Нельзя достичь рая, активничая адом в себе

Каждый видит то, что хочет видеть. Чтобы человечество само побежало в свой ад, надо ему сначала навязать адский контекст, чтобы люди на всё смотрели с адских позиций, сквозь адские очки, чтобы трактовали всё и всех в адском ключе. Человек идёт туда, откуда хочет смотреть, потому то, куда он смотрит и откуда практически совпадает. «Куда» высматривают с позиции «откуда», «куда» зависит от «откуда».

Потому важно следить за собой, следить за тем, что во мне самом активничает: рай или ад. Нельзя достичь рая, активничая адом в себе.

* * *

Христос был распят, и человечество будет распято (земная судьба Христа — Икона земной судьбы человечества). Коллективный иуда — это все, кто действует по тому же алгоритму, что Иуда Искариот: готовность причинить страдания другому ради каких-то своих интересов или целей.

Деньги — они лишь символ, дело не в деньгах, а в устремлениях сердца.

Кстати, кровавый пот Христа — признак предельного напряжения накануне страдания, потому христиане, которые думают принять всё в некой блаженной расслабухе, удивляют1, особенно если учесть, что страдания грозят тому самому Другому в других, Христу в других, а не только мне самому. Радость от грядущих на голову Другого страданий — иудина черта. Искариот тоже думал, что Христос явит своё величие, а не умрёт.

Радость о грядущем Христе неизбежно сопряжена со страданием о страдании других, если она подлинная. Это радость, дающая силу претерпеть ад, созданный иудами, а не отмена ада и «кровавого пота» природного сопротивления ему, как некоторым кажется.

* * *

Но разве не все мы иуды в рамках нашего эгоизма? Увы, все, однако доминанты всё-таки разные у всех: не во всех самость царствует. И дело в данном случае не только в эгоизме, а может и не столько: здесь разговор о делании, о поступках, о хотениях и желаниях, о мечтах и месте ближнего в этих мечтах. То есть, важно социальное поведение, а не безгрешность, которой никто из людей не обладает. Не зря же святые учат делать богоугодые дела, чтобы стать угодником Божьим, а не безгрешности требуют. Претензия на безгрешность, акцент на том, что если все грешны, то бессмысленно стремиться к социальной доброте и правде — от лукавого.

В своё время свщмч. Иларион Троицкий заметил: «Немец душу черту продал, а русский так отдал, и в этом несомненное превосходство русского, потому что он так же и уйти от черта может, а немцу выкупиться нечем». «Европейский Иуда, предав Христа, спокойно прячет сребреники в карман и обращает их потом в доходную ренту. Русский же Иуда, предав Христа, бросает сребреники и беспокойным взором ищет дерева, чтобы удавиться» (Свщмч. Иларион Троицкий. «Прогресс и преображение»).

Вспоминаются гадаринские2 свиньи: быть может, страшнее жить такой свиньёй, а не броситься с обрыва или повеситься, как Иуда — жизнь вне контекста покаяния и преображения теряет смысл. Потому, возможно,  мир и рухнет  — покончит с собой...

Ловлю себя на мысли о том, что мы уже слишком сильно погружены в адский контекст и стремимся погружаться всё глубже, желая ада другим. Справедливости ради, разумеется, или потому, что это необходимо и неизбежно — как и смерть Христа (быть иудой по отношению к ближнему — неизбежность?3). Нас словно принуждают выбирать только предложенное адом. Оглохли к раю? Наверное, ибо нельзя унизить другого, не унизив себя, а мы постоянно унижаем и оскорбляем друг друга. Стоит одуматься и поспешить в обратном направлении.

Русские сильны намерением возвышать, а не унижать другого, ибо лишь возвышая другого, можно расти самому, расти во Христе и навстречу Христу. Унижая же других, можно двигаться только навстречу Антихристу. Как наставлял кто-то из святых, надо следить, чтобы не то что вреда не причинить другому, но даже чтобы не затенить его своим величием. Может ли такой высокий идеал быть понят и принят сегодня?

--

1 Блаженнее быть коллективным Петром

2 «И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую. И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом. Он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями. Потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его. Всегда, ночью и днём, в горах и гробах, кричал он и бился о камни. Увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему, и, вскричав громким голосом, сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много. И много просили Его, чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море. Пасущие же свиней побежали и рассказали в городе и в деревнях. И жители вышли посмотреть, что случилось. Приходят к Иисусу и видят, что бесновавшийся, в котором был легион, сидит и одет, и в здравом уме; и устрашились. Видевшие рассказали им о том, как это произошло с бесноватым, и о свиньях. И начали просить Его, чтобы отошёл от пределов их» (Мрк. 5:1-17). См. также Мтф. 8:28-34; Лк. 8:26-38.

3 Кажется, в истории ещё не было времени, когда зло так охотно признавали добром.

23 января 2020