Эдвард Гриффин. Смирение

СМИРЕНИЕ
Эдвард Гриффин (1830)
https://www.gracegems.org/Payson/humility.htm

Но мытарь стоял в отдалении. Он даже не смотрел на небеса, но бил себя по груди и говорил: Боже, помилуй меня, грешника!
Лк. 18.13 KJV

Это точное описание того прихода к престолу благодати, который одобряет Бог. Наш Спаситель, чьи беседы всегда были наполнены смыслом, проливает больше света на христианский характер в этом единственном утверждении, чем иногда делается в целых томах. Здесь каждое слово имеет смысл, и каждое движение этого смиренного кающегося сопровождается выразительными словами. Смысл целого заключается в том, что нашим глазам предстает совершенный образец духа и поведения молящегося святого.
На протяжении всего служения нашему Спасителю приходилось бороться с отвратительной гордостью и самодовольством фарисеев, которые были наполнены идеями своей непревзойденной святости. В притче перед нами Он соединяет одного из членов этого сообщества с жалким мытарем - одним из тех римских сборщиков налогов, которые не без причины числились евреями среди  самых притесняющих и распутных людей.
Они оба пошли в храм, чтобы помолиться. Но какое отношение фарисей имеет к молитве? У него нет греха, который он мог бы исповедать и признать, и нет милости, которую он мог бы просить. Что же он тогда делал в храме? Он стал провозглашать свою собственную выдающуюся святость и надменное презрение к остальному человечеству. «Фарисей встал и помолился о себе: Боже, я благодарю Тебя за то, что я не похож на других людей - грабителей, злодеев, прелюбодеев - или на этого сборщика налогов. Я пощусь два раза в неделю и отдаю десятую часть всего, что получаю". Так началась и закончилась эта особая молитва.
    С сборщиком налогов было совсем иначе. За ним не было хороших дел. Он был большим грешником, и он понял это. Его глаза открылись, чтобы увидеть суровое величие и чистоту Того Бога, в присутствии Которого он стоял. Он проснулся в новом мире и был поражен, увидев множество и отвратительность своих грехов, а также власть и святость великого и внушающего страх Бога, Которого он так оскорбил. Эти вещи явились ему так, как они будут являться каждому обращенному грешнику, настолько простыми и такими близкими, что ему стало интересно, где спал его разум, что он никогда не видел их раньше. Ошеломленный стыдом и трепетом, он не торопился войти внутрь храма, а стоял вдалеке, как недостойный подходить туда, где другие привыкли молиться. Эти вещи предстали перед ним, как стена внутреннего храма. Как это было непохоже на множество людей, которые устремляются с порхающими умами в дом Божий и встают, чтобы молиться со всей легкостью и уверенностью людей, совершающих свои обычные дела! Как это непохоже на тех, кто больше заботится о том, чтобы молиться красноречиво, нежели о том, чтобы присоединиться к обремененным, на тех, чей язык, тона и жесты говорят о том, что они хотят больше сиять перед людьми, чем быть униженными перед Богом!
В своей скромности и самоуничижении мытарь "не мог поднять глаза к небу", он не предъявлял никаких требований о справедливости, а только искал пощады. И при этом он не представлял себя милости ни как изменившийся грешник, ни как кающийся грешник, ни даже как молящийся грешник - но как простой обнаженный грешник, лишенный всякой лживой праведности. Одним жестом, явно выражающим отвращение к себе, он «бьет себя в грудь и говорит: Боже, помилуй меня, грешника».
Никогда звук, более приятный для Бога, не исходил из оскверненных уст. «Я говорю вам, этот человек пошел в свой дом оправданным, а не другой». Наш Спаситель намеревался создать отчетливое впечатление, что самый мерзкий грешник, если он покается, легко прощается и гораздо дороже Богу, чем фанатик, чья скрупулезная строгость и усердие, какими бы великими они ни были, являются лишь позолотой на его собственной праведности.
То, что окружает этого вызывающего интерес человека - это смирение. Дух, который эта притча представляет как необходимый для христианского характера, является скромным. Из-за акцента на смирении в этом рассказе представляется, что именно эта милость главным образом отличает детей Божьих и что те, у кого это не превалирует, какими бы они ни были их притязаниями, не могут быть христианами. В лице этого сборщика налогов наш Спаситель, очевидно, намеревался показать нам, с одной стороны, отличительную природу Его религии - всю Его религию в миниатюре. Поэтому я уполномочен вывести из текста ту доктрину, что смирение является неотъемлемым свойством истинной религии. Продолжая эту тему, я должен буду:
1. Проиллюстрировать это учение;
2. Указать некоторые причины отсутствия этой благодати в религии исповедующих людей;
3. Показать некоторые мотивы смирения.
I. Сначала я проиллюстрирую это учение.
Смирение, хотя оно и называется благодатью, не является отдельным упражнением, таким как покаяние, вера и любовь. Это скорее состояние ума, возникающее из всех благ и правильных взглядов на Божественную истину в целом. Смирение - это низкое, но справедливое мнение о себе как о тварных существах и грешниках, возникающее из правильных представлений о Божественных вещах и из правильных чувств по отношению к Богу, Его правлению и Евангелию. Это противоположность гордости, и поэтому она никогда не допускает тщеславия. Смирение - это противоположность своеволия и гордого стремления к независимости, и поэтому оно с радостью отдает управление миром Богу.
Смирение терпеливо подвергается испытаниям и провокациям и относится ко всем людям с кротостью христианской любви. И это отличается и от ложного самоуничижения, которое Писание называет самовольным смирением, и от того болезненного уныния, которое недооценивает таланты и милости, которые дал нам Бог.
Из этого рассказа видно, что смирение является неотъемлемым сопровождением истинной религии. Это необходимый результат правильных представлений о Боге, о себе и о Божественных вещах в целом. Если наши религиозные взгляды не производят смирения - они по сути своей ущербны. Каждая Божественная истина рассчитана на смирение души. Евангелие ломает гордость человеческой славы и ставит людей низко перед их Создателем. Бог так устроил Свой замысел благодати, «что никакая плоть не должна хвалиться в Его присутствии», чтобы тот, кто хвалится, «хвалился Господом». Точно так же то, что мы называем нашими милостями, если они не смиряют нас, радикально неполноценно. Каждый христианский дар благодати по своей природе смиренен.
Смирение - это масштаб, по которому можно узнать суть нашей религии. На самом деле люди наследуют от природы различные степени гордости - и некоторым требуется больше религии, чем другим, чтобы сохранять смирение. Но при прочих равных условиях - наше благочестие точно пропорционально нашему смирению. Есть те, кто, обладая большой религиозностью, имеет очень мало правильного видения, и это следует из  отсутствия у них смирения. Их воображение бодро, их  чувства теплые, и они неистово говорят о религии и о любви Бога, горящей в сердце. То, что они говорят, - это правда, и притом ясно выраженная; но в их языке не хватает чего-то, что делает его неудовлетворительным для смиренного.
Люди со столь горячим темпераментом могут созерцать смерть Христа со многими слезами и с таким смирением, как при чтении любой другой трагедии, потому что они рассматривают предмет поверхностно. Если бы они размышляли о смерти Христа во всем ее соотношении с другими истинами, они извлекли бы из нее многочисленные причины смирения. В этом они увидят величие и справедливость Бога, осуждение греха, свои собственные плохие заслуги и то, сколько нужно сделать, чтобы спасти их от вечной смерти. Но их взгляды поверхностны, их умы пылкие и нежные, но не скромные. И когда они говорят о смерти Христа, они обращаются не к духовным, а к плотским чувствам; и хотя они могут быть яростными и красноречивыми и заставлять своих слушателей плакать, они никогда не делают их смиренными.
Есть даже два совершенно разных вида религии, даже среди людей, которые обычно считаются вполне ортодоксальными. Первый связан с расширенным духовным знанием, с торжественными, благоговейными взглядами на Бога, с глубоким чувством разорения и зависимости человеческой природы, и опасности самообмана. Это видение разумно, глубоко и осторожно; оно скромно, невозмутимо и не стремится без нужды поднимать взор к небесам.
 Другой вид более невежественный, поверхностный и эффектный. Он состоит главным образом из плотских чувств и полетов воображения. Он яростный, блестящий и опрометчивый. У него мало самоуверенности, но потому, что у него мало знания. Если такой человек молится, его дыхание горячо и его манера может быть популярной - но смиренные всегда чувствуют, что чего-то не хватает. Если он говорит о религии, сама истина в его устах - леденящая,  сияющая без тепла. Он всегда на крыле, показывая свои великолепные перья - но никогда не ползет тихо в долине смирения. Видимо, сиять ему кажется более пристойным, чем быть униженным. Такая религия, хотя она может привлекать внимание людей и покрывать своих обладателей славой, никогда не принесет пользы, но принесет неисчислимые беды. Она никогда не преобразует и не спасает душу, но постепенно вводит моду в религии, которая, если ее не проверить, может привести к общему отступничеству, столь же великому, как и в Риме.
Смиренная религия обладает несказанной, величайшей властью над человеческой совестью. Когда вы находитесь в обществе смиренных христиан и отмечаете их неуверенность в себе и почтение к Богу, вы чувствуете, что религия - это святое, сильно отличающееся от духа мира, и вы дрожите от опасности самообмана. Грехи, которые раньше казались банальными, теперь кажутся великими. Вы полны серьезной заботы, чтобы исследовать основание своей надежды, и начинаете задыхаться от необычных жажды роста в благодати. Но если вы вернетесь в компанию поверхностных христиан, ваша совесть обретает облегчение, недоверие к себе исчезает, как и почти все, что соответствует религии.
Не огненная, великолепная религия - та, которую одобряет Бог, но глубокая, смиренная и тихая. Он любит человека, который трепещет, не под своим болезненным мраком, но по Его слову; который со спокойным и небесным умом лежит униженным перед величием и чистотой бесконечного Бога. Помпезная, лучезарная религия наиболее привлекательна для людей, но разбитое сердце - самое приятное для Бога. Царство Божие по своим принципам сильно отличается от мира. Быть великим в глазах людей - значит эффектно возвышать себя. Быть великим в глазах Бога - значит лежать низко в прахе. Чем больше Дух Божий движется в уме, тем более скромными будут люди. Чем больше дух мира наполняет их сердце, тем больше они влияют на те свойства религии, которые имеют самый яркий блеск.
Давайте остерегаться этого. У лучших людей достаточно гордости без помощи гордой религии. Со всем влиянием, которое может оказать скромная религия, они готовы бороться в своих сердцах; но когда религия сама становится гордой, что остается, чтобы сдержать гордость человека?
II. Я приведу несколько причин отсутствия этого дара в религии исповедующих людей.
Я не собираюсь формально объяснять гордость человека - для нее нет никаких оснований, кроме его эгоизма. Я не собираюсь приводить общие причины оставшейся гордости христиан - единственная причина в том, что у них недостаточно святости. Моя цель состоит в том, чтобы предложить некоторые причины отсутствия смирения в религии исповедующих людей..
1. Наиболее очевидной причиной является отсутствие духовных знаний. Вся Божественная истина смиряет - и, насколько она понимается и применяется, производит твердое и смиренное благочестие. Но удовлетворенность поверхностными взглядами рассчитана на то, чтобы питать простую плотскую религию, наполненную страстью и гордостью. Из-за отсутствия глубокого познания Бога люди не в восторге от Его дивного величия. Из-за отсутствия более тщательного знания себя - они не видят оснований для недоверия к себе. Из-за отсутствия более четких знаний о природе религии - они не понимают, насколько трудно быть христианами, и не различают движения природы и освященные чувства. Имея некоторый страх, дерево, сено и солому природных страстей - они согласны с религией, которая не в силах смирить душу. Их религия страстна и пламенна - пропорционально их невежеству.
Часто отмечалось, что страсти людей наиболее легко возбуждались в древних обществах, когда знания были чрезвычайно ограничены. И я часто отмечал, что христиане, чьи знания не выходят за рамки первых принципов религии, легче бросаются в религиозные обряды, чем христиане с более глубокими и существенными достижениями. Их поверхностное знание интересных предметов Евангелия, снабжает их обильными темами для страстных разговоров и публичного провозглашения; и таким образом они рады дать волю своим горячим чувствам. Таким образом, то же самое невежество, которое является воспитателем гордости, продвигает страстную религию, которая оставляет гордость невредимой.
2. Другая причина в том, что плотская религия, которая всегда гордится, более близка человеческой природе, чем смиренная религия Христа. Людям более приятно возбуждать свои естественные чувства, чем обличать их в ясном взгляде на святого Бога. Они скорее услышат сладкую, тающую историю - чем острую, смиряющую душу проповедь. Волнение их естественных страстей не нарушает спокойствия, с которым они преследуют мир. Поэтому плотская религия гораздо более естественна и приятна для людей, чем религия Евангелия, которая кажется им безумием. Неудивительно, что она так  преобладает даже в умах, наполненных лучшим принципом.
3. Полное отсутствие подлинного благочестия, несомненно, во многих случаях является причиной преобладания гордой религии. Люди, чья природная гордость и эгоизм не ослаблены силой Божьей, хотят взять мир с собой на небеса. Они хотят иметь религию, которая не будет отвращать мирских людей и смущать их собственные мирские умы. Они ищут религию, которая обольщает их, в то время как она во многих отношениях согласуется с естественными чувствами людей, чтобы не вызывать отвращения. Именно такой является религия воображения и страстей. Поэтому это религия, которую они выбирают. Это они могут иметь без какого-либо унижения своей гордости. Это даже удовлетворяет гордость блеском, который проливается вокруг них. Но кроткая, скромная религия сборщика налогов, которая не имеет большого значения в глазах людей - этого они не понимают. Это было бы невыносимым крестом для их гордости. Человеку, который способен привлечь внимание блеском своей религии, требуется великое самоотречение, чтобы спуститься до тихого христианского смирения.
4. В некоторых случаях в церкви, я не сомневаюсь, что этому злу способствует проповедь. Вместо полезных и смиряющих учений она обращается к воображению и страстям, которые так часто и столь изящно разрабатываются, что люди привыкли идти в дом Божий, чтобы восхищаться талантами, а не возносить молитву мытаря. Когда они сидят на своих местах - они ждут той стрелы, которая будет блестеть в их глазах, а не той, которая пронзит их сердца. Они ждут чего-то, что заставит их плакать, а не истины, которая сделает их смиренными. И если это оказывает какое-то воздействие на них, то лишь ограничивает их, а не смиряет. Их удовольствие очень велико, когда они могут выйти из святилища, восхваляя изящество проповеди; и его меньше всего, когда они уходят, пронизанные чувством собственной вины. Способ проповеди, который имеет тенденцию питать эти склонности, имеет решающее значение для продвижения религии, лишенной смирения.
III. Теперь я кратко представлю некоторые мотивы к смирению.
1. Это милость самая прекрасная сама по себе и очень дорога Богу и благочестивым людям. Репутация, которую люди уступают смиренному человеку, не совсем обычна. Это так отчасти потому, что его скромность в их присутствии льстит их гордости. И все же они одобряют и любят его. Хотя они больше всего восхищаются великолепием, они больше всего любят скромных. И смиренные - единственные люди, которые любимы Богом. Как Он ни высок, Он ценит смиренных, а гордым противится. "Жертва Богу - дух сокрушенный; сердца смиренного и сокрушенного Ты не презришь, Боже". «Так говорит Высокий и Превознесенный, Который обитает в вечности, имя Которого свято; Я пребываю в высоком и святом месте, и также с теми, кто имеет сокрушенный и смиренный дух, чтобы поднять дух смиренных и возродить сердца сокрушенных" (KJV).
2. Противоположность смирения - самый беспокойный, презренный и губительный грех. Гордость является прародителем самых разъедающих страстей человеческого сердца. Она является прародителем гнева, зависти, недовольства, своеволия, нетерпения противоречий, тирании, ненасытной жажды власти и славы, а также всей пышности, зрелищности и роскоши. Уничтожь гордость - и ты сразу погубишь все эти мерзости и навсегда освободишь душу от их мук и загрязнения.
Помимо этих прямых последствий - гордость ведет ко многим падениям, которые позволяют смирить надменное сердце, а иногда необходимы для смирения даже детей Божьих. Это гордость, которая препятствует нашему подчинению правлению Бога и нашему согласию с Евангелием Христа. Из-за недостойной наглости, подлости и злобе по отношению к людям она часто позорится и сама побеждает себя. Ее бессильное самодовольство образует наиболее впечатляющий контраст с достоинством того, что апостол решительно называет «кротостью мудрости».
3. Смирение ценно из-за мира, который оно приносит. Когда душа спокойно сидит под ее сенью, ни бурная страсть, ни беспокойное желание не нарушают ее равновесие и покой. Это мир, сладко подчиняющий нас водительству Бога, лишая желания противиться. Душа с полнотой радости соглашается с Евангелием Христа и улыбается спокойно и безмолвно, опираясь на Его грудь. Если что-то может вдохнуть в душу райские воздух и распространить на нее спокойствие и солнечный свет Небес - это то же самое благословенное смирение, это кроткое детище Иисуса.
4. У всех нас есть причина для смирения. Мы согрешили против Бога; мы согрешили против Христа и Святого Духа; мы согрешили против наших собственных душ. Мы совершили те же грехи, которые погрузили многих из нашего рода в вечные мучения. Можем ли мы засвидетельствовать их агонию, услышим ли мы их крики? Это может сокрушить наши сердца, чтобы мы поняли, что согрешили так же, как и они. В свете ада и в зеркале Голгофы видна природа наших грехов. О, как важно слово с Небес, чтобы смирить гордость человека и вложить в сердца тишину и плач у ног их Искупителя!
5. Смирение - единственное средство, с помощью которого мы можем получить прощение и общение с Богом. Ни один человек после падения никогда не видел улыбки на небесах, если он не лежал ниц в пыли. Ни один осужденный грешник, ни странствующий, ни смиренный святой никогда не находил покоя, ни один немощный христианин никогда не обновлял свою силу ни в каком другом месте или положении. Быть униженным - это первый шаг к облегчению - каким бы ни был наш характер или какими бы ни были наши потребности.
Позвольте мне, мои дорогие слушатели, умолять вас смирить себя во прахе у ног Божьих. Лягте там и оплакивайте ваши грехи. Возьмите на себя весь позор и вину - и возьмите за цель ходить перед Ним все дни вашей жизни. Лежите, пока Он не поднимет вас. И Он поднимет вас, когда со смирением мытаря вы поразите свою грудь и скажете: «Боже, будь милостив ко мне грешнику!».

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn