Захарка. Глава 12. Прощай, железная дорога!

В Москве переселенцам продали билеты до Уфы. И предупредили сразу же, что до самой Уфы поезд немного не доходит. Потому что дорога еще не достроена. Строится она за государственный счет. Деньги из казны поступают исправно. Но чуть-чуть не успевают литейные заводы, которые поставляют рельсы. Поэтому и идет строительство медленно. Завершение работ намечено на первые числа октября.

Вечером подали состав, а Мисковы сразу же отправились в последний вагон. И опять удивились тому, что люди так торопятся в первые вагоны, а до последнего редко кто доходит.

Привычная обстановка успокаивала.

Двенадцать дней медленно шел состав в южном направлении. Стучали вагонные колеса на стыках, покачивался вагон на перегонах, гудел паровоз, оповещая о том, что он приближается к станции.

И вот остановка в чистом поле. Ни лесочка, ни бугорочка рядом. Дальше путей не было. Высилась насыпь с уложенными шпалами, а рабочие укладывали рельсы. Тяжело приседая от тяжести, они несли длинную чугунную рельсу, которая удерживалась специальными щипцами. Наверное, так муравьи в муравейнике носят длинные травинки и хворостинки. Рабочие шли гуськом парами друг за другом. Так что рельсу несли общими усилиями. Техник делал отмашку, рельсу клали, выравнивали, проверяли правильность расстояния с помощью особых инструментов. Следом шел рабочий поезд на самой малой скорости, с которого снимали рельсы. Тяжело стучали молотками рабочие. Второй раз проверяли инженеры правильность укладки. И опять продвигались дальше. Так строилась железная дорога.

Все пятнадцать семей выстроились друг за другом на неширокой дорожке вдоль полотна и медленно пошли вперед. С непривычки ноги устали быстро. Заплакали и запросились на руки малые ребятишки. Солнце припекало, а укрыться от его прямых лучей было негде.

— Город, город, — закричали идущие впереди, и этот крик придал идущим силы.

И вот показалась окраина Уфы. Небольшой был город. Всего тринадцать тысяч жителей насчитывал он. Знаменит был городок салотопными заводами да мастерскими, где производили бочки, да своей историей.

Основан он был очень давно по приказу самого Ивана Грозного. Проезжал он в этих краях и обратил внимание на необычность этого места. Река Уфа впадает здесь в реку Белую — приток Камы. Исток у реки в южных предгорьях Урала. Начинается она, как горная река. Мчится через ущелья с шумом и грохотом, несет гальку, песок и мелкие камни, но когда выбегает на равнину, вдруг притихает, замедляет течение, усмиряя свой нрав. И вот она — спокойная равнинная река, тихая и безмятежная. Да разве она гремела и шумела в верховьях? Может быть и она, а как же иначе ей было пройти сквозь Уральские горы? А теперь она превратилась в реку равнинную, так почему бы такой же равнинной реке не принять её воды в свое русло? И река Белая дает приют новым потокам и меняет свой цвет. Её назвали Белой, потому что в её водах растворено много известняка, но воды Уфы делают её прозрачнее. Река становится полноводней. Удивительный случай в природе, но именно здесь у реки Белой почти рядом два притока — правый и левый. С противоположного берега прибежала речка Дема и тоже попросилась в русло реки Белой. И её приняла добрая река. И вот именно с этого места она стала судоходной.

Сгладили реки во время своих разливов все вокруг, но только Усольские сопки в восточной части города остались почти нетронутыми. Окруженные причудливыми речными террасами они стали похожи на крепость, возведенную силами природы.

Основан город был почти три с половиной века назад, но так и оставался маленьким городком. И хотя царь Иван Грозный говорил, что город здесь нужен для сбора пошлин с проезжих купцов, потому что все дороги с восточной стороны, с западной, северной и южной идут через это место, вскоре дороги выпрямились, передвинулись, и городок остался в стороне. Обилие водоемов обеспечивало жителей города рыбой. В реке Уфе водился даже хариус.

Имя для города искали недолго. Назвали по имени речки — Уфа.

Город строился странно. Не сплошным массивом располагались улицы, а то сбегались, а потом разбегались, если позволяла местность, да еще и перемежались пустырями в низинах, которые весной затапливались водой.

Если подняться на Усольские сопки и посмотреть на город с небольшой высоты, то можно увидеть множество садов и огородов, где все буйно росло и плодоносило. И света, и тепла, и воды здесь хватало.

Утопающий в пышной зелени городок был тихим и задумчивым. И текла в нем размеренная и мирная жизнь.

Переселенцев вначале приняли за ходоков в святые земли, но когда увидели идущих детей, усталых и измученных, женщины запрягли коней в телеги и выехали навстречу, чтобы подвезти. И это было так трогательно! По-русски. Многие вынесли к дороге кринки с молоком и поили детишек, многие прямо в корзинах вынесли яблоки, груши, сливы и угощали переселенцев от всей души.

На Амур идут. А это такая даль! Только Сибирский тракт тянется больше, чем на восемь тысяч верст! И как только отважились?

Русская душа — сострадательная.

— Ешьте, ребятишки, яблоки мытые!

Захарка взял яблоко из протянутой корзины и захрустел им.

Постоялый двор в городе был небольшим. Всех переселенцев он вместить не мог. Добрые жители предложили ночлег в своих дворах и домах. Ночи стояли теплые.

Мисковых забрала на ночлег добрая тетя Феня. Она и баньку истопила для них, и накормила простой едой — вареной картошкой с молоком, да вяленой рыбой. Чем богаты, тем и рады!

А с какой радостью мама Захарки хлопотала на кухне. Шура нагрела воды на печке и устроила постирушку. Белье она развесила на протянутой веревке, и оно быстро сохло на вечернем теплом ветерке. Потом отец заставил сыновей нарубить и напилить дров хозяйке в зиму, потому что пожилая женщина жила одна.

Муж надорвался на тяжелой работе, да и покинул этот мир. Две взрослые дочери жили в других городах. Обе звали мать, но она чувствовала себя еще крепкой, и перебираться к ним не спешила.

Когда братья собирали стволы деревьев старых в саду за домом, они заметили телегу, стоявшую там под навесом. А ведь им нужно покупать телегу в дорогу. Сказали отцу. Максим спросил хозяйку.

— Ой, да что там продавать? Если годится, так заберите даром. Она мне точно не нужна.

Захарка вместе с братом и отцом осмотрели телегу. Да, она не годилась для перевозки обычных грузов, она была самосвальная. Большой и прочный полукруглый короб на телеге очень просто опрокидывался в сторону. Снимались железные крючки, которые удерживали короб, вынималась из-под днища длинная и крепкая очень штанга. Она действовала, как рычаг. Стоило Захарке с Ваней сесть на неё, как короб на телеге поднимался и опрокидывался. Без усилий. Такие телеги использовали при строительстве железнодорожных насыпей. Подвозили телегу с грунтом к насыпи, опрокидывали, а дальше рабочие укладывали его так, как было нужно. Изобретателен был русский народ всегда.

На этой телеге возил когда-то хозяин грунт на строительство железной дороги, да вода в тех местах была плохой. Вот и заболел. Да что тут говорить, история грустная очень. А телега стоит себе и стоит. Поди, и не годится уже не для чего. На дрова бы пустить, да рука не поднимается.

Отец телегу осмотрел. Прочная, крепкая, она выдержит долгий путь. А превратить её из самосвальной телеги в обычную можно за один вечер.

Хозяйка достала инструменты, и отец сноровисто стал разбирать раму, снимать крючки и петли с разных сторон. И видно было, как его руки заскучали по обыкновенной мужской работе. Через несколько часов грузовая телега приняла вид обычной. Колеса у неё были прочными, широкими, обода были оббиты полосками железа, оглобли прекрасно сохранились. На такой телеге можно тысячу верст проехать. Не подведет.

Отец приценился. Хозяйка настаивала на том, чтобы Мисковы забрали телегу бесплатно, но мать и отец от такого подарка решительно отказались. Деньги за телегу отдали, хоть и очень небольшую сумму. Так что теперь настала очередь покупать лошадь. И опять помогла добрая женщина и отвела отца с матерью к своим знакомым, у которых была на продажу очень крепкая и выносливая лошадка. Сторговались.

И вот наступил настоящий праздник — впервые в жизни у Мисковых была СВОЯ лошадь. И сразу же и отец, и мальчики стали выглаживать и вычесывать лошадку по кличке Гнедая. А та спокойно подставляла свои бока, да фыркала, угощаясь овсом из торбы. Утром отец прогулялся с Гнедой по лугу, да напоил её речной водой.

Опробовали лошадку и в упряжке. И отец даже разрешил Захарке править повозкой. Ах, как жаль, что не видят его сейчас жители родной деревни! Как он едет на с в о е й лошадке прямо серединой улицы. А хорошо бы, если бы был здесь Николашка — сын лавочника. Да стоял бы он рядом с большой лужей.

— Посторонись! — закричал бы ему громко Захарка. А сам бы как рванул прямо через лужу, да так, чтобы брызги полетели по сторонам. Пусть бы отряхивался Николашка, да рот разевал от зависти. То-то! Бывает праздник и на нашей улице. А Захарка на него бы даже не взглянул. А то охотник всех голытьбой обзывать. А мы теперь с лошадью своей собственной. И с телегой — тоже собственной поживаем. Знай наших!

Сбор обоза был назначен на полдень. Запряженная в повозку Гнедая спокойно и терпеливо стояла возле двора тети Фени. На телеге стоял знаменитый сундук, в котором помещалось все богатство семьи. А тетя Феня все носила и носила в телегу то мешок овса, то корзину с яблоками, то корзину с картошкой, то мешочки с крупой. А как же? В дороге все пригодится. В знак благодарности мать решила оставить женщине гусей. Но та в долгу не осталась, и в решетчатом ящике в конце телеги разместила пять куриц. Хорошее подспорье в пути.

Опять выстроился обоз на окраине города. К первой телеге опять пристроили самодельный иконостас. И опять неведомо куда понесли кони лик Николая Заступника.

В городе взяли проводника. Дядя Фрол знал все дороги и водил обозы через отроги Уральских гор. Охрану нанимать не стали. Дорого. В случае нападения разбойников, которые иногда нападали на обозы, защиту решили обеспечивать сами. У каждого переселенца было с собой ружье. Все мужчины были знатными охотниками. Прекрасным стрелком был и Захарка. Научился у отца.

Тетя Феня прощалась с ними, как с родными, просила написать ей, когда доберутся до места. Обещала молиться за них.

В самую последнюю минуту она принесла и погрузила в телегу две пары валенок. Мужские — большого размера, и женские — меньшего размера.

Когда обоз тронулся в дорогу, Захарка вдруг увидел за спинами провожающих какого-то всадника. Тот пристально смотрел на сестру Шурочку и недобро усмехался. Захарке показалось, что всадник пересчитал все подводы и всех лошадей. Неужели он из разбойников?

Он сказал об этом Шуре.

— Наслушался сказок в городе, да это ладно бы. Так ты еще и поверил в них! Какие разбойники, Бог с тобой.

От этих слов Захару стало спокойнее. Померещилось ему, да и только.