Противостояние III. День лейтенанта Пахомова. Ч. 2

Андрей Беляков

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

III. ДЕНЬ ЛЕЙТЕНАНТА ПАХОМОВА. ЧАСТЬ II.

А вечером экипаж собрался на ужин в номере Егорова и Осина. Сергей любил, когда дежурили эти парни. Готовили они лучше всех в экипаже. Сергей немного отошел от пережитого за день, да и желудок, отказавшись от пищи в обед, дал о себе знать. Пахомов кушал щи и думал: «Как же им удается так вот вкусно готовить и оставаться такими хозяйственными и практичными? У них всегда есть все под рукой, отвертку попросишь — пожалуйста, изоленту — и та имеется. Что это? Жизненный опыт или что-то другое? Хотя, опыт здесь, наверное, ни при чем; у Вадима, вон, тоже никогда ничего нет. Одним словом, механики люди другого склада, но это хорошо, очень хорошо. Нам, пилотам, без них никуда. Мы не очень практичны на земле».
   Щи были наваристые, с большим количеством мяса и капусты. Объедение, ну, просто пальчики оближешь. Сергей так готовить не умел. Их дежурный день с Максимом всегда вызывал кучу проблем и становился настоящим кошмаром для обоих лейтенантов. Приходилось у кого-нибудь брать и записывать рецепт, идти за продуктами на рынок; что-то, как обычно, забывалось — постоянно, как в первый раз, да и получалось так себе. Не, ну мужики, конечно, ели. Но Пахомов понимал, что это больше от необходимости, чем от предпочтения. Да и добавки просили редко.
   За ужином говорили мало. Вадим рассказал о трагедии возле переговорного, обсудили готовность техники, да еще пару вопросов предстоящего завтрашнего вылета, а так больше молчали. Каждый был в своих раздумьях. Пахомов решил, что пока не будет говорить о беременности Оксаны. Зачем вызывать ненужное сочувствие. У каждого своя семья, и пусть каждый мысленно проведет этот вечер с ней. Потом прилетим, тогда все и обсудим, может даже обмоем, такой повод. Кстати, об алкоголе — выпить хотелось, выпить и сразу уснуть, пока эти чертовы мысли снова не поселились в голове. Но Вадим ввел в экипаже сухой закон, поэтому Сергей кушал, а сам уже готовился к тому моменту, когда останется перед сном один, и они вновь придут, мысли эти, ждал и боялся, так и не найдя способа справиться с ними. Вадим тоже старый психолог — когда все уже расходились по номерам, отвел Сергея и посмотрел ему в глаза:
— Ну, как ты?
— Я нормально, а почему ты спрашиваешь?
— Вид у тебя в обед неважнецкий был.
— Ну, так не каждый день видишь обезглавленного человека, но я в порядке, командир.
— Ну и хорошо, ладно, спокойной ночи.
— И тебе — спокойной.
   Но пожелания Вадима не исполнились, и Пахомов до трех ночи проворочался в кровати. Рядом давно спал, посапывая, Максим, а Сергей уже два раза принимал душ и вновь и вновь ложился, пытаясь уснуть, но тщетно. Но оставим его уже, ничего нового в голове лейтенанта не происходило — а все те же думы: зачем да почему, и кому это вообще нужно или ради кого. После третьего душа, и как уже упоминалось, в три часа ночи, а, может, даже и позже он провалился в небытие.
   Правду говорят, что утро вечера мудренее. Оно наступило, и все вчерашние тревоги улетучились с темнотой. Ни мыслей, ни страхов, только дело. С утра все шло своим чередом. Не любимый Вадимом зеленый штабной автобус довез экипаж до аэропорта. Врач, Галина Ивановна, все так же недоверчиво измерила у каждого давление.
— Надо же, как огурчики сегодня, неужели завтра будет дождь?
— Нет, Галина Ивановна, и завтра, и послезавтра, да и через неделю здесь будет жара и солнце, — грустно заметил Вадим.
   А далее был самолет, и каждый похлопал его по борту и сказал ему что-то свое, сугубо личное. Вадим раздал личное оружие.
— Для чего нам эти пукалки, чтоб застрелиться? — пошутил Егоров. Все услышали, но никто не засмеялся над шуткой механика. И вот уже запустили двигатели — и все, взлет!..
    А в небе, в небе все совершенно по-иному! Страхи остались на земле, ну не умеют они летать, страхи эти. И движки работали мелодично и протяжно, увлекая всех далеко, далеко за горные перевалы в чужие, неизведанные земли. И, казалось, даже время ускорилось. А еще солнце! Солнце игралось, щекоча и ослепляя своими лучами. И вот Вадим уже сказал:
— Внимание, экипаж, пересекаем границу. — И сброшен был секундомер, и занят был нужный эшелон, и створки люка раздвинулись, сделав пол салона совершенно прозрачным, и внизу открылась удивительная панорама всей красоты Афганских гор.
— Заходим на маршрут. Ну, Максим, тебе и карты в руки, бери управление, покажи нам, штурман, чему тебя научили, — подстегнул Заболотного Вадим. — А остальным — смотреть по секторам, ловить вспышки, не дай Бог, конечно, — тьфу, тьфу, тьфу! Дим, будь готов отстрелить аварийно. Ну, — с Богом!
    И Максим говорил что-то, и заработал фотоапппарат, а в эфире появились звуки типа: «щелк, щелк, щелк». Сергей не слушал, он словно парил над всем этим, а вершины гор, даже летом покрытые белоснежными шапками, притягивали и манили взор. И вдруг снизу, отстреливая тепловые ловушки, неожиданно и стремительно выскочили два «грача» (СУ-25). Так неожиданно, что сперва никто и не понял, а в чем, собственно, дело. А они мгновенно пронеслись вперед и исчезли из вида. Но не прошло и несколько секунд, как они появились вновь сзади и, разбрасывая ловушки, словно фейерверки, устремились вперед, обгоняя Ан-30. БОЖЕ, ДА ОНИ ЖЕ НАС ПРИКРЫВАЮТ! Осознание этого, словно гром среди ясного неба, прогремело в голове. Мы не одни! «Родные мои, как же мы вам рады», — думал Пахомов.
— «Они отвлекают всех на себя, они берут все на себя. Эх, увидеть бы этих героических парней, хотя бы разок поговорить с ними.» (Все, что касалось летчиков сушек, было строго засекречено, и никто и никогда с ними не общался). «Просто сказать спасибо!» — и Пахомову стало так стыдно за вчерашние мальчишеские страхи. «Тряпка, — подумал он о себе и даже сплюнул с досады. «А Максим — красавец, тоже ведь первый раз, а вел себя совершенно по-иному, и сейчас вон, выполняет основную работу, хорошо, хоть не задал ему вчера этот дурацкий вопрос, за который сегодня стыдно самому. И еще хорошо, что дед мой никогда не увидит меня вчерашнего, влепил бы, наверное, мне подзатыльник и покачал бы головой, или еще чего хуже — посмотрел бы так в глаза, взгляд этот его, когда мурашки по телу, не забуду никогда». А пока Пахомов думал, все подходило к концу, 33 минуты показывал секундомер, маршруты были отщелканы, створки закрылись, фотоаппарат замолчал и «грачи», помахав напоследок крыльями, исчезли за горизонтом. К сожалению, не удалось помахать им в ответ, слишком уж медлительный для таких действий Ан-30, но думаю, в душе каждый член экипажа поблагодарил отважных штурмовиков.
— Красавцы, — напоследок сказал Вадим, и каждый понял, о ком идет речь. Еще несколько минут, и снова пересечем границу родного Таджикистана — родного, смешно даже как-то звучит, до чего ж мы, советские люди, не любим этот Афган. А движки работали мелодично и убаюкивающе, словно успокаивая всех. И Пахомову даже стало казаться — «домой, домой, домой» — поют они.
— Молодцы, Максим, Андрей, — похвалил за аэрофотосъемку ребят Вадим. — Вроде все прошло отлично, — он откинулся в кресле и закурил, вытирая со лба пот. — Словно вагон угля разгрузили, непонятно, что творится с организмом. Вроде сидели все время, откуда такая усталость, а, Сергеевич?
    Глядя на него Пахомов понял, вернее, почувствовал, что тоже совершенно мокрый.
— Сергей, бери управление на себя, вези нас обратно.
— Управление принял, — подтвердил правак и перестал о чем-либо думать. «Авиагоризонт, высота, скорость, курс, обороты, остаток топлива, авиагоризонт, высота, скорость, курс и снова авиагоризонт.»
   Вадим подключился уже на посадке.
А когда сели и уже заруливали на стоянку, затараторил Максим, пытаясь шутить по поводу и без.
«А ведь он тоже перенервничал», — понял Сергей. — «Надо же, а вида не подал, ни вчера, ни сегодня, чужая душа, конечно, потемки.»
   Тем временем шутили и смеялись уже все.
— Какие же мы теперь богатые! Конец дежурствам! Пайков аж 18 штук! Да каких пайков — нового образца!
— А давайте на очередных посиделках встретим новосибирцев сигнальными огнями и салютом! Все-таки есть плюсы у боевого вылета! Ведь война списывает все!
   Отключили двигатели, и Ан-30 умиротворенно заснул до следующего полета.
— Ну че, Сергей, идем на продсклад? — услышал Пахомов голос друга.
— Идем, конечно.
— Когда?
— Да сходим, обязательно сходим, — ответил Пахомов, а сам снял наушники и подумал: «Не буду пока говорить про беременность Оксаны, потом скажу, куда торопиться? — Ведь впереди теперь целая жизнь!»