Обещание Богу

Дедушка аккуратно сложил фелонь, епитрахиль и остался в рясе. Сережа стоял рядом и помогал ему вешать в шкаф святые одежды.
- Что ж, Сережа, - сказал престарелый священник, - службу ты уже знаешь. Но что делать с русским языком?
Сережа приподнял брови, желая, что-то сказать.
- Знаю, знаю, милый, - вы его почти не учили. Но это не оправдание для учебного заведения.
Отец Иоанн, он же Сережин дедушка, прикрыл дверцы шкафа, и, достав кармана рясы листочек с Сережиными записками, развернул его:
- На этой страничке в каждом слове несколько ошибок.
Сережа, поджав пухлую нижнюю губу, опять что-то хотел сказать, но дедушка и на этот раз остановил его:
- Здесь нужны не оправдания, Сережа, а просто труд. Больше нужно русским языком заниматься. Время у тебя пока есть.
Отец Иоанн отдал внуку испещренный исправлениями листочек и вышел, оставив шестнадцатилетнего Сергея подумать над сказанным.
Сергей пламенно и искренне желал стать священником, как его отец, как его дед. Время же, как говорил дедушка, после окончания Отечественной войны благоприятствовало учению: через год Сергей мог поступить в семинарию. И потому русский нужно было учить, он понимал это.
Подойдя к образу своего небесного покровителя – прп. Сергия Радонежского, он опустился перед ним на колени и много раз прочитал к нему молитву, а потом и своими словами добавил:
- Святый преподобный отче Сергие, помоги мне одолеть это тяжелейшее препятствие – русскую грамматику!
Юноша, опустив голову, тяжело вздохнул. Затем поднялся с колен и, обращаясь Образу Пресвятой Богородицы Казанской, еще раз воззвал:
- Пресвятая Богородица, не оставляй меня, сирою и беспомощного, не оставляй меня, помоги мне!
Он ушел из алтаря утешенный, потому, что в сердце водворилась надежда. Хоть он и был еще юным молитвенником, но по опыту уже знал – его молитва услышана, и помощь вскоре он получит.
Стояла тихая теплая осень. Деревья золотыми и багряными листьями украшали скверы. Сережа окидывал взглядом царское убранство природы, но красоты этой не замечал. Сердце его было сосредоточено на одном – учить, учить русский язык.
Он шел в библиотеку, не решаясь, обратиться за помощью ни к своей слишком суровой учительнице в школе, ни к более преуспевающим одноклассникам. Приветливым и общительным он только казался, на самом деле он никогда и ни перед кем не открывал свою душу, держась отстранено с советскими сверстниками. И сечас он надеялся только на помощь Божию.
Но жизнь распорядилась иначе: внезапно его чем-то стукнули, от неожиданности он стал на колени.
- Танечка, что ты делаешь? – взметнулся испуганный женский голос.
Сергей поднял глаза и увидел перед собой девчонку, в смущении прижимавшую к себе портфель, - девочке было лет восемь, и это она, кружась и раскручивая портфель, ударила его под колено.
- Я нечаянно, пролепетала Танечка, а у самой глаза так и смеялись. Конечно ей было забавно, что она, такая маленькая, сбила с ног такого большого дядю.
Сергей, поднимаясь и отряхивая брюки, увидел простые женские лодочки. Медленным жестом он убрал со лба волосы и поднял голову, глаза в глаза встретившись с той женщиной, что стояла рядом.
- Извините, девочка закружилась, я никак не ожидала, что она вас заденет.
Голос был такой приятный, теплый, а глаза… глаза были изумительной красоты! Яркие, голубые, обрамленные черными ресницами. Эти глаза смотрели ему прямо в душу.
- Пустяки, едва вымолвил он, - я задумался и девочку не заметил.
- Лариса Ефимовна, идемте, идемте, уже немного осталось.
Эта шаловливая Танечка вот-вот могла забрать у него чудесную незнакомку. И, сам не сознавал, как, он спросил ее:
- Вы учительница?
- Да, - ответила она просто.
- Постойте, не торопитесь, может именно вы мне и нужны!
В изумительных глазах Ларисы промелькнуло удивление и, он сразу уловил это, - неподдельный интерес.
А Танечка стояла рядом и дергала свою учительницу за край пиджака.
- Лариса Ефимовна, ну идемте, идемте, бабушка нас заждалась.
- Я подожду, разрешите? – с надеждой спросил Сергей.
Лариса Ефимовна какое-то мгновение колебалась: Танечка тянула ее в свою сторону, но Сергей, развернувшись, пошел за ними следом. И еще раз ей сказал:
- Я подожду Вас здесь, на аллейке.
- Хорошо, - сдерживая девочку, Лариса приостановилась, - подождите.
Так они познакомились. Через 30 минут, к своему великому удивлению, Сергей с легкостью рассказал Ларисе о своих проблемах, о том, что он не может осилить раскую грамматику, и он совсем не боялся показаться ей беспомощным – он так надеялся, что именно она, учительница, так чудесно встретившаяся  ему на дороге, обязательно, обязательно(!) поможет. Он ни минуты в этом не сомневался.
И Лариса не отказалась с ним заниматься. Сергей стал ходить на занятия к ней после обеда. Каждый день. Ни родители, ни дедушка не смогли его заставить учить грамматику, но для Ларисы он готов был все учебники вызубрить, все упражнения выполнить!
Через неделю дедушка, заметив, что вечерами он занимается русским, спросил его:
- Тебе кто-то помогает?
Как ему не хотелось говорить о Ларисе, даже дедушке, - это была его тайна. Но дедушка ждал ответа, и Сереже пришлось признаться. Дедушка выслушал его, а затем спросил:
- А как ты за занятия расплачиваешься?
Сергей смутился: он никак не расплачивался, он даже не подумал об этом.
Тогда дедушка предложил ему пригласить Ларису к ним в гости, объяснив, что он сам с ней о финансовой стороне поговорит.
От какого-то странного грустного предчувствия у него вдруг заныло сердце. Вначале он не знал, как сказать Ларисе о дедушкином приглашении, и потому решил просто позвать ее в гости – познакомится с его дедушкой.
Когда они уже приблизились к дому, Лариса спросила, чем его дедушка занимается. Сергей слегка помедлил с ответом, не зная, как она отреагирует, но потом все же сказал:
- Дедушка мой – священник.
- Священник? – Лариса была крайне удивлена, она остановилась и, глядя прямо Сергею в глаза, ответила:
- А я комсомолка. Как я могу пойти к священнику?
Они стояли посреди дороги, он видел, что Лариса не решалась идти дальше, но Сергей и тут нашелся:
- Но он же еще и мой дедушка, а вы идете к нам в гости.
Сомневаясь, Лариса все-таки продолжала идти с ним.
Дедушка встретил их ласково, но Сережа заметил, как внимательно и зорко он оглядел Ларису.
А потом, за чашкой чая, дедушка потихонечку ее расспрашивал:
- Вы давно работаете в школе?
- Первый год.
- А во время оккупации где были?
Лариса ответила ему сурово:
- Вы расспрашиваете, как в ЧК. Я была в партизанском отряде.
Она недолго пробыла у них, как-то внезапно объявив, что ей пора идти. Лариса прощалась с дедушкой, а Сережа с болью в сердце ждал, благословит ли ее отец Иоанн и примет ли она его благословение. Вот она поворачивается к дедушке лицом – Сергей отчетливо видит их обоих, и негромким приятным голосом говорит:
- До свидания Иван Степанович, была рада с вами познакомиться.
Дедушка очень внимательно смотрит на Ларису и отвечает ей:
- Иди, Лариса, с миром.
В ее глазах он видит вопрос – голову она, конечно, под его благословение не приклоняет.
Сердце у Сергея в этот момент готово было разорваться пополам: он вдруг осознал, что должен был заранее предупредить Ларису об этой встрече, что-то, быть может, подсказать ей. Но было поздно. Дедушка не принял Ларису, а она не поняла его.
Сергей пошел ее провожать. Долго они шли молча. Темнело. В воздухе было прохладно. В городском сквере зажглись огни. Из репродуктора слышалась музыка, какой-то медленный и грустный вальс. Под самым репродуктором Лариса остановилась, словно вспомнив что-то, спросила:
- А ты умеешь вальс танцевать?
Он неопределенно пожал плечами.
- Давай мы с тобой потанцуем.
И она положила ему руки на плечи, и они танцевали этот медленный вальс, не очень умело, не грациозно, но никогда, никогда больше в его сердце не было такой неземной легкости и такой отрады.
У калитки его дома они остановились, и Лариса неожиданно заговорила о себе:
- У меня была бабушка, и я помню, как она возила меня к священнику крестить. Мне было четыре года. Бабушка через год умерла, а маме моей в то время исполнилось семнадцать лет, и она вышла замуж.
Сергей почувствовал, что что-то с возрастом ее матери не совсем так, но не сразу понял.
Лариса и это пояснила:
- Меня нашли зимой в хлеву, сене, рядом с коровой и теленком. Никто не знал, откуда я появилась. Говорили разное: недалеко от нас монастырь женский разогнали, а кто говорил, что по деревне цыгане проходили. Я, Сережа, подкидыш, и кто были мои родители, неизвестно.
Дома дедушка сказал Сереже, мягко так сказал, что лучше бы найти ему учительницу постарше, посолиднее, и спросил:
- Лариса-то лет на 5 старше тебя, да?
Сережа кивнул. Он так устал сегодня, что ни о чем больше не хотел говорить и думать. В этот вечер он даже молитвы на ночь не прочитал.
На следующий день квартирная хозяйка Ларисы во двор Сергея не пустила:
- Нет Ларисы, она уехала, и ты больше сюда не приходи.
Сергей стоял ошеломленный, не в силах поверить ей. На другой день утром он пошел не в свою школу, а в ту, где работала Лариса, он спрашивал, где ее можно увидеть. Но учителя как-то безразлично и холодно говорили, что Лариса Ефимовна от них уехала, и ничего ему не объясняли. И только техничка, когда уже начался урок, ему сказала:
- И что ж ты, парень, все здесь ходишь. Не ищи ее – военный какой-то за ней приехал, видать муж ее.
Словно гром и молния разразились вдруг над его головою.
- Муж?.. У Ларисы Ефимовны разве есть муж?!
Он шел, как в тумане, никого не замечая, ничего не чувствуя. Сердце его трепетало, слезы застилали глаза, и чтобы не разрыдаться, как маленькому мальчишке, он повторял и повторял:
- Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй меня…
Как молился он в этот день в алтаре, как плакал, как благодарил и молил Богородицу! Благодарил за встречу с Ларисой – молил вернуть ее назад! Умолял и умолял до изнеможения. И когда совсем без сил опустился на маленькую скамеечку, вдруг подумал:
- Я никогда, никогда ни на ком не женюсь. Если я стану священником, то буду монахом, как прп. Сергий.
Эта мысль была такой ясной, такой отчетливой, и именно эта мысль принесла ему, наконец, утешение. На душе стало тихо и очень-очень спокойно.
- Никому не отдавать свое сердце – только Богу.
Он дал это обещание Господу Богу, и всей душой почувствовал умиротворение.
Прошло много лет, юноша повзрослел и обещание свое сдержал – стал иеромонахом, потом архиереем, и служил только Богу и никому больше, кроме Бога, сердца своего не открывал!!