4 задание

Легко ли быть доброй феей?
Я
Уже смеркалось, когда я, грохоча по ступенькам, выволокла тяжелый топор из подъезда. Луна быстро вскарабкалась на небо и заливала двор желтоватым светом.
- Привет, красотка! Выглядишь, как шлюшка! – раздался голос у меня за плечом.
Я вздрогнула. Еще бы нет! В эти несколько минут, пока не доберусь до лунного света, я беззащитна, словно обычная женщина. Сердце мое колотилось, будто ко мне пристали пьяные хулиганы на темной улице. Обернулась, нарочито медленно, уже подозревая, кто это. Ну, конечно! Вампир Виталик! Кому еще в голову придет шляться посреди вальпургиевой ночи по улицам!
- Шел бы ты отсюда, - посоветовала я ему, - а то сейчас пойду нацеплю кожаные штаны и буду выглядеть, как Баффи!
- Ха-ха! –  и он облизал тонкие губы длинным языком. Нехорошо! Кровососа, конечно, надо было бы прихлопнуть, но он вел себя прилично большую часть времени. Работал дворником, не отсвечивал. Правда, иногда пропадали дворовые кочешки-собачки. Их хозяева думали, что бедняг сожрали бомжи, и Виталик бестрепетно поддерживал эту легенду. Я не вмешивалась, и сейчас это могло выйти мне боком.
- Иди, иди, - говорю, - пока у меня есть дела поважнее!
Но он и думал уходить. 
Полнолуние дало ему в голову не хуже шампанского. Он подступал ко мне, и его длинный язык скользил по верхней губе, будто слизывая кровь.
Пока я вела с ним милую беседу, потихоньку волокла тяжеленный топор на открытое место. Для нас с топором свет полной луны, что батарейки для часов. Топор достался мне от бабули. А ей от ее бабули. Он был тот самым, которым дровосеки вспороли брюхо обжоре-волку.
Наконец, я выбралась из тени дома на освещенное луной пространство. Вампир приотстал, оставаясь в тени. Ему хотелось бросится на меня, но он боялся, что я уже в силе, и отделаю его, как черепаху боженька. И он упустил момент.
Лунный свет погладил меня по коже, осыпав искрящимися блестками. В этот миг я испытала счастье. Пьянящее чувство восторга подбросило меня вверх. Тело стало легким, воздушным. Лунный свет стекал по острию полукруга лезвия, падал на землю жирными каплями.  Я подбросила топор вверх и сама перекувырнулась в воздухе.  Поймала топор. Древко удобно легко мне в руку. Вот теперь я готова.
Вампир стоял, задрав вверх голову и со злобой глядел на мои воздушные кульбиты. Из подвала соседнего дома раздался низкий рык. От него затрепетала новая, пахучая листва на тополях, кое-где треснул и посыпался мелкой крошкой асфальт. Завтра скажут, что  его размыло за зиму.
- Иди домой, Виталик, - сказала я голосом, полным еще истомы, подаренной мне лунным светом. – И без тебя забот полон рот. Вон слышишь, Змей Горыныч в подвале опять воды напился из лопнувшей трубы, отрастил, гад, головы! Не доводи до греха…
 Он пожал плечами и понуро побрел к подъезду.
Я опустилась перед дверью, за которой обитал Змей. Дужка выпала из замка сама собой, будто плодовая ножка из гнилого яблока. Со Змеем сейчас полночи провожусь!
 Небосвод прочертили пять ярких метеоров и скрылись из глаз. Хорошо ведьмам! Они летят на шабаш, веселиться до утра и  завтра будут дремать на верхних этажах в чистеньких офисах с кондиционерами. А мы, добрые феи, скучаем днями за прилавками магазинов, а ночами таскаемся по всяким темным закоулкам. Потому что быть доброй – это трудная работа.



Репортаж.
Репортер газеты «Комсомольская правда» (РКП) и Люся, добрая Фея. (Л)
РКП: - Здравствуйте, Люся!
Л: - Здравствуйте, здравствуйте!
РКП: - У вас очень интересная профессия – добрая фея. Скажите, как вы сделали такой выбор?
Л.: - Ха! Я бы себе такое ни за что не выбрала! С детства я мечтала о чем-то более прозаичном: стать дворником или там продавщицей в магазине, или упаковщицей на конфетной фабрике… Мне всегда хотелось и полной определенности в жизни. Понимаете?
РКП: - да, могу понять про мечты…
Л.: - В полнолуние, когда мама и бабушка  уходили на всю ночь из дома, я очень боялась, что они не вернутся. Однажды так и случилось… Простите! Мама всегда говорила, что у меня слезы близко. Но мне до сих пор тяжело вспоминать… А плакать нельзя, сегодня накрасилась неводостойкой подводкой для глаз – размажется.
 РКП:  Хорошо. Не будем касаться неприятной для вас темы. Расскажите, самый интересный случай в вашей практике?
Л.: - Интересный случай? Да все они интересны, по-своему. Каждое полнолуние случается что-то страшное или смешное, а иногда и то, и то одновременно. Вот, когда я Змея Тришку поймала и в подвале заточила. Такая была занятная история. Он меня чуть не провел. Ведь смотришь на него и думаешь: парень как парень, да еще какой симпатичный! А потом выясняется, что змей горыныч. Вот ведь! Или когда Дикая охота на район заворачивает. Тоже всегда приключений полно! И от них отбиться, и спасти какого-нибудь ротозея. Дикая охота, ребята-то такие – не зевай! Так и норовят шлепнуть из маузера или утащить с собой.
РКП: - Понимаю. У вас богатая практика. Вы так нетривиально выглядите. Скажите, это требование профессии или внутренняя потребность?
Л.: - Вам кажется, что нетривиально?
 РКП: - Я бы даже сказала, эпатажно…
Л.: - В самом деле?! У каждого может быть свое мнение… И нужно быть готовым получить за него топором!
РКП: - Простите, не хотела вас задеть…
Л.: - Мой образ – это самовыражение. В обычной жизни я точно такая же…
РКП: - И последний вопрос. Легко ли быть доброй феей?
Л.: - Легко ли? Нет, не легко. Люди слишком часто путают доброту и бесхребетность….


Она.
На улице стоял поздний осенний вечер, впрочем, тихий, влажный и безобидный. Она шагала по притихшим улицам, и ее каблуки звонко отбивали ритм. Ветер обдувал лицо, стирая воспоминания о рабочем дне, будто влажная салфетка макияж. В последнее время ей все чаще становилось тоскливо сидеть целый день в магазине и вести одни и те же разговоры с покупательницами. Пару лет назад ей казалось, что в эта работа, нетрудная, однообразная, ее якорь, но теперь все чаще появлялись сомнения, все с большим нетерпением она ждала выходных дней и отпуска. Быт не сумел затянуть ее в свой глубокий омут.
Люся вздохнула. Вот бы дома ждал кто-то! Друг, муж… Но ни того, ни другого не было. Все как-то мимо и мимо. Не складывалось. Из паблика во Вконтакте ей попалась на глаза цитата Чехова: «нет такого урода, который не нашел бы себе пару…» И время от времени она спрашивала себя: а какой же урод нужен ей, если до сих пор не попался?
Она свернула в родной двор. С фонарями здесь как-то не сложилось. Горели они через один, и их цепочка обрывалась посредине двора. Бессмысленно и беспощадно.  Желтые головы тех, что горели, зарывались в тополиную листву, и раздаривали весь свет ей.  Золотистые тополя стояли стройными стражами над непроглядной тьмой двора. Кого они сторожили? Зачем? Со скамейки доносились резкие голоса – местные синяки сидели на лавочке, упрятанные за ширму темноты. Люся не беспокоилась. Да и о чем? Ее тут знала каждая собака…
- Эй, девушка! – раздался волнующий мужской баритон.
Люся сделала два шага и остановилась. Оглянулась на подвальное окно, откуда он послышался. В подвале было также темно, как и на улице, но лицо парня возле решетки, словно светилось. Он улыбался. Очаровательно так. 
- Девушка, - он говорил почти шепотом, - куда вы идете такая красивая и так поздно?
Люся помедлила, раздумывая, прежде чем ответить. Она была уверена, что он не может разглядеть ее в этой кромешной тьме. Почему бы и не поиграть?
- Домой, - таким же шепотом сказала она. – А я, правда, красивая?
- Бесподобная, - он даже лицом к решетке прижался. – Пойдем со мной в ресторан?
- Пойдем, - выдохнула Люся. Глаза у него -  будто лесной ручей: встаешь в мелкую воду, а нога тут же погружается в глину, да так, что и не вытащишь. – Давай через полчасика встретимся. Я домой  забегу носик припудрить…
Люся сделала шаг назад.
- Постой! – воскликнул он, и даже руку протянул…
- Что?! – обернулась Люся.
- Меня тут вроде как закрыли. Отопрешь? Они ключик на ящичке держат.
- Ага, размечтался! – заявила Люся в полный голос. – Отопру, как же!
И приблизилась к повальному окну. Тришку будто шарахнули. Он отскочил вглубь подвала и уже оттуда с рычанием:
- Ах, ты песья дочь! Погоди, доберусь до тебя!
Люся звонко рассмеялась.
- Доберешься, как же! Завтра же окно скажу, чтобы заколотили!
И пошла к своему, дальнему подъезду. А сердце тревожно кольнуло. Ах, какие глаза обманчивые!
Люся поднялась на второй этаж, вошла в квартиру, и там замерла, прижавшись спиной к двери. Она стояла и думала о том, что жизнь та еще сволочь, и вечно сдает непарные карты на руки. Что брюхо Тришки-змея бездонней, чем его лживые глаза. Что хорошо, что она обо всем этом знает, и поэтому в обман не дастся.