Захарка. Глава 10. Едем!

На перроне было шумно. Слышались громкие голоса односельчан. Многие ехали впервые и многие побаивались поезда, но все молчали, а только тетка Марфа при виде паровоза, который свистел и шипел, не выдержала.
Она вцепилась в рукав рубашки мужа.

— Ужасть, ужасть, — закричала она, — я в эту утробу огненную не полезу.

И только потом ей растолковали, что в утробу лезть не нужно, что по рельсам вскоре подкатятся вагоны — настоящие домики на колесах с входными дверями и с окошечками, что внутри домика — удобные скамьи, чтобы люди могли сидеть во время дороги, и что вот в этих домиках они и поедут.

Паровоз подал вагоны к платформе. Вагоны были опрятными. На билетах не было номера вагонов, но цвета у вагонов были разные. Захарке и всем переселенцам предназначались вагоны третьего класса. Они были зелеными. Всей толпой бросились к самому первому вагону. Он вскоре заполнился. Тогда подошел к ним дежурный по перрону и сказал, что можно садиться в любой вагон третьего класса. Мисковы пошли вдоль вагонов и добрались до последнего вагона, где их приветливо встретил проводник.

Гриша стоял у вагона и смотрел на родных во все глаза. Он не произнес ни слова, видно боялся расплакаться. Все. Дальше уже некуда идти за родными. Теперь они последуют в неизвестность без него.

— Если будет долгая остановка в пути, мы напишем тебе. Нам учитель конверты с марками дал, а на каждой станции есть ящики почтовые. Наши письма дойдут, а вот ответить тебе будет трудно. Только тогда, когда до места доберемся, мы от тебя весточку получим. А может быть, Бог даст, раньше. Мы за тебя молиться будем. И ты за нас молись. Не забывай нас, сынок.

Отец обнял сына.

— Верю, со всем справишься. Ты уже большой мальчик.

И мать не плакала и не кричала, когда обнимала сыночка, своего первенца, на прощание. И только когда поезд тронулся в путь, она дала волю своим слезам. На перроне за всех плакала Шура. Молча плакала. Глотала слезы. Да неожиданно стал всхлипывать Ваня.

А Захарка мужался. Что он? Девчонка что ли? Плакать на виду у всех. И он стерпел. Но сердце билось у него часто-часто, как у испуганного воробушка.

Они не прогадали. Хотя в хвосте поезда вагон чуть больше мотало и трясло сильнее, но гарь от паровозной топки сюда почти не долетала, а поэтому дышать было легче. В вагоне было меньше пассажиров, чем в других таких же вагонах, а на полках, которые в два яруса располагались вдоль вагона, можно было даже лечь, а еще можно было встать ногами на нижнюю полку, подстелив тряпицу, и смотреть в окно, которое было высоковато расположено. А там, за окном, проплывал целый мир. Вот вагон лязгнул своими сцепками, покачнулся и медленно пошел.

— Тук-тук, тук-тук, — застучали колеса.

— Чегой-то они так?

— Стучат? И сам не знаю. Давай у проводника спросим.

— Нет, я не буду.

— Да чего же ты пугливый такой, Ваня? Ты ведь постарше меня. Это ты меня должен оберегать, а не я тебя. А у нас с тобой все наоборот. Я сейчас спрошу.

— Нет, нет, не спрашивай.

— Спрос — не грех. Спрошу. Я имя знаю нашего проводника. Его Пантелеем зовут. Дядя Пантелей, вот тут Ваня интересуется, а чего это там стучит так одинаково?

— Это колеса вагонов стучат на стыках между рельсами. Дорога железная, по ней колеса катятся, а где стыки, там и раздается этот звук. Привыкайте, мальчики, вам теперь долго эти звуки слушать придется. Дорога у вас дальняя.

— Слышал? Привыкай.

— О чем вы тут говорите? Братики?

— Да вот Ваня забоялся звуков, которые слышатся из-под пола вагона. Но нам проводник все объяснил. Теперь мы не боимся. Шура, а ты в окно смотрела?

— Да неудобно мне, не маленькая. Как я на скамейку встану? А, ну проводник разругает?

Пантелей услышал.

— Да кто же посмеет такую красавицу ругать? Такой красотой нужно только любоваться.

Шура засмущалась, потупила взор, перекинула косу через плечо, поправила платочек на голове.

Захарка посмотрел на проводника сурово. Подумаешь, какой жених нашелся. А у самого уже проплешина на голове. Захарка углядел, когда Пантелей наклонялся.

— Да ты, парень, не сердись. У меня у самого дома такая подрастает.

Пантелей засмеялся.

— Смотри, девчушка. Я и сам смотрю и любуюсь красотой землицы нашей.

Так под стуки-перестуки, под гудки паровоза, под скрип чуть слышный дощатых стен вагона и поехали Мисковы дальше. Впереди была Москва.

Паровоз — не лошадь. Это лошадям требуется отдых и остановки в пути, а паровоз — машина. Набирает воду на станциях, загружает уголь для паровозной топки и в путь. Пройдет свое расстояние, а там новый паровоз цепляет вагоны и катит их дальше. А этот паровоз цепляет вагоны в обратный путь и возвращается на прежнюю станцию. Движение продолжается и ночью. Путь до Москвы оказался не таким уж и долгим. На шестой день Мисковы были уже в Первопрестольной.

Москва. Много слышал Захарка об этом городе, но одно дело — слышать, а другое — видеть своими глазами.

«Смоленский вокзал» — прочитал он большие буквы над зданием.

Всех переселенцев чиновник собрал прямо на платформе, у всех проверил документы и всем объяснил, что теперь им нужно добраться до Рязанского вокзала. Это были ворота на восток. Все дороги на восток начинались с нулевой отметки у этого вокзала. Железнодорожное строительство в ту пору шло в России бурно. Вскоре Рязанский вокзал станут называть Казанским, и он окажется дорогой на Восток на долгие года. А пока он назывался Рязанским.

На Рязанском вокзале переселенцы сядут в другой поезд и поедут через Сызрань, где по железнодорожному мосту, который построен недавно, пересекут большую реку Волгу и поедут через Самару и Оренбург до города с названием Уфа. А дальше пути железнодорожного нет. Дальше можно проехать только на гужевом транспорте, то есть на лошадях. Дорога сухопутная ведет за Урал и дальше по Сибирскому тракту тоже на лошадях нужно добраться до неведомого озера Байкал, а уж там до Амура рукой подать.

На Рязанском вокзале есть чиновник по делам переселенцев. Его нужно найти и получить талоны на льготные билеты, потом пойти в кассу вокзала и купить билеты. В кассе скажут время отправления, но поезд на Рязань отправляется вечером.

А над Москвой стояло утро. Солнечный и теплый осенний день был приветливым.

«Смелее, гости дорогие! Мы не обидим вас!»

Но дядя Матвей из их группы переселенцев сказал, чтобы путешественники рот не разевали, что народ московский — ушлый, и нельзя доверять первым встречным. Да никто и не собирался.

Когда все вышли на большую привокзальную и ничем не примечательную площадь у вокзала, встал вопрос, а как добраться до Рязанского вокзала.

Спросили знающего человека — ямщика, который приглашал их поехать на пролетке.

— Путь не близкий. Четыре версты (верста — 1439,1 метров) пешком да еще и с багажом добраться нелегко.

— А за сколько ты нас, добрый человек, довезешь?

Ямщик назвал цену.

Отец Захарки даже присвистнул. Цена была не маленькая. Деньги, конечно, были, но впереди был долгий путь.

Многие все-таки наняли извозчиков и покатили с ветерком на Рязанский вокзал, но Мисковы решили идти пешком. А что? День хороший, багаж не тяжелый, а к дороге дальней им не привыкать. В Витебск на ярмарку всегда пешком ходили. А расстояние до него побольше было.


Рецензии
Едим едим, в далёкой края...

Александр Псковский   17.06.2020 00:50     Заявить о нарушении
Эта книга особенно дорога. Память о дедушке. Ему было 72 года, когда я родилась. Он у меня белорус, но в детском возрасте родители привели его сюда.Я у отца тоже поздний ребенок.

Выросла с ним. Он мне много рассказывал. И вот его живые рассказы и легли в основу, и мои исследования этого пути. Времени много ушло. В каких только архивах я не была. Я и сама обогатилась.

Будьте здоровы.

Валентина Телухова   17.06.2020 10:00   Заявить о нарушении
Валентина Ивановна, я ответил на Ваше сообщение.
Прочтите...

Александр Псковский   17.06.2020 10:06   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.