Старик

- Старик, а расскажи, а как это…на войне?
Ветер поднимал целые клубы пыли и песка и переносил их с места на место – близился полдень – не самое лучшее время для историй.
- Пойдем вниз, там прохладнее, - старик привстал с лавки, которую сам соорудил, чтобы лучше смотреть сквозь бинокль в пустынь, - бывает целые месяцы никто не приходит, а бывает за неделю несколько. Ты за эту неделю второй. Ну, ты идешь или нет?
Мы спустились на пару палуб вниз. То, что раньше было огромным линкором, сейчас до верхней палубы было засыпано песком. Из всей команды остался только один человек, да и тот слепой.
- Война, говоришь…
Мы зашли в просторную каюту и старик, усевшись за стол, жестом указал на койку, куда уселся еще молодой искатель приключений. Раньше его назвали бы простым путешественником, но в разрушенном атомом мире таких называли только искателями приключений.
- Мы воевали на суше, на воде и в воздухе… До того момента, как запустили ракеты, я убил более трех десятков человек. А были в команде и те, у кого счет шел на сотни. Боцман вообще положил четыреста сорок шесть человек – я видел документы, а наград у него было столько, что можно было ходить без бронежилета. Потрепало нас знатно. Хотя бы и я – сам смотри:
В 1992 – второй Валлийский полк, рядовой. Воевали против «Черных гусаров». Русские. Самые тяжелые бои в моей военной карьере были только с ними. Сам помню один бой, где их солдата прошило целой обоймой навылет, а он стрелял одной рукой, так как другую оторвало. Стрелял, пока к нему не подошли вплотную. И все равно живым не дался – подорвал и себя и двух парней.
В 1994 году воевали с Китаем. Вот здесь я осваивал самые разные техники и уловки диверсионного боя. Они были мастерами засад и скрытности. Они травили нас ядами и устраивали ловушки. Они закладывали мины и ночью тихо снимали часовых. Победить их было невозможно. 42-я бригада имени святого Якоба. Из двух тысяч человек к концу нашей дислокации осталось только двести тридцать.
В 1997 году нас перебросили в Афганистан. Глупо воевать с теми, у кого война с рождения в крови. Десятилетний мальчик тебе улыбается, а в кармане сжимает пистолет или гранату. 6-й взвод 14 сухопутного полка, стояли в Сангине, рядом с Кандагаром. Ночные налеты – то, что отобрало у меня самых лучших друзей. Здесь я потерял левый глаз и получил лейтенанта.
В 2012 году конец света не наступил. Но мы были переброшены в Судан. 4-я мотопехотная. Я был уже старшим лейтенантом, готовили документы на капитана. Возле Донголы мы попали в засаду, и я потерял всех бойцов. Эти негры чуть понимали в знаках различия, и только потому, что признали во мне офицера – не расстреляли сразу. Два месяца я был в плену в огромной земляной яме, пока меня не разменяли на двух головорезов. Два месяца ада.
И ты думаешь, мне дали отдохнуть? В 2013 я получил капитана и распределение в развед-группу под командованием майора Саями Кахира, в Конго. Мы исправно ползали по болотам, собирая по крупицам информацию, что не представляла никакой ценности, а когда миссия закончилась – нас просто…забыли. Мы выходили каждый своим путем. Двух солдат, что пошли со мной я вывел до границы с Камеруном, и мы попрощались. Я направился в Гвинею, а они к Яунде, в надежде выйти на консула.
В Гвинее я связался с дипломатом и самолетом вылетел назад, домой. Полгода без работы и я, уже наемником, но в звании капитана просился в конвой на «Сириус».
Ракеты запустили, когда мы были в миле от берега. Ударная волна в Сиднее была такой, что волны достигали с полкилометра в высоту. Мы были в полусотне миль и корабль вынесло в пустыню как пушинку. То, что Австралия ни для кого не представляла ценности, нас и спасло. Радиация? В Сиднее может и есть. В том, что от него осталось. Трудно сказать ведь прошло шесть лет с тех пор. Я привык. Охочусь. Собираю дождевую воду. Есть неиссякаемый запас консервов и вермишели. Есть радиоприемник. Я знаю, что многие люди выжили, но знаю и то, что общество больше никогда не будет прежним. Пройдут сотни лет, прежде, чем мы достигнем того уровня, которого когда – то достигли.
Если хочешь есть – милости прошу. Люди приходят и уходят – никто не остаётся. Все идут на Запад, через пустыню. Но я то знаю, что идти надо на юг, в Сидней. Искать уцелевший корабль. Здесь, на этом континенте искать больше нечего….

Январь, 2020 года.