Глава 74. Бесёнок

    Она вернулась в ту самую палату с выбеленными стенами, где восемь коек оставались свободны, и где впервые она познакомилась с призраком своей родной мамочки, узнав от неё об её незавидной участи. Но теперь сама Зиночка оказалась на её месте с полным пониманием, зачем она здесь.   
    Две санитарки в медицинских халатах суетились возле неё, и одна успокаивала роженицу:
- Это будет не больно. – В руке у неё сверкнул острый скальпель, и она собиралась применить его по назначению. Зиночке были противны и неприятны любые прикосновения к себе, но её не спросили, и хирургический инструмент глубоко прошёлся по её беременной плоти.             
    Крови не было вовсе, да и боли она не почувствовала. И откуда ж ей было взяться? Ведь Андрей отравил её. Зина знала, что мертва: но почему санитарки принимают роды? Раздался громкий детский крик, и ей показали новорождённого. Это был мальчик, с виду обычный человечек, но с маленькими рожками на головке: «Не уж-то, чертёнок?».
    Одна из санитарок достала из кармана халата толстую цыганскую иглу с пронизанной чёрной нитью, и принялась штопать операционный разрез, тогда как вторая отсекла скальпелем пуповину и приложила младенца к груди Зины. Чертёнок, словно пиявка, присосался к пустой груди мёртвой женщины, а почувствовав, что ему нечем утолить первый голод, стал отпихивать окаменевшие соски, и брыкаться ножками.         
    В это время двери в палату отворились, и вовнутрь помещения ударило жаром. Зина отчётливо видела языки пламени, из которых появилась её мама. Она пришла абсолютно голой, с  обугленной копотью кожей, и белками глаз налитыми кровью. Принимавшая роды санитарка отняла новорождённого от груди и передала его из рук в руки, пришедшей из Преисподние: «А откуда же ещё?» - В мгновенье ока Зина догадалась, куда именно отправил Сатана пропащие души, - тогда, после чаепития в банке.
    Девушка без имени приняла ребёнка, и подставила ему свою обожжённую грудь, в которой после когда-то произведённого аборта сохранилось ещё достаточно молока.   
   Зине было больно смотреть на мамочку в таком ужасающем болезненном виде, и хотя ей было искренне жаль её, и пусть кто-то мог сказать ей, что она родила настоящего бесёнка, но она ни за что не хотела расставаться со своим мальчиком. А голодный ребёнок прилип к измазанной сажей груди, и за обе щеки наяривал кипящую смесь материнского молока и крови грешницы: похожая на сукровицу  жидкость шипела и пенилась на губах младенца, не обжигая, и не причиняя ему хоть какого вреда.         
- Что ты делаешь мама? – обратилась она к ней. – Зачем же ты забираешь моего сына? Разве ты забыла, как сама страдала? И разве твоему внуку будет лучше с тобой? Умоляю тебя: оставь мне его! Не бери грех на душу.
    Понимала ли она, о чём говорила? - Какая могла быть душа, у вернувшейся из ада кромешного? Скорее отлучение ребёнка помутнило остатки сознания Зины, а её мамочка, несмотря на все уговоры, ступила туда, откуда пришла: стена огня поглотила её вместе с родным по крови внучком, рождённым от самого князя тьмы.       
   Двери в Преисподние захлопнулись, и в родовой палате загудел кондиционер, от которого повеяло прохладой. С каждой секундой Зиночке становилось холодней и холодней. Санитарки укрывали её одеялами: одним за другим, но от этого ей нисколько не становилось теплее. Она перестала ощущать себя в теле, но одновременно появилась какая-то лёгкость в движениях. Покинув физическую оболочку, которую теперь наблюдала с высоты собственного полёта, душа Зины устремилась вослед шагнувшим в небытие. Она подлетела к дверям палаты, и с остервенением дёргала дверную ручку на себя, но все её попытки открыть портал в Преисподние закончились ничем. И тут она услышала голос:
- Ты ему не нужна! Отец принял своего сына! Вернись!   
   И она вернулась. Укрывавшие Зину одеяла стали согревать её окоченевшее тело, и ледяная душа постепенно оттаяла…