В погоне за тенью. 30 глава

     - Мам? Ты? - громко спросил Паша, приподнимаясь на кровати, упираясь руками.
     Он услышал, как открылась входная дверь, затем закрылась.
     - Я, сынок. Думала, ты спишь уже, - сказала Евдокия Семёновна, входя в комнату сына.
     - Ты одна? А девушка, что у нас ночевала, не вернулась? - с надеждой спросил Паша.
     - Ульянка? Да нет, не вернулась. Так она у Раи жить будет, у нас же тесно, - с удивлением ответила женщина.
     - Ульянка? Красивое имя у неё и сама она, такая живая... - пробормотал Паша.
     Давно она не видела сына таким. Блеск в глазах, улыбка на лице, правда, не заметная, но мать такие мелочи замечает.
     - Мам, поговори с ней. Ведь тёте Рае платить за комнату нужно, а у нас она могла бы жить бесплатно. Ну зачем нам её деньги, а ей каждая копейка нужна будет, - сказал Паша.
     Евдокия Семёновна подошла к сыну и села на стул. Взяв его руку, она погладила её и поцеловала.
     - Как же я ей предложу жить у нас, самим развернуться негде. А там, в квартире у Раи, просторнее. А тебе зачем? Нам и вдвоём неплохо живётся, - сказала Евдокия Семёновна.
     - Не знаю, ты права... прости, - погрустнев, ответил Паша, сползая вниз по кровати.
     Ничего не сказав, Евдокия Семёновна встала и прошла в свою комнату. Переодевшись, она вышла и прошла на кухню. Нужно было готовить на завтра обед. По утрам она кормила сына, обед оставляла на столике, рядом с его кроватью, вечером приходила и приносила с собой из городской столовой еду. Кажется, каждый день был похож один на другой, с тех пор, как сына так нелепо сбила машина. На суде водителя оправдали, оказался сыном высопоставленного чиновника, объявив, что пострадавший был пьян и сам полез под машину, а Паша никогда не пил. Евдокия Семёновна аппеляцию подавать не стала, понимая, что это бесполезно. Но на последнем заседании суда, когда ещё Паша лежал в больнице, а она не знала, выживет её сын или нет, она подошла к парню, который, развалившись, уверенно сидел на скамье, его даже под стражу не взяли, спокойно сказала:
     - Суд людской тебя не покарал, Суд Божий - покарает, в этом я не сомневаюсь, уповая на Его справедливость. Совести у тебя нет, к ней не взываю, прошу Господа помочь моему мальчику выжить, а тебя пусть судит Бог.
     Потом, спустя годы, в начале девяностых, Евдокия Семёновна случайно услышит давно забытую фамилию, но ухо резало, что Гаврилов Пётр Алексеевич, застрелился, а сын его, Гаврилов Николай Петрович, сидит в тюрьме. За что, женщина выяснять не станет, лишь сходит в церковь, помолится.
     Но это будет потом, через шесть лет, а пока, Евдокия Семёновна просто жила, уже не надеясь, что сын её когда-нибудь поднимется. Наверное, в душе ей всё опостылело, ведь она была не так стара, ей было всего сорок семь лет.
По вокзалу сновали люди, женщины, красиво одетые, часто с мужьями, она смотрела на них... нет, не с завистью, но часто, ночами, плача в подушку, она думала, за что же ей такая судьба? Но от сына она никогда не откажется, кроме него, у неё никого нет на всём белом свете. Главное, сын её жив.
     Приготовив на ужин макароны по-флотски, она накрыла столик у кровати сына и сама села рядом, чтобы вместе с ним поесть. Ел Паша нехотя, он всегда ел мало, чаще, заставляя себя, хотя часто задавал себе вопрос, зачем? Нужду справлял редко, возле кровати стояло ведро, на нём колёсико от печки, с большим трудом, парень сползал на это ведро, ещё с большим трудом, вновь ложился на кровать, закрыв ведро фанерой. А когда приходила мама, то она открывала окно и дверь, чтобы проветрить комнаты и выносила ведро в туалет. Мать было жаль, ведь по сути, она жила ради него, ради неё, Паша и ел.
     Времени у парня было много, оставаясь дома один, он много читал, правда, книги мама приносила из библиотеки, своих не было. Часто думал и задумывался, зачем ему жить, мать мучается с ним, а так, может и замуж бы вышла.
     - Мам, дай мне бритву и зеркало, побриться хочу. И правда, зарос я... - попросил Паша мать.
     Евдокия Семёновна принесла сыну электрическую бритву, которой он пользовался редко. Побрившись, он долго смотрел на своё отражение в зеркале. Тёмные, волнистые волосы доходили до плеч, закрывая и лоб, карие глаза, всегда весёлые, полные жизненной энергии, потухли, погрустнели. Чёрные брови, прямой нос, волевой подбородок с ямочкой, парень и правда был красив, но худоба делала его жалким.
     Время было позднее, Евдокия Семёновна собиралась ложиться спать, Паша лежал и читал книгу, он фантастику любил, исторические романы и про войну любил читать.
     - Может о себе расскажешь, кто ты, что ты? Ведь нам жить под одной крышей, - сказала Рая, сидя рядом с Ульянкой за столом на кухне.
     Та, смущаясь, ела пирожок, запивая чаем.
     - Я даже не знаю, о чём рассказывать... Родилась в деревне, Краснодарский край, отец погиб, в реке утонул, мальчиков спас, а сам в круговорот попал. Я маленькая была, смутно помню. Потом бабушка умерла, мы с мамой одни остались, - Ульянка помрачнела и опустила голову.
     - А потом что было? Почему ты из деревни уехала, школу даже не закончив? - спросила Рая.
     Ульянка подняла голову и посмотрела на женщину. Та, словно насмехалась над ней, а может Ульянке показалось.
     - А не было ничего. Мать убили, в сарае повесили, а Вам всё рассказать, плохо не будет? - вдруг выпалила Ульянка.
     Рая с удивлением посмотрела на неё, не понимая, что вызвало в ней такую агрессию.
     - А ты не кипятись, чего разошлась? Пришла в платке, кажись лысая, я тебя знать не знаю, а хочешь жить у меня. Я что, молчать должна? - повышая голос, спросила Рая.
     - Простите... просто вспоминать тяжело. Знаете, я лучше пойду, - поднимаясь со стула, тихо сказала Ульянка, опуская голову.
     - А ну-ка сядь. Не хочешь рассказывать - не надо. Хочешь уйти - не держу, но уже поздно, переночуй и утром уходи. Надеюсь, ты не воровка и у меня ничего не пропадёт, - сказала Рая, первая поднимаясь из-за стола.
     - Воровка? Я воровка? Да что Вы такое говорите? Я сроду чужого не брала и не возьму, - заплакав, воскликнула Ульянка.
     - Человек, который скрывает что-то, всегда вызывает недоверие. Я тебя знать не знаю и что у тебя на уме, тоже не знаю. Рассказывать о себе ты не хочешь, что ты за человек? - словно отчитывая Ульянку, говорила Рая.
     Ульянка молча плакала, потом встала, взяла свою брезентовую сумку и сумочку и пошла к выходу. Рая не стала её останавливать и Ульянка ушла. Спустившись вниз, она пошла на остановку, куда идти, она не знала, решила вернуться к Евдокии Семёновне. Автобусы ещё ходили и с пересадкой, она доехала до места, где, как помнила, шла с женщиной к её дому. В темноте, Ульянка едва нашла дом и зашла в подъезд, дверь которого была открытой. Ульянка подошла к двери квартиры и остановилась, не решаясь постучать. Что она скажет, Ульянка не знала, но больше идти ей было некуда. На стук открыла Евдокия Семёновна и с удивлением посмотрела на неё.
     - Ульянка? Что случилось? Или Рая выгнала тебя? - воскликнула женщина.
     Ульянка хотела ответить, но услышала громкий голос Паши.
     - Мама? Это Ульянка вернулась? - приподнимаясь на кровати, нетерпеливо крикнул парень.
     - Проходи, он уже спрашивал о тебе, - пропуская девушку в комнату, сказала Евдокия Семёновна.
     Ульянка была растеряна, она зашла и встала у дверей.
     - Ульянка? Ты вернулась? Здорово! Что же ты встала на пороге? Проходи, - сказал Паша, сев на кровати.
     Ульянка увидела искреннюю радость в его глазах и у неё словно отлегло от сердца.
     - Вы простите меня, Евдокия Семёновна, а можно мне пожить у Вас? Ну, пока я не устроюсь, - повернувшись к хозяйке, с мольбой спросила Ульянка.
Евдокия Семёновна посмотрела на сына.
     - Конечно можно! Мама, скажи ей, пусть живёт у нас, - воскликнул Паша.
     - Если тебе у нас не будет тесно... просто, у Раи квартира большая, а у нас... сама видишь, две комнаты всего, - сказала Евдокия Семёновна, тяжело вздыхая.
     - Спасибо Вам, Евдокия Семёновна! А я привыкшая, из деревни же я. А я не стесню Вас? - осторожно спросила Ульянка.
     - В тесноте, да не в обиде. Оставайся, дочка. И не называй меня по отчеству. Тётя Дуся и всё, - улыбнувшись, сказала Евдокия Семёновна, уходя в комнату.
    - Что ты читаешь? - подходя к Паше, спросила Ульянка.
     - Морис Дрюон. Проклятые короли. Садись, - ответил Паша, предлагая девушке сесть.
     - Наверное уже поздно, тебе спать пора, - ответила Ульянка.
     - Время ещё детское, но если ты устала и хочешь спать, то тогда ладно, - ответил Паша.
     - Совсем я не устала. Может посоветуешь, где есть вечерняя школа? Я хотела доучиться, получится и в институт поступить, - сев на стул, спросила Ульянка.
     - Я сам вечернюю школу заканчивал, после восьмого класса, придётся на автобусе ездить, далековато, - ответил Паша.
     - А на работу куда можно устроиться? Просто, нужно и жить на что-то, сам понимаешь, - сказала Ульянка.
     - Был бы я здоров, ты могла бы только учиться. Спокойно закончить институт... а куда поступать будешь? - спросил Паша.
     - Об этом я ещё не думала, для начала, школу закончить надо. Послушай... а ты совсем ног не чувствуешь? Нисколечко? - тихо спросила Ульянка, нагнувшись к парню, широко раскрыв свои и так большие глаза.
     Паша почувствовал её дыхание, её плечо касалось его плеча, по телу парня побежали мурашки.
     - Нет, словно их и нет вовсе, - ответил парень, боясь шевельнуться.
     - Знаешь, нельзя опускать руки, мне кажется, что только ты сам сможешь помочь себе встать на ноги. Правда, я читала где-то, может и ты читал про него... дай вспомнить... Дикуль, кажется, да, Дикуль, Валентин Иванович, артист цирка, атлет, повредил позвоночник, но силою воли поднялся на ноги и опять вернулся на арену, - сказала Ульянка, радуясь, что вспомнила про это.
     - Нет, не читал. Но по телевизору видел. Смог бы и я так, не знаю, - ответил Паша.
     Евдокия Семёновна, сидя на кровати, прислушиваясь к их разговору и улыбаясь, тихо плакала. О том, что её сын когда-нибудь встанет на ноги, женщина и мечтать не могла, но она была благодарна этой девочке, неизвестно откуда появившейся в их жизни. Она видела, как ожил её сын, как улыбались его всегда грустные и усталые глаза, чего так давно не было.
     - Знаешь, Паша, всё зависит от тебя. У тебя же есть сила воли? - по- детски спрашивала Ульянка.
     - Я не думал никогда об этом, наверное есть, - неуверенно ответил Паша.
     - А надо думать. Всё, с завтрашнего дня, начинаем с тобой заниматься. Нельзя всё время лежать и смотреть в потолок. Так и с ума сойти недолго. Только схожу до школы, договорюсь с учёбой и насчёт работы узнаю... - Ульянка весело рассмеялась, заражая смехом Пашу, тот тоже засмеялся.
     - Ты не думай, для тебя я тоже время найду, будь уверен. А когда меня не будет, ты сам будешь делать упражнения. Нужно тёте Дусе сказать, чтобы она принесла литературу про Дикуля. Это важно. Ой, а что это? - спросила Ульянка, посмотрев на тарелку, где лежали макароны по-флотски, их не доел Паша.
     - Макароны по-флотски... - растерялся парень.
     - Ммм... а я их так люблю! Можно? - спросила Ульянка, показывая на тарелку.
     - Но... из неё я ел, может мама тебе положит в другую тарелку? - недоумевая, спросил Паша.
     - Да нет, мне этого хватит. Я у тёти Раи успела только один пирожок поесть, - ответила Ульянка, взяв тарелку с вилкой со столика.
     - Так и пирожки есть, я тоже только один съел, - улыбаясь, ответил Паша.
     - Ммм... как вкусно. В школьной столовой так готовили, я только макароны и покупала, - с аппетитом отправляя в рот вилку с макаронами, сказала Ульянка, нарочито закатывая глаза.
     - Ты удивительная девушка, Ульянка. Как жаль, что я не знал тебя, когда был здоров, - непроизвольно произнёс Паша.