Чукотка. 5 глава

   5. ПОТЕРЯШКА.

Лето на севере проходит быстро. Вот уж потянулись над тундрой на юг  бесконечные стаи птиц. Люди запаслись на зиму грибами, голубикой и морошкой. Вялились на ветру под крышей балыки кеты.  Отъелись на щедрых просторах стада оленей, евражки накопили жирок. Скоро зима.
 Туман и Пушок по прежнему души не чаяли друг в друге, спали и ели вместе. Кот верховодил, а пёс подчинялся ему, как старшему и млел от удовольствия, когда Пух перед сном вылизывал ему морду (на всего подросшего щенка кошачьих сил уже не хватало).
 Туман свободно носился рядом с домом, или бежал с кем-нибудь из нас на более дальнюю прогулку, жадно постигая окружающий мир, а Пушок дожидался его дома, не сетуя на судьбу, и занимался своими, кошачьими, делами. Он любил забираться между рам окна, ложился там на спину, задирал лапы, вытягивал хвост, закрывал глаза и замирал, греясь на солнышке. Видочек был ещё тот!  Неискушённому случайному прохожему могло показаться, что животинка попросту сдохла, застряв в узком пространстве.
 Соседский  Жук, злой тонконогий пёс, не переносил такого нахальства.
Он ненавидел наглого кота каждой  клеточкой своего собачьего организма, лез на низкую завалинку, рычал и бил лапой по стеклу.  Пух лишь лениво  приоткрывал один глаз, выказывая этим своё “фи”, и продолжал блаженствовать, зная, что между стёкол он в полной безопасности, а уж позлить безнаказанно давнего врага - дело святое, пусть бесится!
 Туман прибегал из своих путешествий довольный и голодный, молотил хвостом, как пропеллером, в ожидании вкусненького, а наевшись, замирал на половичке под нежными ухаживаниями кота. Подобные обнимашки длились бесконечно и устраивали обоих.
  Но северных взрослых собак не держат дома. Пришло время отселять щенка в холодный коридор. Там ему было не так жарко, как в натопленной квартире, да и на улицу он научился выходить самостоятельно, подцепляя лапой открывающуюся вовнутрь  дверь, и протискиваясь в образовавшуюся щель. А со входом, вообще, проблем не было.
 В сенях, в углу, положили тёплую подстилку, поставили рядом привычную миску для еды, и Туман, вполне удовлетворённый переменами, дарующими ему дополнительную свободу, быстренько освоил новое место.
 Но с котом всё было иначе.
 Благополучно  проспав переселение Тумана, Пух забеспокоился, не обнаружив вечером “дитятко” рядом с собой. Началась бурная истерика, как у любого нормального любящего родителя, потерявшего своего ребёнка:” Как так?!! Чадо где-то бродит не присмотренное, не накормленное, не облизанное, может его уже умка сожрал, может чужие собаки порвали, может в болоте утоп! А дурные хозяева в ус не дуют!”  Кот носился по комнате, тыкался во все углы; дойдя до последней точки отчаяния, выл и бегал по стенам, завешенным для тепла и красоты коврами. Всё  бесполезно! Щенка нигде не было!
 Мы с сестрой какое-то время смотрели на кошачье безумие с удивлением, не понимая,  отчего наш невозмутимый Пушок вдруг взбесился.
Первым догадался отец:”Да он Тумана потерял!”
 Дверь в сени была немедленно открыта. Кот стрелой вылетел в коридор и затих, будто его моментально придушили, накрыв подушкой.
 Папа тихонько поманил нас рукой и кивком с улыбкой показал на угол.
 Там лежал Туман, свившись огромным охранным чёрным клубком, а в центре  белел маленький Пушок и, совершенно счастливый, вылизывал псу морду. Так они вместе и уснули, в объятиях друг друга.


Продолжение следует.