Подчинение и покорность 7 глава третья

 глава ТРЕТЬЯ

 19.

 Среди ночи Евгений проснулся, посмотрел на спящую Викторию и тихонько опустил ноги на пол. Подошёл к окну, где о стекло бились капли дождя. Он что-то должен сделать. Ему поставлена задача, которую он должен выполнить потому что... Почему? Это не имеет значения, но... дождь. Это может оставить следы, что не допустимо. Почему? Почему следы, это не допустимо? Некоторое время он думал над этим вопросом. Почему это недопустимо, и что это за следы. Это было поставленным условием. Кем поставлено, и почему он должен выполнять эти условия?
 Уже некоторое время он чувствовал некое неприятие одиночества, и это было оправданно; Виктория проснулась и смотрела на него непонимающе, он явно куда-то собирался идти. В ночь. Она знала, что идти ему некуда и не зачем. Вот он стал искать штаны, носки, рубашку...
- Женя. Ты куда собираешься? Ты уходишь? Ведь ещё ночь. И метро закрыто. Куда ты идёшь? Ты не собираешься бежать из-под венца? Извини, я немного растеряна, это шутка такая, наверное, не удачная...
 Он обернулся, держа в руках джинсы.
- Вика... Виктория, это ты? Но что ты здесь...
- Это действительно я, и я расположилась на твоей кровати. Женя, я не понимаю, ситуация водевильная, но, в самом деле, куда ты намереваешься идти? Ведь ты не лунатик?
- Я... Нет, конечно, о чём ты говоришь?... Я не знаю, что-то случилось? Я должен что-то сделать, но я не понимаю, я забыл... Я ничего не понимаю. Сейчас ночь?
- Да, - сухо сказала Вика. - Сейчас ночь. Утром нам на работу. И то, что ты придумал, что бы это ни было, не совсем удачно.
- Я ничего не придумывал, просто, я забыл. Какое-то дело, я всё забыл. И мне... мне плохо. Вика, я не знаю, что делаю... Но ты здесь, это главное, ты должна помочь мне.
- Брось ты свои джинсы и иди ко мне. Здесь тепло и хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Иди ко мне, и не пугай. Ведь всё нормально? И пусть так и будет.
 Он будто в нерешительности пристроился к ней под бок, прижался щекой к плечу, затих. Она прислушивалась к его дыханию, ничего не понимая, но ждала, не решаясь уснуть. Примерно через час Евгений застонал, его руки шевелились, что-то ища, и не находя, рывком он сел, зажав уши ладонями, будто кто-то ему говорил, а он не хотел слушать...
- Женя, что происходит? Ты будто в наркотической ломке.
- Я... нет, это не то, я никогда не принимал наркотики, я не знаю, как объяснить. Как-будто я должен сделать нечто важное, от чего, может быть, чья-то жизнь зависит, но я не помню... Надо идти...
- Ты никуда не пойдёшь. Ты не знаешь, куда надо идти, и что надо сделать.
- Это правда. Не знаю.
- Постарайся заснуть, через несколько часов собираться на работу.
 Кажется, он успокоился, но временами его тело пробирали волны дрожи, и по спине скатывались струйки пота.
 Виктория так и не смогла заснуть. Она гадала, что всё это может значить и чем закончится. Но чем она могла помочь, не зная причин? Единственное, в чём она была убеждена, Евгению надо посетить специалистов, пройти полное амбулаторное обследование. Главное, чтобы он сам это понял.

 ***

 В шесть часов Виктория не выдержала бездействия потерянной ночи, встала и накинула уже знакомую рубашку (а ведь в командировку могла-бы взять халатик!), закурила у окна, за которым спешили к метро работающие близ окраин. Чорт, весь день теперь ходить, как вялая вобла, но можно прийти домой пораньше и поспать до прихода Жени пару часов. Это соображение её вдохновило, она прошла на кухню, сделала яичницу с помидорами и колбасой, русский аналог пиццы, вскипятила чайник. Пора и работнику пробуждаться... Она почему-то боялась его будить, ушло-ли то, что приходило к нему ночью? Но время утекало, а ему ещё добираться до порта...
 Он проснулся сразу, в недоумении улыбнулся:
- Что? Бог мой, на работу!, - заглянул под одеяло, сообразил, достал из-под подушки трусы. - Ты на меня странно смотришь. Как-то необычно.
- Умывайся, и завтракать! Шевелись, мне ещё надо... много надо сделать.
 Она всё ждала неизвестно чего, искоса поглядывала, выискивая следы ночи, вроде-бы всё было в порядке, Женя сунул в сумку ноутбук, какие-то папки с полки, заглянул в бумажник. Потом они уютно позавтракали, переглядываясь и улыбаясь без причины.
- На улице, кажется, зима пришла, оденься потеплее.
- На позицию девушка провожала бойца? О себе думай, не хочешь под куртку свитер надеть, у меня есть запасной? Бывает такой ветер с залива, прямо как в тундре.
- Был в тундре?
- Приходилось... По работе, как-то отправляли бригаду, новый ледокол сопровождали. Вокруг Скандинавии прогулялись...
- Наверное, интересно? Потом расскажешь. Вечером не задержишься?
- Об аврале с вечера сообщили-бы. Спать охота, чем мы ночью занимались? И опять дрянь какая-то снилась, но... не такая, как раньше.
- А какая? Не бывшие жёны, надеюсь?
- Они самые, целая команда ватерполисток-фигуристок. И всё-же ты как-то странно смотришь. Не выспалась?
- Жду поцелуя на дорожку.

 ***

 Начальник смены встретил Женю дружелюбно, ради проформы спросил о делах, о здоровье, как там в Греции, выписал два наряда на работу, оба здесь-же, у причалов, никуда ехать не надо. Первый был на грузо-пассажирский паром из Финляндии, отладка механизма грузовой аппарели
- Один справишься? Завтра утром паром должен уйти.
- Там не железо, надеюсь? Если автоматика, постараюсь сделать.
- Что-ж, желаю ночью дома спать.
 На пароме его угостили кофе, потом он устроился в отсёке управления, стал прозванивать системы, сразу обнаружил проблемный блок, оказалась отсыревшая фишка, которую требовалось заменить. Но для начала старшему помощнику был сделан "втык" за экономию на работе кондиционеров, потом он сходил на склад и получил нужную деталь. На замену и проверку систем ушло полтора часа, потом проверили грузовые ворота в работе, оформили бумаги, благодарность и предложение рюмки отвратительной финской водки, от которой Женя с радостью отказался. Следующим в разнарядке был портовый буксир, на котором главная лебёдка отказывалась от блокировки, это могло подождать. Женя зашёл в курилку, сидел, бездумно дымя, вспомнил утренний вопросительный взгляд Виктории. Всё-таки с ним что-то было не в порядке, и она это чувствовала. И страшно хотелось спать, кажется, он даже на несколько минут отключился. Что-то, какой-то звук, или мысль, вернуло его в действительность, руки болели, ноги замёрзли, он выругался и пошёл искать буксир. Там работа была совсем простой, хулиганило сгоревшее реле, снова на склад, потом обратно, ремонт, проверка, всё это проходило мимо сознания, не зацепляя, и всё сильнее болела голова.
 В пять часов он опять пришёл к Семёновичу, отчитался о сделанной работе, и был с миром отпущен домой.
 На тротуарах лежал ещё не изгаженный снежок, лужицы подмерзали, и прохожие ступали, с осторожностью ставя ноги. Троллейбус подошёл скоро, стёкла окон тоже покрылись изморозью, Женя от нечего делать поцарапал её ногтем, равнодушно оглядел салон, скользнул взглядом по лицам пассажиров, не обратил внимания на нервно ищущего монеты за оплату проезда. Парня звали Ваня Долгий, и сейчас была его очередь "вести" Быстрова. Ваня нервничал не из-за монет, в течение дня он сделал промах, и теперь молился Богу, чтобы этот промах не имел серьёзных последствий. Два часа, в которые он потерял из виду объект и не знал, где тот обретается и что делает, висели над головой дамокловой саблей. В эти часы Женя заходил в курилку после работы на пароме.
 Может быть, поэтому Иван чуть не упустил Быстрова ещё раз, когда тот на остановке вышел из троллейбуса и смешался с прохожими. И что-то там случилось, поток завихрился, люди останавливались, на что-то смотрели, растерянно доставали телефоны. Долгий пробился в центр скопления, люди смотрели на что-то, лежавшее на земле, и Ваня почувствовал слабость в ногах, думая о том, в чём он уже не сомневался; на тротуаре, лицом в небо лежал Евгений Быстров, и глаза его были открыты, только, кажется, ничего не видели.

 20.

 - Наблюдаемый мной объект по дороге с работы домой поскользнулся на обледеневшем тротуаре, ударился затылком о брусчатку, в бессознательном состоянии доставлен в районную поликлинику по...
- Адрес поликлиники не надо, - оборвал Колодкин доклад Долгия. - Я вижу её в то окно. Диагноз врачей?
- Тяжёлое состояние, сильный ушиб затылочной кости, будет проведено дополнительное обследование, подозрение на кровоизлияние в мозг. Возможна долгосрочная госпитализация. У палаты больного оставлен сержант Вилкин.
- У вас всё?
- Вот оно! - обречённо подумал Долгий. - Господи, пронеси.
- И вы, конечно, не можете ничего сказать о трупе, обнаруженном во дворе здания на Шкиперском протоке, в трёхстах метрах от порта? Ведь если объект находился под вашим наблюдением, он к этому происшествию не может иметь отношения?
- Несколько часов объект находился вне прямого наблюдения. По делам работы он находился на борту финского парома "Суоми лайн", куда доступ посторонним запрещён, мне для этого понадобилась-бы санкция прокурора и неминуемое раскрытие наблюдения для объекта. Но я видел, как он входит на паром, и уходит с него. Один раз он выходил, посещал материальный склад портовой службы, был под наблюдением.
- С парома он не мог уйти незаметно для вас?
 Долгий пожал плечами:
- Пассажирский трап был в поле зрения. Если только с противоположного борта его могла подобрать шлюпка, катер, но не думаю, что этого могла допустить команда парома, там с этим строго. Ближе к концу рабочего дня объект также работал на портовом буксире 539, тоже отлучался на склад...
- Это время нас не интересует. Предоставите рапорт по полной форме, буквально с поминутной отметкой всех действий объекта.

 ***

 Виктория пришла усталая, замёрзшая и голодная. Быстро соорудила пару бутербродов, налила кофе, включила телевизор. За окном было черно, ей нравилось это противостояние сезонов, белые ночи и тёмные дни, каждые полгода смена полушарий, это даёт ощущение безграничности во времени, и ничего, что лето превращается в дождливую осень, в мае падает тяжёлый мокрый снег, бывают и знойные недели, и дождь на Новый год.
 Согревшись после холодных прогулок по Сытному рынку, решила приготовить ужин. О будущем она не думала, было в её жизни, когда планы, тщательно выверенные и просчитанные, рассыпались самым неожиданным образом, причём, от не предусматриваемых, нереальных, фаталистических причин. Она приучила себя не доверять надеждам и перспективам, даже самым радужным и верным. Надо жить тем, что есть сейчас, а завтра придёт не зависимо ни от чего.
 На кухне обретался неунывающий сосед:
- Нет ещё героя с работы?
- Обещал не задерживаться, рано ещё.
- Ну, значит, появится, он парень надёжный. А ты, Игоревна, в замужестве не сподобилась ещё отметиться?
- Нет, не сподобилась.
- Значит, не встретился нужный человек...
- А ты, Михаил Николаевич, Женю давно знаешь?
-  С рождения. Его, не моего. Он ведь здесь и родился, на Васильевском, 15-я линия. Родители его погибли семь лет назад, а так они втроем в комнате жили, всё хотели её продать и в пригород переселиться.
- Понятно, почему он такой странный.
- Нет, он нормальный. Поначалу задумывался, но не спился, хорошую специальность приобрёл. А странный он после травмы, я не знал, выживет-ли, да и врачи сомневались. На работе у них случилась авария, балка металлическая на него упала, на голову, хорошо, позвоночник не задело. Да и голову ему залечили, мозги на месте остались. Больше пол-года прошло, периодически на медкомиссии ходит, у медицины вопросов нет.
 За это время Вика нажарила пирожков с мясом, капустой и картошкой, суп харчо приготовила, дяде Мише положила на тарелку пирожков, от супа он отказался.
 После семи она начала беспокоиться, на телефонные звонки Евгений не отвечал, и она постучала в дверь соседа.
- Нету? - переспросил он. - Это не правильно. И телефон нету? Совсем не похоже. Явно что-то случилось... Я сходил-бы в отделение полиции, так, на всякий случай, чтобы пробили сводки по больницам, по... ну, это лишнее, не будем каркать...
 Вика посмотрела на него разноцветными глазами, он говорил серьёзно. Она молча сложила в холодильник приготовленное и пошла одеваться.

 ***

 Дежурный по отделению выслушал её внимательно, покивал:
- Значит, не пришёл с работы? Сегодня? И что?
- С ним случилось что-то серьёзное.
- Вы что-то предполагаете? А он, может быть, сидит сейчас себе в пивбаре, пивком балуется?
- Нет.
- Девушка, вы кто ему? Соседка, знакомая, родственница?
- Жена. Только живу, пока, в другом городе. Сейчас временно здесь. В гостях.
- Это уже серьёзнее, - лейтенанту явно не хотелось в дальнейшем быть чём-то виноватым, посетительница выглядела солидно и решительно готовой к серьёзным действиям. - Хорошо, я могу посмотреть сводки по городу, но гарантировать ничего не возможно. Значит, он работал... работает в порту. Запросим Васильевский и наш районы.
 Через несколько минут стучания по кнопкам клавы лейтенант присвистнул и почесал в затылке:
- Быстров Евгений Васильевич, 28 лет, прописан на Большом... Вы оказались правы... В районной больнице он, в отделении интенсивной терапии, куда доставлен четыре часа назад. Травма головы. Опознан по документам.
- Где эта больница?
- Но сейчас вечер, и вас вряд-ли туда пустят... Вы отдохнули-бы дома, а вот утром...
- Где эта больница? Впрочем, таксисты, наверняка, знают, спасибо.

 21.

 - Хорошо выглядите, Филимонов. Наверное, предчувствие нобелевки так бодрит? Слышал я, вы предприняли ряд действий с подопытным.
- Информированность ваша поражает, генерал. Служба у вас такая, всё знать, а я ничего и не скрываю, могли просто позвонить. Однако, лично предпочли прибыть. Это мне о многом говорит. Или над вами есть, кто тоже интересуется, или вы предпочитаете некоторые дела самолично улаживать, без постороннего контроля?
- Всё может быть, вы аналитики, ваше право анализировать и делать выводы.
- Надеюсь, я не превысил полномочия учёного? В оправдание могу напомнить ваши слова о пациенте, который вам уже не интересен.
- Нет, что-вы, работайте, не оглядываясь. Но и мне, как непосредственному участнику, интересно проследить за судьбой подопечного. Значит, это вы уложили его в больницу. По тому самому поводу?
- Да, на днях проведём извлечение оборудования, потом курс адаптации.
- Но на последок вы провели ещё один эксперимент. Для статистики?
- Это никогда не помешает, генерал.
 Разговор проходил в том-же самом кабинете полуподвального уровня дома на Крестовском, только генерал уже не был хозяином, и о его настоящем статусе человек в грязно-белом халате мог только гадать.
- Делайте, что требуется, - махнул рукой человек в генеральской форме. - Только учтите, прежняя работа проходила под нашей эгидой, теперь это ваша собственная инициатива. Я это к чему? Если ваши заверения о том, что подопытный полностью забудет о действиях под вашим контролем, хоть как-то не оправдаются, этот человек может стать опасным не только для вас, но и для нас. Понимаете?
- Прекрасно понимаю. Он будет под нашим наблюдением, пока полностью не пройдёт курс адаптации. Если что-то пойдёт неожиданно, а это означает вопрос для всей проведённой работы, он будет ликвидирован, а работу придётся начать заново.
- И наше сотрудничество получит продолжение. Я рад, что вы понимаете всё правильно.
- В таком случае я вижу проблему, которую можете решить только вы.
- Вы говорите об уголовном деле, заведённом в РОВД? Пусть вас это не волнует. Завтра дело будет прикрыто за отсутствием подозреваемых и улик, и перейдёт в разряд "висяков". Надеюсь, продолжения претендентов можно не ждать? У вас выпить нету?
- Ничего, соответствующего вашему чину.
- Оставьте лицемерие и налейте мне стакан соответствующего спирта. В любом случае я не собираюсь прерывать наше знакомство.

 ***

 - Они не пустили меня к нему! Эти формалисты предложили мне посидеть на стульчике до утра, без всякой гарантии, что утром он придёт в себя!
 Заспанный дядя Миша не понимающе смотрел на разъярённую Вику, ничего не понимал и изо всех сил сдерживал зевоту:
- Виктория Игоревна, вы присядьте... не до утра, вот сюда, на стул, сока хотите? А потом объясните мне всё. Помните, вы пошли в полицию, и больше мне ничего не известно.
 Вика отпила апельсинового микса и благодарно кивнула.
- Он в больнице. С травмой головы. Подробности мне не сказали, ещё будет обследование, но он пока без сознания, лежит под капельницей, и... и... Я не знаю, я ничего не знаю.
- Значит, вот что это значит... - протянул дядя Миша. - Но как это случилось? Это они могли вам сказать?
- "Скорую помощь" вызвали к остановке троллейбуса, здесь неподалёку, на Большой Пушкарской. Он уже подходил к дому! Поскользнулся, упал, потерял сознание, - Вика виновато улыбнулась, осознав, что цитирует известный фильм. - Но так всё и было. Сильный удар затылком, и вот...
- Вот... Виктория, вам надо постараться заснуть, отдохнуть... Какой здесь может быть сон, но вы постарайтесь. Могу предложить рюмку коньяка, ещё есть, кажется...
- Спасибо, не надо. Я так, как-нибудь... Спасибо вам за всё, дядя Миша.