Птицененавистник. Воскресенье. Постскриптум

Не было никакого желания просыпаться. После ссоры с Отравой Монументалист чувствовал себя подавленным и усталым. Если бы не День Города, он бы ни за что не заставил себя выйти из квартиры, но сегодня его присутствие было обязательным, ведь где-то там, Министр уже осматривал улицы и наверняка оценивал плоды и его стараний тоже.
Птенец, как назло, безостановочно хлопал крыльями, сбивая с привычных мест уцелевшие остатки ванной. Монументалист был слишком раздавленный, чтобы пытаться его остановить, или хотя бы разозлиться. Пусть уж крушит себе в волю!
Улица даже приблизительно не пахла праздником. Она смердела сыростью и прелыми листьями. Кажется, это был первый осенний дождь, прервавший бабье лето. Монументалист даже не сомневался, что за ним последует целая неделя, а то и две бесконечной мороси и въедливого ветра. Неужели праздник будет испорчен непогодой? На его памяти такое было впервые.
Трабант не завёлся с первого раза. Со второго и третьего тоже. Четвёртый раз взбесил Монументалиста окончательно, так что он стукнул кулаком по рулю, случайно попав в клаксон. Автомобиль хрипло взвизгнул от такой грубости. Делать нечего. Это был точно не его день. Если что-то не заладилось, так жди ещё большей беды. Монументалист вяло побрёл пешком к центру города.
Ноги сами принесли его к Музыкальной улице, откуда лились печальные мелодии виолончели. Кажется, уличный музыкант пока только разогревался перед началом праздника. Уж у него-то день точно выйдет хлебным и удачным. Жители города только-только просыпались, а на дне шляпы уже лежали несколько монеток. «Или это для приманки? Деньги любят деньги?»
Что-то совершенно драматичное и душераздирающее в музыке заставило Монументалиста бросить монетку в шляпу. Ещё немного – он чувствовал, и внутренний подъём от этой заунывной музыки произведёт в его сердце новую эпитафию. Он уже нащупал её основу, когда музыкант прервал свою игру и поклонился, благодаря за подаяние.
– Спасибо вам.
– Очень красивая мелодия, – сказал Монументалист. – Я не помню вас. Вы часто здесь играете?
– Нет, я не местный, – усмехнулся музыкант, обнимая свой инструмент. – Путешествую… приезжаю на праздники в разные места.
– Нравится у нас?
– Да, очень. Даже подумываю остаться.
«Наверняка хитрец всем так говорит», – смекнул Монументалист.
– Очень у вас памятники симпатичные, – сказал музыкант, махнув рукой на изваяние мальчика-скрипача. – Если мой сломается, то придётся позаимствовать смычок.
Монументалист с гордым видом прочистил горло.
– Вообще-то… Это моих рук дело. Так что, берите, если нужно. Я присматриваю за памятниками. У нас, знаете, каждый за чем-нибудь в городе присматривает.
– Это славно. – Согласился музыкант. – Интересная у вас работа.
– Если бы не птицы…
– Птицы?
Монументалист в нескольких словах поведал суть своих проблем. В самых эмоциональных моментах истории он не мог не удержаться от проклятий, что неудержимо сыпались на Птичницу и её армию.
– Слушайте, – сказал музыкант. – Мне кажется, единственное, что мы можем, это честно исполнять свой долг. Оправдывать своё доброе имя.
– Чего? – не понял Монументалист сомнительно скривившись. Становилось слишком прохладно стоять вот так посреди улицы.
– Имя, имя, – повторил он. – Вот я своё утратил когда-то, и сейчас ищу подходящий городок для нового старта. Я бы мог стать у вас Музыкантом. Или Виолончелистом. Смычком? Имя бы само нашло себя, не сомневаюсь. А вас как зовут?
– Моё имя Монументалист, – тут пришлось поправиться, – только беда в том, что меня так не зовут.
– Не мудрено.
– Почему ещё?
– Вы ведь любите свои памятники, так?
– Ну, конечно.
– Только судя по вашему рассказу, – пояснил музыкант. – Вы всю неделю занимались птицами, а не памятниками.
Монументалист не мог поверить своим ушам.
– Так кем вы хотите, чтобы вас запомнили? Монументалистом или Птицененавистником?
Бушующий шквал эмоций охватил Монументалиста. Он и сам не ожидал, что слова случайного встречного были способны пробудить бурю. Ему показалось, что всё это время он бился головой о дверь вместо того, чтобы повернуть ручку. Всё вдруг резко встало на свои места. Буря улеглась, а в небе, погрязшем в тучах и птичьих перьях, появился очевидный просвет – ответ на все вопросы.
– Мне надо бежать, извините, – Монументалист, как ужаленный, подскочил на месте и заметался по улице.
Таксофон! Где-то здесь должен быть ближайший таксофон! Пока не найдёт его, не успокоится, нужно было действовать и немедленно, если он ещё хочет спасти своё положение.
Город постепенно оживал. Всё больше и больше людей наполняли улицы. Даже промозглая осень не могла запереть их дома в такой день! Только теперь Монументалист заметил, как опрятно выглядят улицы, как ненавязчиво и аккуратно они украшены к празднику. Даже лица прохожих источали улыбки, вместо обычных понурых выражений. Казалось, что и девушки сегодня слегка принарядились – распустили пучки и сменили скучные офисные костюмы на платья. Только ему было некогда на них заглядываться. Чем быстрее он найдёт таксофон…
– Бинго! – выкрикнул он, подбегая к телефонной будке. Из неё как раз выбирался мужчина преклонных лет. Монументалист не сдержался и помог ему покинуть площадку побыстрее. Не слишком вежливо, но сейчас он просто не мог ждать.
В щель для мелочи из шести монет угодили только четыре, но это уже не играло роли. Монументалист набрал номер, который повторял всю ночь за день до свидания с Отравой. Запомнить его было проще, чем номера заявлений в Министерстве Смерти.
– Отрава… Отрава, здравствуйте, это я. Монументалист. Мы с вами встречались вчера…
– Вы удивитесь, но я прекрасно помню, – раздался её невесёлый голос.
Вспышка озарения сменилась ежесекундным сомнением. Стоило ли звонить ей так скоро? Особенно после вчерашнего стыда…
– Слушайте, я понимаю, что расстроил вас. Мне очень жаль за то, что произошло. И… ещё… наверное, у девушки вроде вас нет никакого повода давать мне второй шанс. Но, пожалуйста, поверьте мне! Нам обязательно нужно встретиться сегодня. И как можно скорее.
– Сегодня? Сейчас? – удивилась Отрава. – Зачем ещё?
В трубке раздался неприятный щелчок.
– Отрава, я не могу сейчас говорить… я звоню с улицы. Я встречу вас на центральной площади сегодня. Буду там… ах да, моя машина не заводится. Такой уж день. Наденьте удобную обувь… Отрава… Отрава, я вас… – в этот момент в трубке раздались гудки. Услышала ли она его? Что подумала? Сама бросила трубку или это истекло время разговора? Монументалист не знал, но сейчас всё это казалось совершенно неважным. Почему-то он верил, что Отрава непременно будет там.
Теперь оставалось добраться до центра города. В иной день поездка на трабанте бы отняла в худшем случае пятнадцать минут, но автомобиль решил подвести в самый нужный момент. Желания возвращаться и пробовать завести его опять у Монументалиста не возникло. Улица звала его за собой. И каким же чудесным сегодня выглядел город! Куда не посмотри – горшки с цветами, разноцветные ленты, китайские фонарики. Вот и торговые лавки готовились к началам продаж. В воздухе от них витали сладкие запахи пирогов с ягодами, варёной кукурузы, сахарной ваты и яблок печеных с корицей. Проходя мимо одного из павильонов ярмарки, Монументалист приметил огромный чан для глинтвейна. Какой же славный праздник ждал их сегодня! Лица горожан, разгружавших свои товары, были сосредоточенные, серьёзные и одновременно счастливые. Было видно, что каждый житель города хотел привнести свой вклад в общее дело и устроить славный праздник. Тут Монументалист задержался на минуту, любуясь замечательным каскадным фонтаном, в котором плавали алые яблоки. Он и не подумал о…
– Памятнищик, приятель! С Днём Города!
Фонтанист вынырнул перед ним с сияющей лучезарной улыбкой на лице. «Ну нет! Только не сегодня! Не сейчас!»
– Здравствуй, приятель. – Небрежно отмахнулся Монументалист. – Слушай, я очень спешу…
– Понимаю, понимаю, – закивал он. – У тебя-то работы ещё непочатый край, верно?
– Нет, не… С чего ты так решил? – не понял Смотритель.
– Ну как же… Ты не слышал? Ой… тогда извини. Вчера в министерстве только и говорили о тебе. Пришла какая-то анонимная заявка с жалобой на твои памятники. Кому-то не понравился их внешний вид, да и вот…
– А-а, это…
Монументалист притворился, что он в курсе и что ему всё равно. Хотя в этот момент ему и вправду было всё равно. Он слишком хотел увидеть Отраву, чтобы сейчас отвлекаться на пустяки.
– Да… И вот тогда я решил немного облегчить тебе работу. Всё-таки сорок два памятника – ну, это существенно. – Залепетал Фонтанист. – Я подумал, что ты всё равно пойдёшь под сокращение после такого… перед праздником-то. Ну и отписал «Мустангов» себе. Это же фонтан. Заявление тут же подписали, представляешь?!
– Ух ты… здорово, – Монументалист хотел лишь, как можно быстрее, разойтись с другом. – Поздравляю, Фонтанщик. Это отличное достижение! Надеюсь, кони будут счастливы, и ты хорошо за ними присмотришь!
Последнюю фразу он произнёс абсолютно искренне, чем вызвал двойное замешательство своего коллеги. Во-первых, из-за оговорки в имени, во-вторых, от подобной реакции.
– Но… ты… ты в порядке, дружище? – засомневался Фонтанист.
– Да, разумеется! За целую неделю я впервые в полном порядке. А теперь прости, Фонатнист, но мне надо бежать. Я очень спешу по важному делу.
Монументалист обогнул друга и устремился дальше по улице.
– Эм… Фонтанист, – поправил его Фонтанист в замешательстве.
– Что? – Смотритель небрежно развернулся. – А я как-то не так сказал?
Но ответа он дожидаться не собирался. Чтобы ещё не наткнуться на кого-нибудь из министерства, кто сообщил бы ему эту радостную новость, Монументалист перешёл на бег. «Мустанги? Да министр с ними! Пусть себе скачут вольно. Это ведь и вправду фонтан!» – подумал Монументалист с восторгом. От непривычно быстрого бега, он и сам почувствовал себя мустангом, обретшим безграничную свободу.
Не разбирая дороги, он едва не сбил с ног Ловца. К счастью, сильные руки друга ухватили его за плечи и прервали эту нелепую гонку.
– Памятнищик! – обрадовался Ловец. Выглядел он отлично. Сиял почище любого праздника. – Памятнищик, слушай, что расскажу!
– Что меня сокращают? Я уже знаю, – улыбнулся Монументалист почти безумной улыбкой помешенного.
– Что? – смутился Ловец. – Нет. Я о другом совсем. Знаешь, что произошло? Я вчера осматривал Одноглазку, так уж вышло, что она домой пришла – в приют. Не стала гулять. Так вот, смотрю, а у неё пузо какое-то круглое. Ну, думаю, нагулялась, наелась. А потом смотрю внимательнее и понимаю – да там котята! Ты можешь поверить в это?! Наша Одноглазка-красотка беременна!
– Да ты что?! – тут Монументалист нашёл в себе сил немного удивиться.
– Да! Я уверен, что папашей будет Чертохвостик! Ни один другой бы кот в своре не осмелился к ней подойти, только этот пострел. Самый матёрый, самый славный!
– Это же отличная новость, Ловец, – обрадовался Монументалист. – Теперь мы можем просить о дополнительных дотациях. Превратить Министерство Бродячих Животных в настоящий приют!
– Точно-точно, – закивал Ловец одобряюще.
– Слушай, Ловец… – Монументалист задумался. – А ты на машине?
Здоровяк махнул рукой в сторону парковки.
– Мой грузовик вон там.
– Ты сможешь подбросить меня к центру города? На площадь. Я очень спешу.
– Залезай! – пожал плечами Ловец.
Новая надежда успеть к Отраве вспыхнула в сердце Монументалиста. Он ругал Ловца про себя за слишком осторожную езду. Казалось, что они плетутся еле-еле. Дороги и вправду были сегодня перегружены машинами. Весь город суетился, как большой муравейник. Сегодня квартиры пустовали, на праздник вышел весь мир!
Тут грузовик застрял в пробке. На перекрёстке произошла небольшая авария, сотрудники отдела Дорожной Безопасности уже хлопотали на месте.
– Чёрт! – выругался Монументалист. Сидеть в машине стало слишком тяжело, и он ёрзал на месте.
– Прости, приятель. Но, кажется, это надолго. – Посетовал Ловец.
– Весь мир сегодня против меня! – решительно заявил Монументалист. – Ну да ладно. Спасибо, что подбросил. Дальше я пойду своим ходом.
Он выбрался из машины и поспешил перейти на другую сторону. Увы, наш герой не учёл, что встречная линия была свободна для движения. Вспомнил он об этом, когда чёрный катафалк налетел на него. Пришлось прилечь на капот, чтобы избежать падения. Тормоза пронзительно заскрипели. Распластавшись на корпусе знакомой машины, Монументалист пожалел, что так легко отделался. Потеряй он сознание сейчас, удалось бы избежать разговора с Азраилом, который смотрел на него одновременно с презрением и удовольствием.
Гробовщик открыл дверь со шторкой на окне и высунулся наружу.
– Не нужно было тормозить, – заключил он.
– Привет, Азраил.
– Я всё знаю. – Произнёс этот человек с бледным лицом, напоминавшим череп. – Ты не жилец.
– Ты теперь убьёшь меня? – спросил Монументалист, так и не решившись слезть с катафалка.
– Убью? – скривился Азраил. – Нет, это слишком просто. Я уже отправил запрос. Тебя уволят сразу после праздника.
– Всего-то? – нервно усмехнулся Монументалист.
Азраил склонил голову набок. Выражение его лица было таким, как если бы он говорил с умственно отсталым.
– Тебя это не волнует?
– А, да что ты. Волнует, конечно. – Сказал Монументалист. – Но у меня сейчас очень важные дела и я понял кое-что важное. Поэтому у меня нет времени на всякую чепуху. Я тороплюсь.
Сзади раздались гудки тех, кто стоял за катафалком.
– В таком случае почему бы тебе не слезть с моей машины?
Монументалист удивлённо покосился на капот.
– Ах да, точно!
И, прежде чем Азраил успел опомниться, Смотритель Памятников спрыгнул с катафалка и понёсся дальше по улице. Ему в спину раздались какие-то крики с угрозами, но кровь так громко стучала в ушах, что заглушила их. Сейчас Монументалисту было всё равно. Только бы успеть…
Он свернул на пешеходную улицу. Хорошо, когда знаешь город, как линии на своей руке, не заблудишься, даже находясь в таком душевном помешательстве. Монументалист решил выбирать более безопасные маршруты, чтобы не оказаться сбитым ещё какой-нибудь машиной. «Хотя бы на пешеходной улице такого не случится», – подумал он, как вдруг столкнулся лоб-в-лоб с Негативистом, из-за чего они оба едва не упали.
– Охх! – воскликнул Негативист, хватаясь за место ушиба.
– О, мне очень жаль! – извинился Монументалист.
– Не извиняйтесь. Сегодня не могло быть иначе. Теперь наверняка будет шишка. И может быть, мне припишут из-за неё штраф за драку в общественном месте.
– Надеюсь, что нет, – искренне сказал Монументалист. – Слушайте, у меня отличные новости по поводу наших котов! Оказывается, кошка беременна, и мы ждём прибавление! Как вы думаете, мы можем рассчитывать на дотации для приюта? А ещё можно было бы устроить благотворительную ярмарку и раздать котят!
– Эмм… – протянул Негативист нервно озираясь. – Я очень рад за вас, поздравляю. Но это вообще не ко мне. Я занимаюсь только жалобами.
– А… ну да. – Вспомнил Смотритель. – Ладно, не важно. Я тороплюсь! – с этими словами он возобновил свой марафон.
Он почти выбежал к парковой аллее, казалось бы, ещё совсем немного… но сегодня точно был не лучший день для таких забегов. Острый наметанный на визуальные несовершенства взгляд Монументалиста выцепил среди цветов клумбу, которая была сильно потоптана, а многочисленные прогалины среди ковра незабудок говорили о том, что кто-то успел собрать себе букет…
– Стой! – закричал он, заметив мальчишку-вандала.
Тому только сигнала и недоставало. Он всегда был начеку, готовый сигануть через любой забор, чтобы избежать последствий. Но не в этот раз… Стоило парнишке бросить цветы, как он столкнулся лицом к лицу с Полицейским. Крепкая рука сотрудника порядка, наконец, поймала неуловимого преступника.
– Попался! – ухмыльнулся он довольно, уже предвкушая прибавку в честь такого важного события. Да ещё и в День Города!
Тут бы Монументалисту и обрадоваться. Одной проблемой стало меньше. Вот только он помнил и об угрозе увольнения, нависшей над ним. Вдобавок сегодняшнее настроение совершенно противоречило жажде мести и сладости расплаты.
– Нет, подождите! – выступил Монументалист. – Отпустите его.
– Ещё чего? – нахмурился Полицейский. – Отпустить… я ловил его несколько месяцев, а тут…
– Нет-нет, вы не поняли. Его нужно отпустить сейчас, – повторил Монументалист.
Глаза мальчишки удивлённо перебегали с одного взрослого на другого, не зная кому довериться. Должно быть, Монументалист выглядел и вёл себя сегодня настолько безумно, что вместо спасения Вандалу виделась в нём ещё большая угроза.
– Да он беспризорник! И тунеядец! Вандал, одним словом, – заявил Полицейский. – Зачем такие нужны городу? Вы только посмотрите, что он устроил…
– А что ему ещё делать, раз он ничего не умеет, – развёл руками Монументалист. – И не знает ничего. Вот смотрите. Мальчик, ты знаешь чей памятник вон на той стороне? – спросил Смотритель, указав Вандалу на гранитное изваяние напротив них.
Патлатая нечесаная голова покачалась в растерянности.
– Видите, невежа какой! – довольно заявил Полицейский.
– А сами вы, уважаемый, в курсе, кто это? – спросил Монументалист, заставив сотрудника безопасности гневно покраснеть. – А это, между тем, великий писатель Николай Гоголь.
– Не люблю читать, – подал голос Вандал. – Без разницы кто там, хоть Министр во плоти!
Своей фразой он едва не заставил Полицейского потянуться за наручниками, к счастью, Монументалист успел вовремя прервать это намерение.
– А ты знаешь, молодой человек, что его похоронили заживо?
– Это ещё как? – засомневался Вандал.
– Да запросто. При жизни у Гоголя были припадки, так что пульс был очень слабым. И вот однажды врачи решили, что писатель умер, да и закопали его. Спустя годы тело было подвержено эксгумации, так что, когда гроб вскрыли, увидели, что его обивка была сильно исцарапана.
– Да ты гонишь! – выдавил Вандал.
– Вовсе нет.
– А тот вон кто? – спросил мальчишка, указав на ближайший от Гоголя монумент.
– А это Никола Тесла. Удивительный был гений. Физик, но создавал своими руками такие машины, что нам не снились! На грани науки и магии! А какой был педант! Считал собственные шаги при ходьбе, мыл руки по сто раз на дню, спал всего два часа в день!
Мальчишка и Полицейский уже внимательно слушали Монументалиста. Он был бы и рад продолжить свои рассказы, но время сегодня поджимало.
– Слушайте, уважаемый. – обратился Монументалист к Полицейскому. – Отпустите его в честь праздника. Я уверен, что сегодняшнее происшествие будет для него показательным и заставит встать на путь истинный.
– Да какой ещё путь? – удивился Вандал.
– Я видел творения этого юнца. Фантазии у него хоть отбавляй. Вот и будет помогать мне украшать памятники. Заодно и узнает про них много нового.
Полицейский сомневался. Мальчишка же и вовсе стоял с открытым ртом.
– Он больше не станет портить собственность города. А вскоре начнёт приносить ему пользу. Я сам прослежу за этим, офицер, – пообещал Монументалист. – Если поймаете его за ещё какой выходкой, то арестуете и меня с ним вместе. А сейчас я сильно извиняюсь, но срочные дела не терпят отлагательств.
Монументалист оставил Вандала, который воспользовался замешательством сотрудника Полиции и на всякий случай дал дёру. Полицейский же не знал за кем бежать, потому от растерянности, остался на месте.
Даже солнце вдруг проклюнулось сквозь тучи. Блеклые лучи высветили в парке знакомый силуэт, всегда вызывавший дрожь. Эта одновременно согнутая и самодостаточная фигура старушки не могла не заставить Монументалиста восхититься. Во истину особенный день! Именно тот день, когда привычные вещи обретают совершенно иные очертания. Мог ли в начале недели Монументалист подумать, что будет с таким оцепенением наблюдать за ней? Но только сегодня над ней кружили нотки волшебства, тайны и очарования, а может, только сейчас он научился видеть их?
Ленивые голуби сновали возле ног Птичницы, поклёвывая семена. Несколько самых преданных сидели на коленях и плечах старухи любовно воркуя. Монументалист подошёл к ней впервые без страха и без ненависти. Совиный клюв нацелился на него, но в маленьких глазках, сокрытых за толстыми стеклами очков, впервые не было вызова. Она даже показалась Монументалисту старее, чем обычно.
– Славный сегодня день, не так ли? – спросил Монументалист без тени издёвки.
Старушка не сводила с него глаз, раздумывая о чём-то. Затем плавно покивала седой головой.
– Славный, – согласилась она.
Монументалист указал на место на скамье рядом с ней. Та опять кивнула, дав своё разрешение. Он сел и ещё долго смотрел на голубей, не решаясь заговорить. Эта странная минута примирения всё тянулась, а птицы продолжали с любопытством носиться по кругу возле их ног.
– Я думала, вы боитесь моих подчинённых, – сказала Птичница.
– Я тоже так думал, – согласился Монументалист. – Но они, вроде, не такие уж и страшные. Даже вполне приличные птицы.
– Вы, должно быть, торопились куда-то? Почему решили подойти ко мне?
– Мне… показалось, вы такая одинокая. А сегодня праздник…
– Люди не любят меня, – сказала Птичница. – А я не очень люблю людей. У меня есть птицы. Их компании вполне хватает.
– Я… – выдавил Монументалист. – Хотел извиниться за то заявление… благо, его отклонили. И за все свои противоправные действия на этой неделе.
– Да что там, – отмахнулась Птичница. – Они бы не посмели. Министерство Смерти боится меня, как страшного суда.
– А меня увольняют, – улыбнулся Монументалист, – из-за того, что перешёл дорогу в неположенном месте.
– Это вы про Азраила? – Догадалась Птичница. – Слышала, вы встречались с его девушкой.
– Вы правда верите слухам? О том, что я такой негодяй и развратник?
– А как же, – На морщинистом лице появилась странное тёплое выражение. А ведь Монументалист был уверен, что эти губы разучились складываться в улыбку.
Птичница взяла его руку и высыпала в ладонь горсть пшена из своего мешочка.
– На самом деле, я верю только птицам, – сказала она. – Протяните руку вперёд.
Борясь с неловкой брезгливостью, Монументалист подчинился ей. Нахлебники не заставили себя долго ждать. Один тощий облезлый голубь вскоре сел на его запястье и принялся клевать угощение с руки. Поначалу хотелось отдёрнуться, но Монументалист сдержался. Лёгкие пощипывания клюва и цепкие когти, вонзившиеся в кожу, даже показались немного приятными.
– А они не ошибаются, – сказала Птичница с непривычной тёплой интонацией.
Ещё несколько птиц прилетели к Монументалисту. К счастью, пшено закончилось ещё до того, как пернатые перешли в атаку.
– Не вышло из меня Птицененавистника, – заключил он.
– Почему, всё-таки, вы передумали? – спросила Птичница.
– Я кое-что понял сегодня, – пояснил Монументалист. – Ведь без вас я бы не получил свою работу. Зачем нужен Смотритель Памятников, если те всегда безупречно чистые?
Птичница промолчала. В её мудрых глазах он встретил понимание.
– Мне нужно спешить дальше.
– К ней? – догадалась старуха.
– Да.
– Пусть ничто вас не остановит, – кивнула она.
– Спасибо, – улыбнулся ей Монументалист. – Приятного дня.
– Спасибо вам, что составили компанию, – отозвалась Птичница.
В глубине души у Монументалиста уже закрались сомнения о том, что он когда-нибудь доберется до центра города. Или, что найдёт там Отраву. Ещё столько жителей могли встать на его пути, может сам Министр во плоти! Но даже самые долгие одиссеи заканчиваются, и в конце пути героя всегда ждёт вознаграждение.
Отрава стояла прямо на центральной площади перед фонтаном. Солнце, отражаясь от брызг, играло золотыми зайчиками в её длинной косе. Сегодня она вплела в косу тоненькие стебельки вьюнка, который венчал её аккуратную причёску. В сказочном зелёном платье в пол, с корзинкой полной цветов, с лёгким и утончённым макияжем Отрава так сильно выделялась среди окружающих. Единственная, в чьём выражении лица читались искренность и открытость.
Она заметила Монументалиста лишь в последнюю секунду, полностью сосредоточившись на продаже искусственных цветов. Он же сам не смог удержаться, слишком долго бежал к ней, слишком сильно хотел увидеть сейчас, слишком уж она была хороша! Монументалист обхватил её за талию, притянув к себе и, едва ли руки девушки успели обвить его шею в нерешительности, как губы двоих слились в поцелуе. На единое мгновение они оба потеряли голову, позабыв об осторожности и отдавшись воле чувств.
Первой в себя пришла Отрава.
– Монументалист… что вы…?
– Послушайте, Отрава, прошу вас. – Он понял, что времени объяснять уже не осталось. Либо она сейчас прогонит его, либо ещё кто-то попытается воспрепятствовать. – Сегодня столько всего произошло! Вам необходимо немедленно пойти со мной! Ах, да… а ещё я извиняюсь за вчерашнее. И да, вы сегодня невероятно прекрасны!
– Я… что… спасибо, – Отрава впервые выглядела совершенно сбитой с толку.
– Слушайте, вы имеете абсолютное право прогнать меня, но я прошу вас. Ради всех ядовитых змей, крысиных ядов и опасных медикаментов, пойдёмте со мной сейчас.
Монументалист впервые заметил, что Отрава немного выше него. Может, тому виной каблуки? А ведь просил же её надеть удобную обувь… Это сейчас казалось такой мелочью, однако ему было необходимо заострить внимание на бесполезных мелочах, лишь бы только рассеять такое страшное ожидание её ответа.
Что она решит? Низвергнет его в отчаянье или поможет взлететь до небес?
– Хорошо, – согласилась она в конце концов.
Только сейчас они вдруг вспомнили, что стоят в обнимку посреди главной площади. «Вот это скандал!» – восхищался Монументалист. «То-то шумихи будет после праздника!»
Реакции жителей города, однако, были последним, что волновало сейчас Монументалиста. Отрава не задавала вопросов, просто следовала за ним в растерянном молчании. Корзинка с цветами осталась у фонтана. Сердце стучало в груди всю дорогу назад к дому. Стучало и колотило как бешеное, когда они взбежали вверх по ступенькам лестницы.
– Нет, не сюда, выше, – остановил девушку Монументалист, когда они уже добрались до его этажа.
– Куда мы? – удивилась Отрава.
– На крышу.
Там Монументалисту пришлось оставить Отраву на несколько минут и всё-таки вернутся в свою квартиру. К ней он поднялся уже не один, а со стрижём в руках.
Отрава, которая в его отсутствие уже успела обо всём догадаться, тепло улыбалась, сидя на гребне крыши. Вид с покатого полотна черепицы был завораживающий, а Монументалист пребывал в слишком безумном состоянии духа, чтобы даже испытывать страх высоты.
– Так что, решили всё-таки выпустить заложника?
– Война закончена. – Сказал Монументалист. – И в ней, должно быть, нет ни выигравших, ни проигравших.
– Что произошло? – спросила Отрава. – С чего вдруг такие решения?
– Я просто кое-что понял сегодня, – ответил Монументалист. – Пусть меня уволят. Или убьют. Но я не буду больше Птицененавистником.
Он протянул ей стрижа. Мягкая рука Отравы легла поверх его руки, одновременно погладив крапчатые перья птенца, который за эти несколько дней, наверное, уже отчаялся увидеть небо. Теперь же при виде его бесконечной голубизны он остолбенел. Ни единая туча не нарушала красоту купола. Солнце заливало город, который собирался праздновать главное событие в году.
– Вы прекрасный человек, Монументалист, – сказала Отрава. Безумный, но прекрасный.
Они вместе разжали руки. Птенец сначала несколько секунд ещё сидел на пальцах влюблённых. Затем весь напрягся, насторожился, почуяв восходящий ветер. В единый миг он поймал его струю крылом и ринулся за ней следом, описав фантастический круг над домом и вскоре растворившись где-то в величественной синеве.

Постскриптум
Азраил протолкнул своё прошение об увольнении Монументалиста и спустя две недели после праздника дело о лишении его должности вошло в свой оборот. Увольнение было вопросом времени – до той поры, пока Министерство Благоустройства выбирало достойную замену.
Стараясь противиться влиянию Азраила, Отрава сагитировала горожан на отправку корреспонденции в Министерство Благоустройства. Монументалист получил несколько благодарственных писем за украшение памятников на День Города. Также весомым аргументом стало письмо из полицейского департамента о сократившихся случаях вандализма. Мальчишку-вандала (которого перекрестили в Подмастерье) Монументалист взял под своё крыло, как и обещал. Очень скоро из него вышел толк, так что с работой Смотрителя Памятников управляться стало гораздо быстрее. Увы, ничто из перечисленного не оказало противовеса. Карьера Монументалиста в Министерстве всё же завершилась увольнением.
Зато Негативист получил перевод по службе. Так как выше его должности мест не было, он перевёлся на хуже оплачиваемую работу в Службу Психологической Помощи. Бумаг здесь почти не было, зато накопленные за годы буклеты на все случаи жизни пришлись весьма кстати. На новом месте Негативист добился большого успеха, так как мог убедить любого, что его проблемы ещё хуже проблем клиента.
Фонтанист остался на своей любимой должности, заботясь о тех немногочисленных фонтанах, что были под его началом. Со временем эта работа сильно надоела, но и дальнейшего карьерного роста она не предусматривала.
Спустя месяц после Дня Города умерла Птичница. Министерство Смерти заверило общественность, что смерть была естественной, и не имела отношения к ранее написанным заявкам. Со смерти Птичницы стало известно ещё несколько любопытных фактов. Видимо предчувствуя скорый исход, дама посетила юриста. Какими-то неведомыми методами ей удалось приватизировать всех птиц в городе и передать их в наследство Министерству Бродячих Животных, которые отныне обязались выполнять контроль и заботу обо всех пернатых. По прошествии ещё месяца Одноглазка родила пятерых котят, так что вопрос о закрытии приюта был отменён. Котята как один были похожи на Чертохвостого и стали прародителями нового племени. Ловец был в восторге и в честь этого радостного события сделал предложение Белладонне. Она подсчитала возможные расходы и сказала, что лучше подождать ещё лет пять или семь до дня свадьбы.
Отрава по доброй воле не захотела подниматься по карьерной лестнице, которую готовил для неё Азраил. Она пошла ему наперекор, став новой Смотрительницей Кладбища. С тех пор «Тихий Дом» всегда был усыпан самыми удивительными пластиковыми цветами.
На некоторое время Монументалисту пришлось остаться совсем без работы. Но тот не унывал, у него появились новые обязанности. Растроганный поступком Птичницы (в последний месяц её жизни бывшие враги стали близкими друзьями, часто проводя длинные беседы и прогулки по парку), Монументалист хотел хоть как-то отблагодарить старушку. Тогда он разработал макет памятника и, благодаря стараниям Отравы, умевшей списывать расходный материал от памятников, они возвели Птичнице изваяние в парке. Это была статуя старушки, на плечах которой сидели её верные друзья – чайки, голуби и стрижи. На постаменте значилась трогательная надпись: «Всегда любила ты пернатых, А ныне с птицами – крылата». Памятник очень скоро стал фаворитом общественности. Жителей города привлекала мысль о том, что они знали Птичницу, которая удостоилась своего мемориала.
Спустя какое-то время Монументалисту стали поступать заказы на надгробья, эпитафии, памятные камни, таблички, а затем и на новые памятники. Заработанных денег хватило, чтобы открыть свою небольшую фирму, которая стала приносить стабильный доход. Спустя три года после описанных событий Монументалист и Отрава поженились. Они никогда не покидали город, в который вкладывали столько сил и любви. Монументалист воспитал из Подмастерья нового Смотрителя Памятников и всегда учил его одной доброй истине: памятники и птицы неотделимы. И с тех самых пор город не знал Птицененавистников.