Разговор в песочнице

  Эпиграф: " Инфантилизм - свежесть ума пятилетнего ребёнка в зрелом возрасте" (фильм "Незваный друг") 




       -На земле есть три формы разумных существ,- авторитетно сообщил Толя,- это: мальчики с девочками, дяди с тётями и старики со старушками.
       -Есть ещё младенцы,- уточнила Валя.
       -Они несмышлёныши,- возразил Демьян.
       -Молвит истина устами с необсохшим молоком: не беги с вопросом к маме, нам самим ответ знакОм,- выдал перл Алёша.
       -Это радикальный подход,- оппонировал Толя, после чего приступил к следующему этапу выступления:
      -Между тремя, а, принимая во внимание предложенную гипотезу, четырьмя разновидностями человеческой породы существуют переходные промежутки, или периоды, так что допустимо условно расширить количество форм нашего существования до семи единиц.
       -Но неприемлемо и безответственно называть эти формы , или разновидности разумными,- забеспокоилась Валя,- скорее, каждая из них, за исключением, разве что, самой первой, разделяется на полюса и градуируется между таковыми.
       -Это важный вопрос,- подтвердил Алёша.
       -Возникает допущение,- вмешался Демьян,- разумность с неразумностью являются спектральным разложением несмышлёности.
       -Грубовато сформулировано,- поморщился Толя,- впрочем, общий смысл понятен. Но мы непростительно упустили из виду форму существования так называемого внутриутробного периода и легкомысленно отмежевались от феномена появления на свет, что добавляет ещё пару составляющих к нашему представлению о многообразии, и, я не боюсь проакцентировать сие, парадоксальности относительной множественности пород гомо сапиенс в плане нашего с вами подхода к данному вопросу, ибо теперь уже самый предмет, вернее, понятие несмышлёности предположительно может представлять собой многокомпонентную структуру, принимая во внимание наличие предшедствующих этому состоянию этапов, не говоря о том, что, по сути дела, мы не возьмём на себя смелость определить чёткую границу даже на представляющейся нам теперь уже совершенно очевидной беспрерывности, и, быть может, безначальности предыстории того, что на вульгарно-бытовом наречии напыщенно именуется жизненным путём, простите меня за столь невежественное определение данного обобщённого понятия. Таким образом, мы имеем наиполнейшую картину абсолютной изначальной целостности всего многообразия форм существования чего бы то ни было, упирающуюся в летальный исход и полное исчезновение, в то время, как логика говорит о невозможности такого представления, а напротив, свидетельствует о несомненной вечности и бессмертии.
       -Получается, что вечность и бессмертие исключают любое упорядоченное образование, тогда как, говоря о формах существования, мы опираемся на очевидные наблюдения,- рассудила Валя,- значит, логика противоречит очевидности.
       -Не более, чем разумность неразумности,- отметил Толя,- и не забудем, что их размежевание всё время идёт по возрастающей. Очевидность говорит, что всё имеет начало и конец, логика отрицает это заключение, и нетрудно заметить, что любой вывод имеет ограниченные пределы.
       -Но это как раз очевидно,- определил Демьян,- а также логично.
       -Значит, нечего всерьёз противопоставлять диаметральные понятия. Рождение и смерть не более противоречивы, чем любой вдох с любым выдохом, или существование в любой момент перед рождением и после смерти, или до начала и после конца.
       -И всё же, разумность и неразумность существуют в противостоянии,- настаивала Валя.
       -Всё зависит от масштабов,- уточнил Алёша,- у человека может быть всё в порядке с руками и ногами, но в целом он может страдать от простуды, то есть, всё же, иметь внутренний конфликт с внешним раздражителем, но в то же время находиться в полном согласии с окружающими, но вся эта компания может находиться с кем-то в конфликте, и так далее. Границы можно раздвинуть. То же касается разумности.
       -Послушать тебя,- сказал Демьян,- то, случись на земле глобальный ядерный катаклизм, это явится свидетельством полной гармонии в пределах, скажем, галактики, и даже может считаться несомненным актом миротворчества?
       -Мир и разумность несовместимы со структурой,- замахал руками Алёша,- к тому же, когда Толя говорил о предыстории несмышлёности, разговор вёлся во всё сужающемся диапазоне, а в более широких масштабах, если их так можно назвать, всё обстояло иначе. Да, вот, недалеко ходить за примером: мы тут сидим и беседуем, а вокруг нас всё тихо и мирно, а могли бы быть крики и выстрелы.
       -Что значит «могли бы быть»?- горячилась Валя,- что ни говори, была и холодная война, а активные военные действия могут вестись с самыми благородными намерениями.
       -Ага,- засмеялся Алёша,- а тихая мирная обстановка может таить смертельную опасность. Посмотри вокруг, Валя, разве ты не видишь, с какой затаённой ненавистью друг к другу шляются туда-сюда прохожие? Впрочем, повод к войне, или миру для них одинаково приемлем, вот они и помалкивают, но живём мы на пороховой бочке, и хватит лишь искры…
       -Что за вздор,- наёжился Демьян,- смесь цинизма с пессимизмом плюс нагнетание нездоровой подозрительности.
       -Расслабься,- одёрнул Демьяна Толя,- это лишь в пределах нашей песочницы.
       -Ну, вы, идеологи фашизма,- закричала Валя на Толю с Алёшей,- вы бы всё на свете разрушили, чтоб быть довольными.
       -За фашистов получишь по шее,- заявил Алёша.
       -И заметь, тебе же лучше, если твоя шея пострадает, то есть неразумная структура, тогда как ускорение получит разумная функция,- дополнил Толя.
       -А это не твоя забота,- заорал Демьян,- не тебе определять Валины функции. Грамотный: свою разумность преумножать, а Вале в ней отказывать, детерминируя её с якобы наилучшими намерениями!      
       -Она ж сама сказала, что война может быть благородной,- оправдывался Алёша,- Толя основывается именно на её убеждениях.
       -Пусть свои имеет,- наступал Демьян.
       -Не горячись ты, что ты, в самом деле,- успокаивал Толя,- никто Валю не трогает, это ты орёшь на весь двор. Если есть возражения, надо всё взвесить и занять более основательные позиции. Это как идеальная шахматная партия, в которой каждый ход- наисильнейший.
       -Такого не бывает даже при игре в крестики-нолики!- бушевал Демьян.
       -Чем проще игра, тем дальше она от идеала и несовершенства,- уверил Толя,- но всё зависит от оценки. Тебе что-то не нравится, вот ты и возмущаешься. При игре в шахматы, или в крестики-нолики лучшей будет наиболее понравившаяся партия, но у нас могут быть разные вкусы. Простая игра ближе к несмышлёности, сложная содержит разумность с неразумностью, и чем сложнее, тем больше того и этого.
       -Но тогда сильнейшие ходы должны в ней чередоваться со слабейшими,- заметил Алёша.
       -Неважно,- отмахнулся Толя,- довольно того, что наш разговор содержал достаточное количество разумности, чтоб мы в противовес ей наговорили чепухи и поссорились. Что и требовалось доказать.