Дьявольский вечер Пьеса

               

                Трагикомедия в четырёх действиях, в стихах

Действующие лица: все действующие лица весьма нарядно одеты  в вечерние платья и фраки. У всех актёров на лицах маски, делающие образы персонажей более вычурными, но не уродующими их, а образно подчёркивающие каждый типаж.

Всё действие происходит в столице, в шикарном респектабельном ресторане. Богатые убранства, хрустальные люстры, мрамор, позолота, на столах канделябры и изысканные яства. Собравшийся в ресторане городской бомонд (банкиры, коммерсанты, политики, чиновники всех мастей, профурсетки, воры в законе и т.д.) празднуют и гуляют. В это самое время, к ним через пылающий огнём камин, нисходит сам дьявол.

Войдя в праздничную залу, дьявол манерно отряхивается, одновременно озирая презренным взглядом всех собравшихся. После этого, он непринуждённо и артистично взбирается на огромный, чёрного лака рояль, где и проводит большую часть действа.

После спада удивления у публики, дьявол  сразу сообщает о цели своего визита. Он высказывает всем присутствующим свою претензию и крайнее недовольство текущими делами. Дьявол обижен и разочарован тем, что его верные слуги слишком плохо выполняют его заветы, а также не выказывают должного уважения к его персоне.

По отношению ко всем присутствующим, дьявол единственный вызывает хоть какую-то симпатию у зрителя. Он галантен и импозантен. А-ля дамский угодник, при полном параде; фрак, трость, шляпа-цилиндр.

На протяжении всего повествования, собравшийся в ресторане бомонд, всеми силами доказывает свою преданность хозяину. Дьявол же. всё больше разочаровывается в своих слугах и их надменных лживых речах.


                ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Багровым бархатом портьеры, повсюду мрамор, позолота, зеркала. Пожалуй, лучший свет элиты и бомонда городского сегодня к нам пожаловал сюда. Вдруг вспыхнул, воспылал огонь в камине, дым искры из него летят. Уж гости всполошились и вон бежать хотят. Но тут же смолкло пламя, треск огня угас, дым разошёлся, лишь оставив едкий запах серной гари. И неожиданно, во всём своём величье и великолепии темнейшем, пред ними сам дьявол предстаёт. Чуть одаривший взором всех собравшихся, по направлению к роялю он галантною походкою идёт и как на троне чёрном восседает.

Дьявол:
Разочарованью моему теперь уж нет предела. Настало время и я готов на ваши головы весь гнев мой адским пламенем излить.

Бомонд:
Но Мессир, мы так старались, так угождали вам всё это время. Чем вас прогневать мы могли столь сильно? Не уж толь небыли дела наши черны, скверны и богонеприятны?

Дьявол:
Вы предали меня отступники, негодники, лжецы и лицемеры. Как вы могли предать всё лучшее из темноты, что дал я вам для услуженья мне.

Бомонд (по очереди):
Мессир, но ведь томленье сердца нашего и упоенье, делами во имя темноты, что мы творим, не знает, ни преград, ни меры исчисленья - во славу вам.

Нет мочи удержать восторга полного очарованья вами (согнувшись в почтительном поклоне, все устремляются к нему). Мы уповаем на вашу милость, на ваше дьявольское благородство. И статность ваших черт нетленных, сиянье глаз, пылающих огнём и росчерки лица, всё это великолепно и любимо нами.

Дьявол:
Ах, не смешите (дрыгает ногами на рояле сидя). Лесть ваша глупа и лжива. Она мне отвратительна настолько, что лучше б вы облили нечистотами меня.

Бомонд (по очереди):
Мессир, как можно! Вы наш кумир, вы наша муза в упоении ночных кошмаров, в бесчисленных застольях и весельях о том, как разум наш, мечтая о богатствах, славе и утех мирских бездумных наслаждений. Всё это наших грёз мечтаний и желаний воплощенье. Нам сударь надо всем пред вами на колени пасть, чтоб заслужить, хоть чуточку доверья. Всё это, как благородный жест признания над нами вашей безграничной власти (на колени никто становиться не хочет, все лишь в нерешительности озираются друг на друга).

Дьявол:
Не верю вам. Прочь от меня пойдите. Вы мерзки мне и отвратительна дурная ваша лесть (бомонд отпрянул и все наконец то уселись на свои места).

Бомонд (по очереди, перебивая друг друга):
Мессир, не кажется ли вам, что полно упрекать нас в разгильдяйстве и бесчинстве. Не от вас ль наполнены мы до краёв той скверной, той мерзостью и неуёмной страстью к богатствам мира и тщеславию. Не вы ль для нас примером были все эти годы.

О, повелитель дум темнейших наших. Не вы ль своим примером нас учили уподобляться тем низшим чувствам, тем порокам, что восхваляем мы теперь пред миром всем, во славу вам.

О - император тьмы. О - повелитель душ, чернеющих от дел греховных. Не вам ли оды пели мы всем хором, когда с таким призреньем отбирали у плебса их последнюю монету, загоняя в рабство долговое. Когда хлыстом по спинам их гулял наш кнут и головы сгибали все в поклоне, проклиная нас за всё, что делали мы с ними - во славу вам, Мессир.

Не уж толь вы не помните все унижения те, все боли и обиды, ту горесть, что народ простой терпел из века в век. Не эта ли была услада вам. Не эта ли была вершина наслажденья ваших скверных дум. Извольте же Мессир мне высказать предположенье в том, что послужили за эти годы мы вам на славу и сполна.

(Кто-то тучный, вытирая рот от еды, выползает из-под скатерти стола - чавкая) Откуда столько ненависти к вашим самым верным слугам. Не уж толь мы не угодили вам. Не уж толь небыли мы вам полезны. Не уж толь мы не полномерно отплатили людям злом на их добро. Не уж толь зря мы предавались утехам дьявольским во славу тьмы (и снова исчезает под столом).

Кто кроме нас, Мессир мог столько сделать в дань уваженья вашего темнейшего величья? Кто боле с упоением таким бесчинство воздвигал в ранг высших сфер Земных, так сладострастно упиваясь им без меры? Кто ежели не мы?

Дьявол:
Презренна слов ваша тоска. Изыдите, отпряньте от меня.

(В боязненном порыве, все льстиво, как бы привстают со своих мест в поклоне, но отчего-то полузамирают и вновь садятся на свои места, что выглядит со стороны довольно глупо и картинно)


                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Мессир лежит на рояле, жмётся, переворачивается с бока на бок, кокетничает, неспешно попивая коктейль.

В праздничном зале, среди собравшейся знати, происходит небольшая суматоха, все о чём-то спорят между собой. Наконец, один сменяя другого, к роялю где расположился Мессир, подходят его подданные и каждый из них льстиво, пытается доказать своё почтение и преданность хозяину.


Бюрократ:
Бьюсь об заклад, что нет средь нас таких, кто б с милым и сердечным упоеньем, любое слово ваше в ранг высочайшей мудрости не возводил. Позвольте-с  вот и записи имею.  Блокнот, что каждый раз на ваши шабаши и сатурналии носил. То было мне в часы разлуки с вами упоеньем, слово от слова отличать и в мудрости веков, что вашей царственной особе восхищенье, в людских делах приумножать. Здесь на Земле вы не найдёте более преданных вам слуг. Мы днём и ночью, не жалея сил готовы, быть исполнителями самых вероломных мук. Все ваши тени, наговоры и сомненья, не пустой ли звук? Мы так старались, так хотели, чтоб угодить вам - милый друг.

Дьявол:
Я не позволю сомневаться в речах моих, что ранее произносил при вас. Но и вы поймите безутешность моей скорби, в разочарованье ваших тщетных и бездарных дел во славу тьмы.

Казнокрад:
Богатства не щадя и сил своих. Всё время, что отведено нам было, потратили на услажденья ваших пожеланий. Вы только посмотрите, каких успехов, и славы мы добились здесь. Весь мир кричит и воет от несправедливости, лёжа на брюхе скорчившись от боли. Не мы ли мир людской к ногам престола вашего сложили. Не наша ли заслуга в том, что человечество в пороках и страстях к вам на поклон пошло. Не мы ль так хитро, так лукаво пристрастили их к деньгам, к богатству, к блуду и насилью? Теперь же слуги вам они и бьют челом в поклоне.

Дьявол:
Ну что с того, что все они теперь безвольны, где страсти искушения наполнены сердца. И в восхищенье предо мной уж не сияют их поблекшие от слёз глаза.

Чиновник:
Мессир, позвольте в защиту нашу, ещё немного вам сказать. И не извольте уж слова мои, за оскорбленье или кляузу считать. Хочу напомнить только то, что в том числе и вы, давали наставленья нам, как должно делать, поступать. Как судьбы мира нам вершить, как правду мира оболгать и как народами земными под вашей властью управлять.

Не вы ль давали указанья, как нам над массами людскими, во славу вашей тёмной воли царями встать. И духом судеб страждущих народов вольных управлять. Не вы ли сами говорили нам, как подчинять, разъединять и ссорить народов дружные стада. Как в них чинить раздор и смуты, а после повсеместно, вашу власть над миром насаждать.

Как отбирать случайное богатство у простофиль и дураков. Как насаждать величье дьявольского царства, во славу серости веков. А так же, как насилье, злобу и раздоры в сердца и души обычного народа засевать. Как вынуждать людей до гробовой доски в унынье и печали прозябать.

Не вы ль все эти указанья давали нам? В чём наша тут вина? Мы ж только слепо и с подобострастьем томным следовали им. Как ваши верные и преданные слуги.

Дьявол:
Что мне от преданности вашей? Она слепа, глупа и вольнодумна.  Вы слуги лишь мои и подчиненье ваш удел. То лишь пример для вас был дан мною. Вы же в своём тупом и скотском благочестье передо мною, не в силах были превзойти все указания мои.

Ну что вам стоило ну хоть на шаг, на йоту превзойти друг дружку в оскверненье мира. Не уж толь каждый раз, придётся вам давать советы. Вы так глупы, вы так ничтожно тупы, что лишь расстройство разума от вас и сердце защемляет (дьявол картинно и комично хватается за сердце, силясь показать, как сильно его ранят слова присутствующих).

Генерал:
Мессир душа моя в огне и сердце в пламени пылает. Не гневайтесь о, господин пред вами на колени готов пасть я весь в покорстве вашем. О, сударь, я в полном восхищенье вашей доблестью и грацией.

Дьявол:
Нет, нет! Вы снова лжёте мне. Не буду я доволен ныне и поведеньем вашим и нравом, уж больно кроток он. Не вижу в нём огня я. Лишь угли догорают да пепел вперемешку с серою золой.

Генерал:
Мессир, но я и думал всё это время, что пепел и зола, то ближе к вам и к адскому огню.

Дьявол:
Нет. Не гореть я вас прошу напрасно, а воспылать той пламенной любовью ко мне, что мать к дитю новорождённому имеет. Иль в страсти роковой, что парочка влюблённых воспылавшая друг к другу.

Где торжественные возгласы, во имя славы культа смерти, где звон бокалов и тосты во славу вечной тьмы? Где полчища солдат на поле брани, где гениальные военные сраженья и манёвры, так чтобы были убиенны в кровавых битвах Земли сыны? Где батальных сцен жестокая расправа, где «пушечное мясо» из простых солдат, что в бой вы раньше так небрежно посылали, во славу мне. Где всё это?

Генерал:
Людишек маловато-с, истощал народ, не хочет воевать друг с другом мужичёк. Уж как мы не старались, как не ссорили друг с другом, всё пустое. Бывало, погрозишь на сборах, то лютым наказаньем, то острогом. Но всё же не охотно в бой идут, так чтоб брат на брата. Не можем мы управ найти на супостата.

Дьявол:
Довольно мне речей ваших пустая болтовня. Пусты котлы и масло в них кипит напрасно, не достаёт в аду мне душ людских, что искалечены войной бесславной. Хочу, чтоб убивали больше они друг друга, в ад, попадая как минимум по сотне душ за раз.

***
(К роялю на карачках медленно приползает очень тучный, неопрятный человек и ложится под свисающие ноги Мессира словно кот)

Дьявол: А это что ещё за диво, у ног моих ластится, словно жирный кот. Смотрите-ка, в еде он весь измазан, будто в болотной тине африканский бегемот.

Толстяк:
Прошу простить всю мою смелость о Мессир темнейший. Покуда в дерзости своей я безнадёжно грешен перед вами. Но мысли все мои лишь о телесном наслажденье и удовлетворении низменных страстей животных. Ведь с ранних лет неутолимое желание моё, лишь плотские утехи – во славу вам Милорд.

Дьявол:
Вот это номер! Уж такого я не ожидал…

Толстяк:
Но более всего, одна лишь страсть моя к еде. Я даже свет в столовой никогда не выключаю. Вдруг выдастся минутка и захочется полакомиться сочным балыком. Или зажарить несколько хрустящих сосисок венских с картофелем, морковью и грибами. И за бутылочкой, другой игристого вина с провинции Шампань, икоркою закусывая деликатной. Вот как представлю в мыслях, хоть кусочек пищи, то тут же исхожу слюной. И вот сейчас, хоть на минутку отойти бы мне к столам с едой, уж силы нет терпеть урчанье измождённого желудка. Изголодался, сударь... Пожалейте… (умоляюще поглядывает на дьявола)

***
Мессир презренно смотрит вниз на обжору. После чего манерно, двумя пальцами, из внутреннего кармана фрака, достаёт куриную косточку и кидает её толстяку, как собаке.
Обжора было бросается к косточке, но быстро понимает, что она уже объедена, и обиженно ползёт к краю сцены за портьер.
Через какое-то время обжора снова выползает на край сцены с едой, садится на пол и пока действо идёт дальше, он неспешно и весьма комично поедает добытую пищу на потеху зрителю.

Дьявол:
Тоска… Вселенская тоска...

Профурсетка:
Ах, как признательна я вам без меры Сударь, что достатка мне дано сполна, да благ довольства дармовых. И то, что станом вышла я, то вовсе не моя заслуга, а ваша - мой Милорд. И горделива, и хитра я и строптива, всё это для того, чтобы самца любого обольстить сумела без труда. Чтобы любое сердце гордеца смогла разбить, дабы потом в бокале с кровью истерзанную мной душонку, я с наслаждением смогла испить.

Мессир, я вас благодарю за все дары, что посланы мне адской глубиною были. Но право знать должны, что только вы один мне господин и повелитель моей души греховной. Что вас лишь только я всегда желала. А те мужчины, те безвольные рабы страстей постельных, что проводили ночи бессонные со мной, я как перчатки их меняла. Вся их напыщенность, бравада и павлинье самолюбованье,  всё меркнет пред вашей красотой и грацией Мессир. Все те богатства, драгоценности, каменья, что те глупцы дарили мне, во славу вашу ими я одарена, да в вечном восхваленье имени хозяина глубин подземных ада.  Лишь вами я с рождения покорена и сердцем и душою с детства отдана. Любовью страстной исхожу я к вашему почтенью и величью.

Дьявол:
На что сдалась замаранная мне твоя душа, а равно тех, с кем забавлялась ты без меры. Где жёны их, вопящие, что муж им изменяет, где брошенные дети, где разводы? Где пролитые слёзы, где отчаянье и боль, где разрушение сердечных чувств и порванные отношенья. Где крики об утрате веры и томлении оболганной поруганной души. Где пущее бесстыдство с мерзостью измены, что как елей должны пролиться на меня. Лишь собственным утехам плотским ты была верна, и честь твоих любовников поругана была едва ли, когда уже почти весь мир грешит во славу мне.

Бизнес вумен:
Мессир я приклоняюсь перед вашей статью и горделивым взглядом бесподобным. Вы знаете, как предана душой и телом миру зла я. Но стоит ли вам право, судить нас второпях поспешно. Извольте-с, мы расскажем вам, как верно служим, как уповаем на ваше испепеляющее благородство. О тех заслугах наших и делах, что тьмою беспробудной год за годом обволакивают мир.

Вы правы в том Милорд, что укоряете нас в малодушье, лени и безволье. В том, что сил мы прилагали недостаточно порой, чиня дела свои во славу тьмы. Но ту работу, что мы делаем с таким усердием и почётом, и нам порой исполнить сложно очень.

Бывает так, что одурманишь супостата, три шкуры снимешь, обкрадёшь и оболжёшь, но вывернется сволочь и даст маху, ищи его хоть где, да не найдёшь. Извёртлив стал народец и масть его всё больше не проста. От вас людишки набираются смекалки, хитрости и дьявольского, с позволения сказать, ума.

Дьявол:
Ах, не смешите. Я право не пойму, вы издеваетесь или так глупо льстите предо мною.
То и уменья вам дано от тёмных сил так много, чтобы наказывать без меры любого подлеца. В итоге, что я вижу. Вы сами право, остались без лица.


                ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Собравшийся бомонд понимает, что не убедили дьявола в своей преданности. Они  вновь, на перебой пытаются доказать свою верность, тем самым ещё более усугубляя ситуацию.

Бомонд:
Все мы в предвечном упоенье вашей славой Монсеньор (в первый раз делают общий поклон).

Бомонд по очереди:
Мы просим очерняющего и презренного прощенья. И нет нашей вины, что поддались искусному самообману.

Мы преданы вам Монсеньор, не смейте даже сомневаться. Позвольте в свите вашей, нам непременно всем остаться.

Не выгоняйте нас, не гневайтесь Милорд, мы этого не заслужили. Мы верою и правдой вам долгие века служили. А ежели и были, пусть не значительные, но просчёты, не стоит из-за этого сводить вам право с нами счёты.

Кто столь прилежно будет выполнять все ваши указанья, все ваши наставленья и желанья. Кто будет продолжать вершить бесчинство и народов истязанье. Все наши мысли только лишь на ваше упованье.

Бомонд (все разом):
Кто на колени перед вами первый пал?
Кто души вам свои в заклание отдал?
Не мы ли, Монсеньор? Не мы ли?

Дьявол:
О, если б знали вы, как же мне презренна, слов ваших глупая тоска. Изыдите, лукавые - отпряньте от меня.

***
Своею глупостью и тупостью бомонд доводит дьявола до мигрени. Несколько человек из свиты спешат к роялю, где лежит утомлённый их речами дьявол, с полотенцами и водой. Театрально пытаются помочь ему, толкая и мешая друг другу.

Бомонд по очереди:
Мы вашей упивались славой, не в силах слова поперёк сказать. Не вы ли нас учили Монсеньор, как головы смиренно пред вашим наичернейшиством склонять.

Ну что ещё мы можем сделать, чтоб преданность вам нашу доказать? Вы только прикажите нам, мы всё исполним тот час. Будьте покойны.

Дьявол:
Ах, плутократы, обольстители и лицедеи.
То умиляя, то бросая в раздражительную дрожь. Я право вас испепелить готов за это скудоумство, чванство и гордыню. Втом что предо мною выказали вы сегодня, одна лишь только ложь.

Бомонд:
Как можно-с! Пред вами мы готовы ещё ниже пасть. Вы браните, унижайте нас, ругайте что есть силы.

Не слушайте глупцов пустые заверенья, которые заслугами своими хвастаются зря. Ведь вы для нас Мессир единственный и лучший покровитель.

Не уж толь все старанья, что предшествовали восхожденью тьмы, воспеты нами были зря. И если вам угодно только будет Сударь, то по всему земному шару взойдёт кровавая багряная заря.

Поверьте нам, все мы с великим упоеньем будем наблюдать за тем, как уничтожаются народы в кровопролитной всеразрушающей войне. Так чтобы в своём величие имперском, всемогущего властителя Земли, остались вы наедине.

Всепоглощающий пожар войны мы разожжём, чтобы под ним Земля истлела. Пусть разорвёт тела, сердца и души мира, в сраженьях друг против друга обезумевших людей. Пусть не стихают днём и ночью вопли убитых горем матерей, своих оплакивая павших сыновей.

Кровавой пеной пусть омоются моря. Во славу вас Мессир, Землёю мы пожертвовать готовы, лишь только бы на это воля к исполнению была дана нам.

Дьявол:
Довольно всё устал я. Нет мочи слушать ваш истошный вздор. Нет, не таков был наш последний уговор. Ослушались меня вы, сделав всё не так. Все ваши разговоры для меня пустяк. Что толку в обещаньях, в слёзных упованьях ваших. Нет дела мне до вашего страданья.

Мне скучно стало от ваших заверений. Мне душно в этих стенах средь беснующей толпы. И в обещаньях ваших лживых мне успокоенья нет. Любое моё пожеланье с готовностью глупца вы в полный фарс готовы превратить и клоунаду цирковую.

Вы предали меня и обольстили вздором. Не тронут вашими речами не на йоту я и адским пламенем тем паче горит теперь истлевшая душа моя. Решил покончить навсегда, пожалуй, с вами я. Так пусть же запылает прямо здесь, великая кровавая заря.


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

Толстяк с тарелкой и едой, нанизанной на большую раздвоенную вилку, вместе с остальной толпой, медленно подходит к роялю, с которого слезает Мессир. Толстяк наступает на куриную косточку, оступается и падая нечаянно втыкает вилку в грудь дьявола. Дьявол картинно хватается за сердце и тут же умирает.

Дьявол - умирая:
Убили… Предали… Мерзавцы... Я так и знал...

В глазах собравшихся ужас, паника, растерянность. Проходит немного времени и все присутствующие, по одному, как бы таясь, расходятся -  уходя со сцены, делая вид, что ничего и не было.

Последняя сцена:
Освещение в зале затухает. Остаётся лишь один пучок света, (как бы нисходящий с небес) который сужается и остаётся только над чёрным роялем, где рядом на полу лежит бездыханный дьявол с вилкою в груди.

Автор: О.А.В.
13.01.2020 год

Автор оставляет за собой право всячески дополнять и расширять произведение.