у которого лечился Гена, подтвердил:
  -Да, в состоянии опьянения  начинает нести какой-то вздор (я, правда, лично сам этого не слышал)  трезвый – говорит на нормальном русском языке. Конечно, это весьма любопытно, но я думаю, это одна из разновидностей алкогольного психоза: что-то ему мерещится, что-то он представляет – и начинается пьяная тарабарщина на псевдоязыке…
  -Дело в том, что когда он говорит на этом, как вы изволили выразиться, псевдоязыке, он говорит, в отличие от подобных ему пациентов, не, едва ворочая, языком, а вполне внятно и даже, временами, вдохновенно?..
  -Простите, но, как я вам уже говорил, я его не видел в таком состоянии только слышал об этом, а  в клинику  мне его доставили для освидетельствования.  Касательно пациента... он вёл себя вполне адекватно, на все мои вопросы отвечал  обстоятельно, охотно, а в дальнейшем  исправно посещал все необходимые процедуры, которые ему прописали,  не делая никаких попыток нарушить режим…
  -Я его тоже видел не часто,  если быть точным – всего три раза, но этих трёх раз мне хватило,  чтобы   убедиться,  что  тарабарщина,  которую, якобы,   несёт этот ваш бывший подопечный - именно язык. Только вот, что это за язык, каким образом он на нём говорить, для меня загадка.
  -Вам  это, конечно, видней… А вы уверены, что это, действительно, какой-то язык?
  -Почти что, да.  Поэтому я к вам и пришёл. Думал, а вдруг вы тоже слышали, а может, паче чаяния, ещё увидели в нём нечто необычное, что-то поразившее вас. Кстати, я заметил ещё и другое: когда пациент говорит на этом языке, он словно преображается, будто становится другим человеком…
- К сожалению, я ничем не могу вам помочь, а, кроме всего прочего, у нас не экспериментальная лаборатория  а клиника, где мы пытаемся помочь людям. И моя прямая обязанность, сами понимаете - лечить. Лечить для того, чтобы пациент по пьянке не нёс, чёрт знает что (пусть  это  будет даже санскрит)  а говорил   внятно,  трезво,  хотя,  честно    сказать,   после  того,  что  вы  мне  про  него рассказали, я, окажись он снова здесь,  проявил бы к нему нескрываемый интерес.
           -То-то и дело, что никому и в голову не пришло поинтересоваться:  на каком всё же языке он говорит,  каким образом у него это происходит, вместо этого – городская развлекаловка: «Гена, а ну  вдарь на своём  «птичьем»… Хотя он, может быть, действительно, феномен,  которым надо  было  бы  заинтересоваться учёным.

          «К сожалению, у нас не экспериментальная лаборатория…»,- вспомнились ему слова врача из диспансера, но кто ЕМУ мешает провести этот  эксперимент.  Наука требует жертв, и Гена,  думаю, будет не против ещё раз стать  жертвой зелёного змия, но не просто набраться, как было   у него ранее, а… И уже мерещилось ему невероятное открытие, связанное с Гениным языком, и  уже не терпелось  снова встретиться с ним, не просто, чтобы с ним пообщаться, снова послушать его странную речь,  а все  заснять, записать, зафиксировать… То  бишь,  основательно  к этой встрече подготовиться  (он уже  представлял себе: какой фурор это произведёт у его коллег) дабы запечатлеть Гену во всех ипостасях.   А чтобы его  не гложила совесть, чтобы это не выглядело примитивным спаиванием, он сперва пригласит Гену в какое-нибудь приличное кафе, где они, как приличествует в таких заведениях, выпьют, закусят, а затем, чтобы довести Гену до нужной кондиции, продолжение банкета  надо будет организовать в другом месте. И, конечно, это надо сделать   без лишних свидетелей, тихо, спокойно.  Строя свои наполеоновские планы, он уже   мысленно представлял и предвкушал, как  заявится  с этими снимками, записями и прочим  в институт, как вначале, и, как бы,  между прочим, расскажет байку,  что, мол, повстречал странного мужика, который по пьяне говорит на непонятном языке, причём, ни на каком-то там суржике, или там сленге, а, именно, на незнакомом  языке…    Эдик,  конечно,  тут же  с язвительной улыбочкой не преминет спросить: ты об этом где-то читал, или сам придумал?  Он же  в ответ спокойно, и тоже с улыбочкой:  не придумал, не читал, милый Эдичка, а видел собственными глазами, и слышал собственными ушами…  - А ты не гонишь? – спросит Ренат. – Не гоню, у меня есть тому доказательства.. – И какие такие  доказательства есть у тебя,- продолжит иронизировать Эдик.- Статья в провинциальной газетёнке? Дескать, в таком-то и таком-то посёлке проживает   имя рек, широко известный тем, что когда напьётся матерится не на нашенском великом и могучем, а на каком-то непонятном, что вызывает недовольство у  его благоверной,  которая  жалуется соседям: нет, чтоб меня послать, как это делают все нормальные мужики, когда напьются,  мой же придурок посылает меня не понятно куда и не понятно зачем ..  -  В одном, Эдичка, ты прав, там тоже зубоскалят и прикалываются над  ним…  Но это не статейка из провинциальной газетёнки, не жалобы какой-то Фёклы, что  мужик не посылает её, как посылали издревле, а  вполне  реальные и весомые аргументы и факты…-  Валентин, ты серьёзно это говоришь, или нас разыгрываешь,- втиснется в разговор ещё один их коллега Миша Рыбалкин. – Вполне. – И где же аргументы?  - Будут.- И, как я понял,- это опять Эдик,- этого человека зовут:  не понятый ГЕНИЙ…- Да, ты прав, этого человека зовут, действительно, просто и со  вкусом  (ты почти  угадал) только не Гений – а Гена, хотя,  кто его знает, может он  и вправду  своего  рода  гений.   А вот здесь  (он, не спеша, вытащит видеокамеру, и поставит её на стол под аккомпанемент гробового молчания коллег)  находится и тот самый основополагающий аргумент, а вместе с ним и факт, которые вскоре заставят скептиков и незадачливых юмористов (выразительно смотрит на Эдика)  заткнуться…
          Так он представлял своё триумфальное возвращение в институт, но для этого нужно  было сделать всё  то, что он замыслил.