Итальянские откровения. Привыкание

 На другой день после отъезда Любки, в понедельник, пока Луиза спала, я пошла на базар.Подошла к ряду с фруктами и овощами, где торгуют марокканцы. Все свежее, сочное. Решилась скупиться у них. Авось, не обманут вот так, сразу. Попросила взвесить мандаринов и яблок. Вижу, парень смотрит на меня с пренебрежительной хитрецой. "Обманет",- понимаю я. И впрямь,на ценнике цифра за товар выше, чем на витрине. Оставляю ему и товар и ценник, ухожу. Он делает вид, что обижен. Подхожу к другому ряду. Здесь дешевле, но и фрукты ниже качеством. Зато можно купить побольше. Загружаю мешок с клементинами, киви, грушами, яблоками в корзину велосипеда. Довольна! Глядя на меня, продавец кладет сверху три подгнивших банана. За обедом, хорошо обрезав, мы с Луизой их съедим.

 Тащусь домой, ощущая себя среди чужой атмосферы, хотя и до мелочей  знакомой, убогой странницей. В поношенной куртке с не отмываемыми после дороги в бусе пятнами внизу, с кругами под глазами и уставшим лицом, как есть убогая, у Бога я убогая. Ничего. Поправлюсь. Наберусь сил. Здесь чистый воздух и обилие фруктов.

 Зато я здесь не одна, и в работе все время. А дома с пяти вечера уже маялась в холодной, темной квартирке. Вот и сбежала из дому от зимней тоски снова в Италию. Пусть будет трудно, зато не сидишь под одеялом с вечера, не зная, чем себя занять. Долго читать - глаза болят, телевизор надоел... .Пусть будет трудно, зато в преодолении трудностей - жизнь! Давно ли я думала по-другому? О том, что проживаю в Италии не свою жизнь; и не жизнь это вовсе, а ее тень? Ну, посмотрим-посмотрим, что там дальше будет.

 Потом началась работа. На протяжении недели я наводила порядок после Любки. Снимала паутины, выметала-вымывала, расставляла все по местам. Долго не могла найти утюг. Он оказался в коробке под комодом. А я-то думала: "И чего это за коробка там лежит?" Мартина подсказала: "Там, наверное, утюг." Его законное место годами всегда было в коридорном шкафу. Убирая постель Луизы, под простыней и клеенкой обнаружила сильно скомканный полиэтиленовый мешок, предназначенный для хранения верхней одежды. Как Луиза могла на нем спать? Но самым неразрешимым вопросом был: "За что хозяева так ценили Любку? Более того, считали ее прекрасной сиделкой... ."

 С телом столетней Луизы работаю осторожно, неторопливо. Сказываются и мои годы. Уже  мне не так просто присесть лишний раз, встать на колени, повернуть Луизу в кровати на другой бок. Нужна и большая сосредоточенность на деталях, чтобы при мытье Луизы  все было под руками: мази, перчатки, полотенца.

 Луиза доброжелательна и мне доверяет, но работать с ней, оказалось, очень тяжело. Старушка перестала становиться на ноги. Поднять ее с кровати и пересадить в кресло мне не под силу. Надрываюсь. Не ожидала такого, и теперь чувствую себя заложницей обстоятельств, из которых надо как-то правильно выбираться, не навредив ни себе ни другим.

 Еще справляюсь с ней в туалете, где напротив унитаза к стене приделан ручник. Луиза, сидя на коляске, берется за него обеими руками, подтягивается, а я, подхватывая ее за зад, пересаживаю на унитаз. И здесь тяжело мне, но на пол старушка не сползает.

 От Луизы не отхожу. Вижу, как сдала она за три года, как не хватает ей внимания, физической помощи. Только выходя на два часа погулять, облегченно вздыхаю. Чтобы отдохнуть, езжу на велосипеде (благо, Любке тут приобрели )в соседнее, безлюдное в это время дня, село. Рассматриваю заброшенные разрушающиеся дома; дворы, заросшие травой. "И куда меня занесло?"- не перестаю удивляться. Как-то увидела за чьей-то оградой лозы киви, ломящиеся от плодов, светящихся на солнце зеленью. "Где же хозяин? Почему не собрал эту роскошь?" Потом узнала, что хозяин умер, а родственников нет.

 А зима стоит бесподобная! Утром солнце топит собравшийся за ночь на траве иней. Воздух чист, хоть пей его; безветренно. Тихо, спокойно, тепло. Днем температура поднимается до плюс десяти. Хорошо, как в раю! Хотя вчера Луиза сползла со мной на пол два раза. Утром мы не смогли с ней пересесть с кровати в коляску, а вечером с коляски в кровать. Пришлось звать на помощь сначала соседку, потом сына с невесткой. Джанни говорит, что мне нужно научиться поднимать мать. Придумать свою систему. А как ее поднимать, если она не стоит на ногах? К тому же у Луизы сто килограммов веса, у меня шестьдесят... . У Луизы еще и пятка болит, рана там у нее гниет. Какое уж там на ноги вставать!

 Теперь перед тем, как поднимать старушку, искренне молюсь. Помогает, правда помогает! Счастье-то какое! Вот тебе и вся система. Но надолго ли?

 В среду пришел мед брат перевязывать рану. Стал говорить, что нужно для бабушки приобрести матрас от пролежней. Тело Луизы очень деликатное, она диабетик к тому же; могут появляться пролежни, да и процесс нагноения пятки можно на нем приостановить. Сетовал, что поздно обратились к врачу. На раннем этапе нагноения можно было бы не допустить. Я про матрас этот буду напоминать родным потом каждый день. Он, оказывается, недорогой. Стоит всего 70 -80 евро. Но они его при мне так и не купят.

 Роберто (имя мед брата) потом стал жаловаться на высокие налоги для работающих итальянцев. Иностранцам делают сложные бесплатные операции, а оплачивают итальянцы. Он будет упоминать об этом чуть ли не в каждом своем визите. Я отмалчиваюсь. Не говорить же ему, что работающее население страны - это не только итальянцы. Он по-своему прав. Налоги в Италии огромные.

 Я собиралась проработать с Луизой месяца два-два с половиной. Джанни был согласен на короткий мой приезд, только попросил найти потом для мамы женщину. Сейчас, не видя серьезной поддержки со стороны родных, хочу уехать при первой возможности. Нужно только найти сильную, выносливую женщину на мое место. Она объявилась сама. Буквально через несколько дней после моего приезда мне написала  моя бывшая ученица, Ира. Она проработала несколько месяцев в Италии, заменяя знакомую, вернулась домой и хотела бы восстановить уроки итальянского со мной. Я помнила, что женщина была рослой, намного моложе меня и предложила ей приехать сюда на работу с Луизой. Ира согласилась приехать, но только через месяц. Я честно выложила ей все нюансы работы; они ее не испугали.

 На следующий день я объявила хозяевам о том, что нашла замену, так как не справляюсь с Луизой. Они остались в замешательстве. "Ты же хотела уехать в марте?" - спросил недовольный Джанни. "Не могу, Луиза падает со мной. А если я покалечусь, что ты будешь со мной делать?"- был мой ответ.

 А Ира довольна. Ей неинтересно, что старушка тяжелая, что зарплата маленькая, что нет полного выходного. Ей все подходит, и она со всем справится, потому что у нее много долгов и дочь студентка.

 По вечерам невероятными усилиями мы перемещаемся с Луизой с коляски в кровать.Это происходит так. Я подвожу ее на коляске к кроватной спинке, пытаюсь зацепить слабые пальцы рук старушки за резную спинку старинной кровати стиля барокко. Затем мне надо умудриться каким-то образом отодвинуть коляску   назад и развернуть Луизу, переместив себя и ее хотя бы на краешек кровати. Потом я влезу на кровать и буду старушку подтягивать к середине, разворачивать ноги ее, а затем тело. Главное, не дать ей осесть на пол, когда я отталкиваю коляску. После всех этих манипуляций, я подкладываю под голову Луизы подушки и поворачиваю ее набок. Снимаю памперс, смазываю мазями место вокруг ануса, натягиваю снова памперс, разрывая его по бокам, чтобы ночью не давило. Как она выносит весь этот кошмар? Наконец, укрываю ее двумя шерстяными шалями, связанными еще ее матерью и с которыми она не расстается, подкладываю под бок грелку с горячей водой и хорошо укрываю одеялами. Приношу свой телефон. Набираю номер Мартины (Джанни зачастую на карточных баталиях), и бабушка при помощи видеосвязи прощается на ночь с невесткой, с сыном(когда он есть) и с внучками. Близкие должны видеть, что она в постели и с ней все хорошо. Луиза жалуется им, что una fatica da mati (сумасшедшая трудность) было испытана Лучией, и сын с невесткой все повторяют мне: "Mille grazie, mille grazie". ("Большое спасибо, большое спасибо."). И мне становится неловко за них.

 Луиза тоже заложница. Заложница у своего возраста, но больше у своего сына, Джанни. Всю жизнь она только и занималась тем, что облегчала ему жизнь. Да она посвятила себя этому! Будучи довольно властной и сильной, она оберегала его от любых трудностей, решая за него все бытовые проблемы. Он вырос настолько инфантильным, что даже сейчас (а ему уже к семидесяти) не  купит себе леденцы для горла. Джанни может сидеть в баре напротив аптеки, в то время, когда я для него покупаю там эти леденцы. И ему всегда чертовски везло с женщинами! Мать, упреждающая каждый его шаг; жена, мы с Людой, та же Любка... .Вот, только в последнее время, когда столетняя мать стала без конца названивать ему, жалуясь то на то, то на другое, Джанни почувствовал нежелательный дискомфорт в жизни. У Луизы мир теперь крутится только вокруг нее, а что делать с этим Джанни?