20. 04. 2011 - Свидетели

Сегодня встретил в автозаке Диму Барановского. Начитан о нём. То ли олигарх, то ли чёрный рейдер, то ли удачный бизнесмен. Состоит в «Боевом Братстве» ветеранов «афганцев». Уже одно название мне нравится. Братство. По версии следствия Дима сидит в Лефортово за вымогательство, клевету и ложный донос. За что на самом деле сидит Дима знает только он сам.

Оказалось, мы с ним косвенно знакомы. Прошлым летом стояла дикая жара и горели торфяники. Мы с соседом юристом воевали за открытые окна и питьевую воду на прогулках. После долгих боёв я радостно отмечал на прогулке нашу победу. Прыскал чистой водой в соседний прогулочный дворик и с удивлением слушал вопли какого-то нерусского. Думал, ну как можно не радоваться дождику в такую жару.  Сейчас же выяснилось, что Дима тогда вынес на прогулку «Коммерсант» и читал статью о себе любимом, а какой-то придурок из соседнего дворика залил ему всю газету водой. Нерусский сокамерник Димы оттого и не выдержал, орал как бещеный, чуть паралич его не разбил. Тот сосед думал, а вдруг провокация фсбшников и их мочой поливают. Да, тут бы и я кричал, нервы ни к чёрту.

Разговорились. Сразу же завязался разговор о судьбе России. Такое впечатление, что собственные судьбы нас волнуют куда меньше. Дима уверен, что Россия не пропадёт благодаря православию. Я же убеждён, что из-за него она и пропала. Тем интереснее общаться обоим.

Вдруг наши интеллектуальные измышления оборвал глубокий женский голос. Запертая в тесном «стакане», с нами ехала Женя Хасис. Она с удовольствием подключилась к беседе. С Димой они уже были знакомы. По версии следствия, девушка Никиты Тихонова была не только его невестой, но и подельницей. Каково любить человека, что идёт на пожизненное? Разглядеть Женю мне не удалось, на первой же остановке у Мосгорсуда её вывели.

Уже под конец совместной поездки Дима дал мне пару дельных советов по моему уголовному делу. Надеюсь, пригодятся. Человек он опытный, мотается в суд почти каждый день и адвокатов у него что пчелиный рой. Интересно, помогут они ему?
До суда доехали без пересадок.

В камере ожидания тусклая лампа, читать нереально. Время тянется очень медленно. Через пару часов идём в зал заседаний. По пути замечаю своего тренера по ножевому и Любимую. Как всегда красотка.

В этот раз все было быстрее: свидетели пришли собранные, судья отвлекаться не давала. Один из адвокатов опоздал, начали без него.

На допрос вызвали домработницу Хомякова. Она ничего не знала, не слышала и не помнила. Ан нет, вспомнила плакат «Северного братства» на кухне у профессора. Плакат был знатный. На нём стройная красотка в одной руке держала меч, в другой чью-то голову. Девушка была обнажена и воинственна. Красивая фотомодель, выбранная профессором по каталогу. Приехала, разделась, сфотографировалась с мечом и авоськой и уехала. По-моему, сеанс стоил долларов пятьсот. Что удивительно, профессор даже не намекал на непристойности, чувствовал себя наверное Демиургом, не хотел размениваться. Уже позже дизайнер изменил авоську с крупным памело на голову негра. Так у нас появился плакат со знойной амазонкой из ЮАР.

Домохозяку отпустили быстро. Если бы прокурор знал, что та не только убиралась дома, но и утешала профессора, то допрашивал бы её тщательнее. Уверен, болтун не мало нашептал на ушко своему «тигрясику».

Пригласили тренера. Тот забыл всё, даже как меня зовут. Красавчик! Прокурор удивился. Зато тренер в красках живописал, как несколько десятков спецназовцев чуть ли не штурмом брали наш спортзал, где в тот день шли  тренировки с детьми. Напугали тех до жути, поставили всех к стенке, держали подростков около трёх часов, ни попить, ни пописать. Герои в масках.

К слову сказать, на предварительном следствии на допросах тренер помнил куда больше. Но когда сегодня огласили его прежние показания, он и их забыл. Память человека удивительна, все плохое быстро забывает. Мне жаль, что у хорошего человека было из-за меня столько неприятностей. Отпустили его с миром. Ножевой я люблю по сей день. Правда, тренироваться удаётся с трудом. Как-то вынес пластиковый нож на прогулочный дворик и целый час отрабатывал приёмы. Такой переполох поднялся, отобрали нож, влепили выговор, как будто я маньяк какой.

Последним на сегодня свидетелем был участник «Большой игры: Сломай Систему», естественно по версии обвинения. Он уверенно зашёл в зал и подмигнул мне. Я понял, что его игра продолжается. Сухопарый, светловолосый улыбчивый паренек. Из всех сил убедительно доказывал суду, что «Северное братство» никогда не призывало к убийствам, взрывам и диверсиям. Это правда, я тоже такого не помню. Вот водку не пить и спортом заниматься – это да! А взрывать и убивать – это «бяка».

Прокурор: «Свидетель, у вас при обыске была найдена селитра и краска-серебрянка. Вы можете пояснить, зачем они вам?».

Свидетель: «Конечно! Селитра – это удобрение. Я же дачник. А краской можно столбы забора красить».

Судья: «Свидетель, у вас при обыске были изъяты различные радиодетали и схемы каких-то устройств. Вы можете пояснить, что это и для чего?».

Свидетель: «Я, Ваша честь, работал некоторое время инженером и от работы остались некоторые материалы».

Прокурор: «А описание производства взрывчатых веществ и зажигательных устройств, найденных так же в ходе обыска, для чего были вам необходимы»?

Свидетель: «Я увлекался подобным чтивом, но никогда и ничего подобного не делал».
Под конец допроса парнишку снесло на тему национализма, сетевого сопротивления и боевых групп. Прокурор обрадовался и засыпал того вопросами.

Мне показалось странным, что в конце-концов паренёк всё же самостоятельно ушел домой, а не под конвоем в СИЗО. Что же, игрок, удачи!

Уже вечером в камере мой сосед-ваххабит рассказывал мне, что у них в Дагестане если бы при обыске нашли банку «серебрянки», то её хозяин домой бы вернулся нескоро. Бывало, арестовывали даже за пару блоков сникерсов, так как могли посчитать, что это провизия для моджахедов. Хотя казалось бы, предметы легальны. Я порадовался, что живу не в Дагестане.

Спустя несколько часов судебных допросов я был препровожден обратно в свой каземат. По пути смог сполна насладиться великолепными ножками своей жены и не преминул в очередной раз признаться ей в любви. В этом я был честен.

На обратном пути в изолятор в «стакан» запихали уже меня. В автозаке ехала бригада мошенников, парни и девушки. Все они хорошо знали друг друга, обсуждали свою делюгу, делились впечатлениями, передавали сигареты и малявки. Только две цыганки ехали обособленно и молча. Когда начали обсуждать тему снов, они стали их толковать. Скрючившись, я молча ехал в своем «стакане» и выглядывал в глазок сквозь окно автозака. Вылавливал яркие витрины бутиков, блестящие автомобили, куда-то спешащих людей. Мог ли я когда-то представить, что буду вот так, упершись коленками в холодный ржавый металл и задыхаясь от табачного дыма, наслаждаться видом обычной жизни.

От мыслей отвлек крик цыганки. Кто-но назвал её колдуньей и предложил сжечь на костре.

- Кого сжечь? Меня! Кто ты, чтоб такое говорить? За базар надо отвечать! – кричала она.

- Ну и как тебе ответить? – с ехидством вопрошали её.

- Всё отсохнет у тебя, - кричала она, - и язык, и отросток твой!

На Матроске нас раскидали. Я наконец-то вылез из консервы и пересел в более комфортные условия. В новом автозаке меня в одиночестве ожидал Никита. Он все так же улыбался. «Заряженные» присяжные, судья-обвинитель, левые свидетели и гнилые бывшие соратники – всё это было в его деле, и ничего хорошего он не ждал. Двадцать лет приговора, как он сказал — это будет удача. И при всём этом он был вполне расслаблен, весел и разговорчив. Смог бы я так держаться? Думаю, вряд ли…

Пока ехали, травили друг другу байки, делились впечатлениями и обменивались мнениями. Он с уважением рассказывал о ребятах из бригады «НСО-Север», что так же судятся в Мосгорсуде. Большую часть из них так же ждёт пожизненное. Парнишки беспределят в суде, активно сопротивляются прессу администрации и блатных на Матроске и, при любом поводе, массово «вскрывают» вены.

После общения с Никитой я стал с иронией относиться к собственному положению. Дима Барановский катается в суд пять дней в неделю. Никита с Женей почти каждый день, и одному из них светит п/ж, а дело явно гнилое. Скины из Матроски приезжают с суда, и, если спят, то с «мойкой»-лезвием за щекой, у них война не прекращается ни на час.

Мне стыдно даже подумать о том, что мне плохо и трудно. Разлука с Любимой – единственное, что меня угнетает. Всё остальное – мелочи жизни. Я готов на многое, но цель моя – выйти как можно скорее и сделать все для того, чтобы счастлива была не только моя семья, но и Женя с Никитой, и «северные» и многие другие, такие же герои русского сопротивления. Главное, не забыть об этом, когда я выйду и не замкнуться лишь на себе.

Приехали поздно. И сны последующей ночью были опять красочны и незабываемы.