Звезды и ведьмы. Глава 35

                ГЛАВА 35.

        А впервые  при мне, это случилось  так:  как-то выйдя  к завтраку,  я увидел  на кухне не привычный для нас,  аккуратно накрытый  стол с овсянкой  и яичницей, а всего лишь несколько вазочек  со  сладостями. Ими (о, ужас!)  беспорядочно  набивали живот  сестры, которые,  к тому же,   пришли на трапезу  в спальных пижамах.  А ведь  тетя такое поведение считала безобразным, и категорически запрещала! Я  громко  позвал Марину  Юрьевну, желая узнать у нее, что у нас  произошло. Но в ответ   услышал лишь    звук разбившейся бутылки.  Та  упала  с дивана, на котором   этой ночью  почивал пьяный  Игорь  Витальевич.  Бутылка  оказалось   второй  неожиданностью  за утро:  до этого  я  не видел, чтобы Игорь Витальевич  приносил спиртное домой.

           Крайне  взволнованный, я подошел к  комнате  Марины Юрьевны и постучал.  К сожалению, разрешения войти не последовало. Но я все-таки   открыл дверь и осмотрелся. Тетю,  либо   намека на то, что она спала в своей кровати, я не заметил. Хотя вечером  Марина Юрьевна  пришла с работы в  обычное время. Поскольку она   (в отличие от мужа), не имела «полуночных» друзей и привычки пьянствовать с ними, я почувствовал сильное беспокойство.

     Я   еще  не знал, что  тема исчезновений Марины Юрьевны не подлежит  обсуждению, и  обратился с вопросами   к Игорю Витальевичу. Он  уже успел занять вертикальное положение и немного привести себя в порядок.  Игорь Витальевич неопределенно  похлопал меня по плечу  и отправился   на  Бережковскую  набережную, где имел привычку «проветриваться» перед работой в театре. Я проводил его недоуменным взглядом,  и попытался узнать, хоть что-нибудь,   у девочек.

            Они одарили меня  ехидными улыбками   (воспользовались моментом, чтобы продемонстрировать  презрительное   отношение к Жарковым),  а затем  заперлись  в своей  комнате. Чем  довели до моего сведения, что  «заболели»,  и сегодня  в школу   не пойдут. Как будто посещение занятий  было   необходимо  не им, а мне,  или тете.

  Я понял, что Вавиловы не считают  нужным  переживать по поводу исчезновения  Марины Юрьевны,  и   решил  подождать   развития событий.  Отправился  в школу, где   на протяжении  дня   старался не показывать окружающим  свою тревогу.

              И  только  поздним вечером,  уступая моим настойчивым расспросам, девочки промямлили   нечто  невразумительное. Будто  тете Марине  срочно понадобилось  кратковременное  пребывание в «женском» стационаре. Я  не поверил  сестрам,  их слова выглядели  предположением.   Если  Марине Юрьевне   понадобилась срочная  госпитализация, то почему    она  не оставила  записку  с указаниями на случаи жизни? Это было в ее духе, тетя  «просто так» не покинула бы нас!

        Я  вновь обратился к  Игорю Витальевичу. Он  довольно  резко сказал, что мне следует поинтересоваться  у Марины Юрьевны,   когда она вернется, где она была, и если я получу ответ, какой бы он не был, поделится с ним. После чего, громко хлопнув входной дверью,   ушел во двор,  пить  с друзьями. Только сегодня, по его мнению, имея на это «полное право».

  Я прошелся взглядом по нашей, так быстро ставшей грязной,  квартире. Расстроился,  тяжко вздохнул, и отправился в свою комнату: в тот день задали много уроков. К сожалению,  сосредоточиться у меня  не получилось.  Посидев над тетрадями с час,  я лег на кровать и  предался грустным мыслям. Как ни странно, я  больше  переживал за сестер, поскольку, в случае чего,  всегда  имел возможность уехать к Кимам. А вот девочки, с их странным отношением к жизни  и  безответственным отцом,   в отсутствии тети выглядели   уязвимыми.

             Постепенно  мои переживания  сменились сном.

             А утром меня разбудил  голос Марины Юрьевны. Она возмущалась, что в ее отсутствие мы устроили «полный бардак». Не передать, как я  обрадовался  тете. Пулей выскочил из своей комнаты, желая скорее ее увидеть.  Марина Юрьевна стояла в гостиной  с мокрой тряпкой в руках,  и пыталась сообразить, с чего ей начинать уборку.  Выглядела она вполне здоровой, хотя под глазами у нее  были темные круги, а  взгляд  неестественно «горел».
 
           Видимо Игорь Витальевич  уже рассказал ей, насколько  сильно я нервничал в ее отсутствие. Потому что  она, когда  я подошел,  обняла меня,   как родного  сына, и  срывающимся   голосом  произнесла:

–    Придет время,  ты узнаешь  правду не только обо мне, но и,  обо  всех  Жарковых.  А пока рано, не лишай себя детства!

  Я понял, что  она так  извиняется, и просит меня забыть об инциденте. Тетя редко выражала свою любовь ко мне, обычно вела себя сухо, и я, расчувствовавшись, отошел от нее со слезами на глазах. Главным в тот момент  для меня было то, что она вернулась, и наша жизнь не изменится в худшую сторону.

    Однако  после вторичного исчезновения тети Марины у меня возникло устойчивое желание узнать правду. И  я задумал сделать это самостоятельно, без расспросов, которые так нервировали  других  членов семьи.
 
       Я принял во внимание, что большей частью Марина Юрьевна  исчезала  перед новым годом. Поэтому,  предчувствуя это событие, я  начинал по ночам караулить, желая хоть что ни – будь услышать или увидеть. Но то ли бороться со сном у меня получалось плохо, то ли тетя двигалась удивительно  бесшумно, да только  выходило так, что  утром ее не было, а я был в неведении, как такое случилось.

     Ставши еще старше и анализируя  свои ночные бдения, я вспомнил, что  всякий раз  в ночь ее пропажи,  сквозь сон  я слышал странный  бой часов, никак не связанный с реальным  временем. И звуки пианино. Две – три ноты, словно  сыгранные учеником,  усевшимся  разучивать гаммы. Поскольку я жил в бывшей кладовке, то  почему–то подумал, что  звуки  доносятся от соседей. Как будто так  звучит  заставка в телевизионной передаче,   из тех, под которую  засыпают.
 
     Но потом я подумал – неужели  передача может идти столько лет? Вряд ли.  Но тогда  звуки доносятся из гостиной,  расположенной по соседству с комнатой Марины Юрьевны. Выходит, что  я слышал наши  напольные часы! И если тетя страдает сомнамбулизмом (я склонялся к этой версии),  во время приступа она может, сама того не замечая, заводить часы и крутить стрелки.  Затем слушать их бой, а так же примитивно подыгрывать ему на пианино.
 
  После чего покидать квартиру по пожарной лестнице за окном, и в бессознательном состоянии уходить куда-то, возможно даже, далеко.  Туда, где прохожие, увидев женщину «не в себе», вызывают скорую помощь, которая отвозит тетю в первую попавшуюся психиатрию. Адрес больницы заранее знать невозможно, и  Игорь Витальевич  ждет, когда «проснувшаяся»  и выписанная Марина Юрьевна вернется сама.

            Напрашивался вывод, что Марина Юрьевна, чтобы  не лишиться работы,  скрывает серьезное психическое заболевание. Болезнь  наследственная,  проявляется только  в зрелом возрасте. Мне еще рано думать о ней. Тетя правильно делает, что  откладывает разговор на потом.  Хочет, чтобы я рос, и не забивал  себе голову  ненужными страхами.

    Слабым местом в этой, на мой взгляд, весьма удачной  теории, были часы. Вернее, их механизм, или, еще точнее, отсутствие в нем большей части необходимых   шестеренок и пружин.  Я много раз пытался понять, как их починить: мне очень хотелось сделать  Марине Юрьевне приятное. Но, в конце концов, пришел к выводу, что часы созданы только  для украшения интерьера.
 
             Сработавший их часовщик    изначально отказал им в  функциональности.  Словно  он  хотел сделать  нечто  парадоксальное, что к отсчету минут и секунд не имеет отношения, однако по  неизвестным  причинам бросил  дело на полпути.   Я решил поискать в  интернете  чертеж  похожего  механизма,  желая понять, как  завершить тот, что находился в нашей гостиной.  Но   оказалось, что, как и в случае с космогонической резьбой,  ничего, даже отдаленно  похожего,  нет ни на одном из специализированных сайтов.

           Продолжая свои исследования, я обнаружил   на некоторых  шестеренках  даты   их производства, и пришел к выводу, что  часы не  такие уж  старинные, как я первоначально думал. Они были   переработкой  артефакта 18 века в некий новодел,  возрастом  не старше моего.
 
    Учитывая, какие шикарные  вещи Марина Юрьевна  обычно покупала у антиквара, и как трепетно она относилась к тому, чтобы   квартира  была  на «уровне», такой «кич», выставленный ею на самом видном месте,  выглядел, по меньшей мере, странно. Ну да бог с ним, ей виднее, возможно, она мечтала  приобрести  оригинальные  часы в будущем, а пока тешила себя их дешевой незавершенной копией. Это было не принципиально. Гораздо сильнее меня  волновал вопрос: а все – таки,  как  возникали   ночные  звуки?

           Тайна открылась мне таким образом, что даже спустя много  лет  я отказываюсь верить в то, что тогда увидел и услышал..