Браунинг, глаза

 спокойствие рядом с тобой, (леди, ты не мог знать!)
     Может отворачиваться от густых слез:
Я не смотрю туда, где все взгляды: волнующий и низкий
     Их страстные похвалы достигают тебя - моя щека носит
Один не удивительно, когда ты проходишь мимо;
Твои дрожащие веки согнулись и наполнились ответом
К неудержимому почтению, которое пылает
     На всех губах, кроме моей: если в твоих ушах
Их акценты остаются - и ты помнишь
     Я стояла, все еще охраняемая, очень бледная,
Рядом с каждым вотаристом, чей светлый лоб
Носил поклонение, как ореол: «Все они
     Моя красота, «ты будешь бормотать», одержала победу
Сохрани только это: - Леди, ты могла знать!

EYES, calm beside thee, (Lady, could’st thou know!)
    May turn away thick with fast-gathering tears:
I glance not where all gaze: thrilling and low
    Their passionate praises reach thee—my cheek wears
Alone no wonder when thou passest by;
Thy tremulous lids bent and suffused reply
To the irrepressible homage which doth glow
    On every lip but mine: if in thine ears
Their accents linger—and thou dost recall
    Me as I stood, still, guarded, very pale,
Beside each votarist whose lighted brow
Wore worship like an aureole, “O’er them all
    My beauty,” thou wilt murmur, “did prevail
Save that one only:”—Lady, could’st thou know!