Глава 24. Как Макарка от груди отлучился

Когда Макарке исполнился годик, Мария вышла из декретного отпуска на работу, всё в ту же ясельную группу детского садика колхоза «Светлый путь», что находился в деревне Комары. Теперь оба её малыша были с ней, у неё на глазах. Младший уже давно сделал свои первые шаги. Едва ему исполнилось восемь месяцев, он порадовал этим своих родителей. Теперь ему всё было интересно и всё надо было обязательно попробовать «на зуб».
— Какой он у вас некрасивый! — как-то раз сказала одна из родительниц, одинокая мама, доярка Люська, придя за своим сыном в садик, — Старший вот – красавец, весь в папу! … А этот – нет! — разглядывая Макарку, сморщила она нос.
Ничего не ответила ей Мария Ивановна, лишь усмехнулась в ответ. Но слышать это ей, конечно, было очень неприятно.
— Почему она так про Макарку сказала? — вечером поделилась, по своей глупости, Маша с мужем, — Обидно! — сказала она и спросила, — Это потому, что он на меня больше похож?
— А ты что ей ответила? — поинтересовался Вадик.
— Да, ничего! … Что я могла ей сказать? … Ну, не оценивать же и мне красоту её сына? ... Разве могут быть маленькие некрасивыми? — недоумевала Маруся, — Мне кажется, что маленькие детишки все – лапулечки!
— Правильно и сделала, что ничего Людмиле не сказала! … Не надо уподобляться деревенской доярке! … Ты же сама знаешь, какой у нас сын. … А что думают другие – это их проблемы!
Вскоре Мария забыла про этот случай. Одно только беспокоило её – никак не получалось Макарку от груди отлучить. Даже в ясельках, на виду у остальных карапузов, он искал рукой грудь матери, оттягивал её кофточку, требуя кормления. И если он не получал своё, начинал капризничать, не понимая – почему мама так поступает.
— Ну, что ей – жалко, что ли? — наверняка, думал он.
Вообще-то, Марии нравился процесс кормления грудью. Она в эти минуты по-настоящему ощущала себя мамой. Так необходимой крохе, нужной и полезной мамой. Но Маша тут же доставала принесённый из дома пузырёк с соской, немного подогревала молоко или жидкую кашку в нём – кипятком, и давала это покушать Макарке. В это время она чувствовала, как подступало молоко, как каменела, наливаясь им, грудь. Первое время ей приходилось его даже сцеживать, уединяясь в отдельной комнате, где нет малышей.
— А ты намажь грудь перцем или горчицей! — заметив однажды, как Мария сцеживает молоко, посоветовала ей заведующая Таисия Фёдоровна.

— Хм! … Пробовала раз. — усмехнувшись, призналась Маша, — Не помогает! … Плакал Макарушка, пока не смыла всю горечь…. Да и жаль малыша потчевать такой смесью! … И папа наш к сыновним слезам не равнодушен. — поделилась она, — Ночью всё равно мне приходится Макарульку грудью кормить.
— Ничего! … Поплачет, да перестанет. … Ишь, какой манипулятор! — погрозила она пальцем Макарке.
А потом, вскоре, пришла телеграмма, в которой сообщалось, что умер Макар Степанович. Молодые родители срочно должны были поехать на похороны отца Вадима. Впервые, в столь длительную поездку, они отправлялись на своей машине, на время, оставляя Макарушку на попечение маме Ладе.
— И что я буду делать, когда Макарушка грудь будет просить? — спросила Лада, — Молока хоть своего насцеживай! — попросила она дочку.
В это время, сидевшая, молча, на диване бабушка Ася, вдруг оживилась.
— Макарка! … На! … На, мою грудь! — сказала она, вытаскивая из-под платья свои соски.
— Да, ты что! — возмущённо и ревностно сказала Мария бабушке, пряча её грудь на место, — Даже и не думай!
А Макарка и сам не думал брать чужую ему грудь. Хлопнув бабушке Асе по колену ручкой, он отошёл от неё в сторону и надул губки.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась прабабушка, — Значит, не такой уж ты и титешник! — сказала она, посмотрев на Макарушку, и обратилась к внучке, — Ничего, Машенька, … поезжайте! … Справимся!

Мария, разместившись на заднем сидении автомобиля со старшим сыном, старалась не отвлекать мужа. Вадим был молчалив и сосредоточенно следил за проезжей частью дороги.
Молодая мамочка, стараясь как можно меньше переживать за оставленного ею с мамой Макара, вспомнила, как старший сын сам отказался от груди из-за внезапной её беременности. То ли молоко стало тогда горьким, то ли оно, вообще, пропало. После этого они и смогли с мужем себе позволить съездить к родителям Вадима. Просто в гости съездили тогда, чтобы осмотреть стариков. По этой вот самой дороге они ехали вдвоём на мотоцикле. Ночью, когда стало холодно, у Маши вдруг замёрзли, в дороге, руки и ноги. Вадим остановил мотоцикл и, освободив сумки, надел ей их на ноги, перевязав верёвкой.
—  Смешно это было! — вспомнив всё это, Мария улыбнулась и, прервав молчание, спросила у сына, — Вадюшка, хочешь, я тебе сказку расскажу?
— Расскажи, мам! — попросил сын, потом радостно посмотрел ей в глаза и прижался к её тёплому телу.
Она обняла его и начала, на ходу, выдумывать сказочные приключения принца и принцессы.
Всего три дня длилась их разлука с Макаркой.
Когда они вернулись, Мария первым делом поинтересовалась у мамы:
— Как Макарушка, … про грудь не вспоминал? … Не капризничал ли?
— Нет! — ответила  Лада, — Не вспоминал. … Днём мы и суп, и кашу с ложки ели, … а ночью соска выручала. … Так что, сама ему больше о ней не напоминай! — посоветовала она.
С каждым днём Мария стала сцеживать молоко из груди всё реже и реже. В конце концов, оно совсем у неё пропало.