Характеры. Сборник коротких рассказов. Часть - 1

С волками жить, по волчьи выть.



«Есть три вещи, которые необходимо утверждать в мальчиках и юношах, - долг мужчины, ответственность мужчины, достоинство мужчины…»
автор: Василий Александрович Сухомлинский

…Ночью, перед большим переходом до шоссе, ведущего в город, он опять не мог заснуть и почему-то вспомнил случай столкновения с бандюками, произошедшие лет десять назад, в начале девяностых, в самые лихие годы…

…В их городе, с недавних пор начали орудовать вымогатели-рэкетиры. И на Петрова они вышли по чье-то наводке. Это была банда отморозков из бывших спортсменов и зэков, отсидевших уже по несколько раз…
Перед тем как бандюки забили стрелку с Петровым, они разузнали, что Толя выкупил квартиру в центре и собирался, отремонтировав её, продать или сдать желающим, тем самым заработав несколько тысяч баксов – место было центровое и востребованное у богатеньких жуликов!
Когда Петров, от испуганной жены узнал, что к нему домой уже один раз наведывался главарь этой банды, бывший зэк по кличке Хыра. Знакомый всей округе своими жестоким характером, Толя вначале и сам испугался, настолько жалко выглядела его любимая Машка, испуганная визитом бандита до полуобморока.
Но потом его охватила злость, и бешенство, тугой волной всколыхнуло его сердце!
«Ах вы так! Ну посмотрим, кто кого?!»
А опыт участия в молодые годы в уличных разборках, помог ему успокоится и обдумать ситуацию…

«Ладно! Они все смелые пока выступают как неузнанные злодеи, зная где и как живут их будущие жертвы. А мне надо самому разузнать, где и с кем живёт этот Хыра, и заявиться к нему с визитом. Вот уж он обрадуется!»
Потратив несколько дней и несколько тысяч рублей на взятки и подарки, через знакомых в паспортном столе он узнал не только фамилию Хыры, но и его домашний адрес. Несколько дней, он наблюдал за этим домом и убедившись, что главный бандит живёт именно в той квартире, которую ему указали, решился!
…Однажды вечером, заметив свет на кухне квартиры где жил Хыра с женой и двумя девочками – подростками, Петров постучал в нужные двери…
Разговора не получилось…
Хыра, открыв двери, сначала не понял, что происходит и начал права качать, но когда из комнаты раздался детский голос: - Папа, кто там с тобой - Хыра изменил тон – ему вдруг стало понятно, что его жертва теперь знает не только его «нору», но знает, что у него есть дети…
Тут срабатывает личный опыт – Хыра сам не один раз шантажировал своих «подшефных» здоровьем их жен и детей…
А Петров, увидев в глазах нахального бандюка страх, был удовлетворён – теперь Хыра знает, что его тоже вычислили!
…После этого, Толя стал осторожней, жену услал к родственникам, а сам ходил по городу только с травматическим пистолетом…
Наконец, у Хыры нервы не выдержали и он через своего «засланца», забил с Петровым стрелку!
Договорились, что увидятся неподалеку от той квартиры, которую Петров выкупил – а значит почти на центральной улице города, что было много безопасней чем встреча где-нибудь в заброшенном гараже.
Бандиты, после ряда безнаказанных наездов на своих жертв, уже ничего не опасались и были в себе уверены. А Петров, назначая встречу на этом месте, надеялся, что в случае осложнений легче будет сопротивляться бандитам, а потом и убегать!

…Он, к этой стрелке соответственно подготовился…
У Петрова, уже давно появился постоянный работник - Василий, который занимался ремонтом и строительством интерьеров выкупленных квартир. Парень был непьющий, но ещё с армии нюхал клей и балдел потихоньку. Характер у него, от этого постоянного балдежа стал портиться и временами казалось, что он уже не в себе от разного рода глюков.
Жилья постоянного у него не было и он мотался по притонам и квартирам приятелей, похожим на него своей заброшенностью…
Однажды, приглядевшись, Толя разобрался, что у парня золотые руки и что ему стоит помочь с жильём. Проверив Васю на вороватость – тот ничего никогда чужого не брал – Петров определил его зимой, сторожить свою дачу в Головино…
Так Вася всю зиму там и прожил.
Он целыми днями торчал в гараже Петрова в заснеженном саду, и перебирал моторы тех авто, которые Толя собирался использовать в своих лесных поездках.
И так ему понравилось такая обеспеченная и тёплая жизнь, что теперь, он готов был за Петрова в огонь и воду, лишь бы место сохранить. А Петров, иногда ему ещё и денег подкидывал на прожитьё…
С оружием, тоже как-то легко и просто все решилось!

…С наступлением опасных лет, Петров, слыша от своих знакомых о беспределе бандюков-отморозков, у своего знакомого в военном городке, не задорого купил автомат и рожок патронов к нему. К тому же, была у Толи мечта поохотиться с автоматом на медведя, на берлоге - охота была его страстью и отдохновением …
Этот автомат был спрятан в гараже, в надёжном месте…
Когда Петров окончательно убедился, что стрелка состоится в назначенном месте, он достал автомат, смазал его, почистил и однажды вечером, рассказал «безбашенному» Васе о будущей стрелке.
Вася уже был готов за Петрова стеной с тоять и Толя подумал, что надо хорошенько использовать ситуацию. Да и подстраховаться, на случай неожиданного конфликта на стрелке, было необходимо…
А Василий, к такому развитию событий подходил как никто иной: молчун, лишнего слова не скажет, да и какой-то высокой чувствительностью не страдал. Клей, который он продолжал периодически нюхать, отбил у него и без того малозаметную рефлексию и желание кому – либо сопереживать!

…Приехали они на стрелку чуть пораньше, вдвоем с проинструктированным соответствующим образом Василием, который, нервно подрагивая сел на переднее сиденье машины, приоткрыл окно, а приготовленный для стрельбы автомат, спрятал под куртку, на коленях. В армии на учебных стрельбах он особо не отличался, но и грубо не мазал мимо цели.
А Петров, привесил себе на шею «травматик», да так, чтобы бандюкам рукоять была видна…

Бандиты появились втроём и оторопели, когда увидели, что Петров вылез из машины один, оставил на сиденье ещё кого-то, и спокойно подошёл к ним.
…Начались тёрки «по теме», но увидев, что Петров не испугался и временами внимательно посматривает в сторону машины, бандюки сами струхнули! В машине сидел человек и что-то напоминающее ружьё держал на коленях…
Чтобы не потерять лицо, они ещё некоторое время поторговались уже понимая, что проиграли этому безобидному с виду, решительному очкарику!
Хыра откровенно занервничал и когда Петров предложил небольшие отступные за купленную квартиру, он согласился и нервно задышал, переживая поражение…

Вот такая история произошла с Петровым несколько лет назад…
…И вспоминая перипетии той истории, то волнение и страх на уровне безнадеги, Петров, ещё в зимовье, лёжа на нарах вдруг напряг тело, не почувствовал уже той ужасной боли, которая была в начале травмы и сквозь зубы, улыбаясь прошептал почти вслух:
- Ничего ещё! Мы как-нибудь пробьёмся! Ведь до шоссе отсюда каких-нибудь тридцать километров. Я их и хромой, одолею денька за два…
- А там и в город добраться не проблема…»





                Рэкет.

…Они подошли к ангару втроем, потоптались перед металлическими воротами, закрытыми изнутри: казалось, они вынюхивали что, как и где. Затем постояли, покурили на площадке перед ангаром, посматривая на автомашины ожидающие своей очереди на ремонт, поплевали смачно себе под ноги и вокруг, потом побросали окурки туда же, поматерились и гурьбой, стуча каблуками поднялись в вагончик...
   Игорь сидел за столом приема заказов и писал какие-то накладные; во множестве вариантов необходимо было в бумагах отразить деятельность "Дороги" и все это для контроля, для внезапной ревизии, которые так любили устраивать КРУ всех уровней: районных, городских, областных...

   Трое вошедших шумели, толкались и матерились, не скрывая своей агрессивности; двери за ними жалобно взвизгнули и оглушительно хлопнули. Один из них, тот что повыше, не спрашивая разрешения закурил "Беломор", и когда демонстративно, разинув рот выдохнул дым в лицо Игорю, то во рту сочно блеснули золотые коронки.              После этого, "Красавчик", как обозначил его Игорь, осклабился, наклонился над столом, придвинулся почти вплотную и вполголоса, с вызовом произнес: - Слышь, земляк! А мы к тебе.                Потом оперся двумя руками о стол и добавил: - По делу. Двое его приятелей, хохотнули окружая стол, хватали бумаги, читали, потом бросали на пол.
Игорь и испугался, и обозлился. Он, набычившись смотрел на нахалов, но ничего не мог и не хотел предпринимать, и уже знал, что тут просто мордобоем не закончится, а ведь у него в столе, лежало несколько тысяч выручки...

   - Что вам нужно? - выдавил он дрогнувшим голосом.
  "А мы, землячок, хотим свою машинку отремонтировать, - можно это или нет?", - хихикая процедил высокий и уставился на Игоря в упор, играя красивыми, злыми глазами наглеца и хама.
Игорь, словно кролик на удава смотрел в эти глаза и не негодовал - как можно вот так нагло и противно нарываться на "край", на ответ, который бывает страшен, как для отвечающего, так и для вопрошающих.
Но сейчас он был беспомощен и беззащитен, и ему надо было крепиться и не отвечая на оскорбления копить злобу, и ждать мгновения расплаты и уравнения условий...

   Во дворе машина на повороте скрипнула резиной, остановилась, хлопнули дверцы.
   Трое переглянулись, а в Игоре всколыхнулось чувство надежды и облегчения: "Может быть еще пронесет?".
   - Слушай, земляк - торопясь заговорил Красавчик - ты не хотел бы нам занять на ремонт несколько кусков?
Послышались шаги за дверью, заскрипело деревянное крыльцо под ногами приехавших - они поднимались в вагончик.
- Подумай хорошенько старичок, копать-колотить - глаза еще раз злобно сверкнули, и он, сделал жест – уходим. Все трое, чуть не свалив с крылечка входящих, топоча ногами вывалились на улицу.
   Игорь перевел дух, достал платок, промокнул им вспотевший лоб и привычно автоматически произнес: "Я вас слушаю"...
 
 
 
   Исход. Гл.2. ст.11-12. "Спустя много времени, когда Моисей вырос, случилось, что он вышел к братьям своим, сынам израилевым, и увидел тяжкие работы их; и увидел, что Египтянин бьет одного Еврея из братьев его. Посмотревши туда и сюда, и видя, что нет никого, убил Египтянина и скрыл его в пески".
 
 
   ...Гандон быстро навел справки: Фишман Игорь Яковлевич. Председатель кооператива "Дорога". Адрес: ул. маршала Жукова, 7, кв. 6...
   Решили идти выбивать деньги втроём. Подъехали на машинке побиже, но оставили её в соседнем дворе Жан – Красавчик, оставил Гандона на улице, на "шухере", а сам с Барыгой поднялся на второй этаж.
Они шли молча, детали уже были обговорены - если по звонку соседей нагрянут менты, то Гандон свистнет. Заезд к дому был долгий и потому, Жан надеялся, что они успеют смотаться. Но вообще-то он не сомневался, что стоит им появиться на пороге, и этот "жидик" расколется и выложит все, что имеет...
Барыга, как всегда, был невозмутим, чуть пьян и в обычном своем спортивном костюме.
   Время подходило к одиннадцати вечера, поздние летние сумерки опустились на город, зажглись огни в домах, но кое-где уже легли спать и потому, светлые окна перемеживались с темными. Гандон с улицы смотрел на окна второго этажа и пытался представить себе, что там делают сейчас обитатели: ужинают, смотрят "Рабыню Изауру", спят в перинах на двухспальной супружеской кровати.
От этой мысли он осклабился и хихикнул вслух, представив Игоря в подштанниках, с тонкими волосатыми ножками и мягким брюшком поверх "семейных" трусов...

   Жан и Барыга, громко шагая поднялись по крутой, узкой бетонной лестнице на второй этаж, остановились там перед дверью с номером шесть и Жан нажал на кнопку звонка. Звонил он уверенно, долго и нагло...
   …Игорь собирался спать. Весь вечер он сидел в гостинной и считал что-то на электронном счетчике, потом записывал цифры, появившиеся на экранчике прибора, и снова нажимал кнопки с цифрами и знаками действий.
За стеной, Света долго смотрела какую-то многосерийную телевизионную мелодраму: из-за стены изредка доносился мужественный голос из телевизора.
Дети уже легли: трехлетний Яшка спал в своей кроватке лицом вниз и попой, прикрытой одеялом, вверх. И родители, и родственники смеялись над Яшей, которому почему-то было удобно спать стоя на коленках и спустив лицо щекой на подушку.
   Мишка, которому уже было шесть, считал себя взрослым и потому засыпал поздно, норовил досмотреть телик до конца и лишь сегодня, утомленный длинным жарким летним днем, лег немножко подремать и дождаться кино, но так и заснул и Света раздела его уже сонного и вялого, укрыла одеялом и погасив свет, плотно прикрыла дверь в детскую...

   Звонок в дверь прозвучал тревожно и угрожающе. Света встала с кровати, накинула халат поверх ночной рубашки и вышла в прихожую. Игорь был уже там. - Кто это может быть? - с тревогой спросила она и Игорь, чуть запнувшись ответил: - Это, наверное, ко мне. Иди, ложись. Он подождал, пока Света войдя в спальню закроет дверь и потом, почему-то крадучись подошел к входной двери, тихо нажал на рычаг английского замка и отворив первые из двойных дверей, глянул в смотровой глазок.
   За дверью стояли двое. Один кряжистый, широкий, с маленькими, невнятными глазками и второй - высокий, черный, в темных брюках и коричневой водолазке. Игорь прикрыл за собой первые двери и через наружные, негромко спросил: - Кто вам нужен?
Но для него ответ на вопрос кто стоит за дверью уже был ясен. Он всю поделю ждал визита, но тем неожиданнее это произошло.

Высокий за дверью, придвинулся к глазку почти вплотную, громко, не скрываясь произнес: - Открой, хозяин! Поговорить надо!
У Игоря сердце тревожно опустилось вниз и потом заколотилось испуганно и гулко, кровь прилила к голове и мышцы ног дрогнули: "О, черт!", - ругнулся он про себя, а вслух сказал: - Уходите прочь! Не то я вызову милицию.
Голос его дрожал от волнения и от испуга за малышей и жену. Он уже знал, что эти, за дверью, так просто не уйдут и что ему придется решать и брать на себя ответственность за решительные действия...
 Жан переглянулся с Барыгой - он уже знал, что в этом подъезде телефон один и то на четвертом этаже.
   Он снова приблизил лицо к глазку и сказал так же громко, как и в первый раз: - Открывай, тебе говорят. Дело есть!
Игорь через глазок видел искривленное глазком лицо: толстый нос, неестественно длинные, маленькие глаза в ямках глазниц, черные густые брови, синеватые, толстые шевелящиеся губы.
   Их лица разделяло каких-нибудь двадцать-тридцать сантиметров пространства и Игорю захотелось ударить по этому кривому лицу, захотелось сделать этому наглому бандиту больно, а себя, в момент удара освободить от груза ярости и страха, который подкатывал к горлу, заставлял дрожать голос и вызывал глотательные судороги.
Еще на что-то надеясь, он примирительно повторил: - Уходите, ребята. Завтра поговорим.
   К двери придвинулся Барыга - ему показалось, что настал его черед проявить себя и показать Жану, что он ничего не боится.
Жан отодвинулся от глазка и Барыга, приблизившись ухом к двери, сдерживая злобу произнес: - Открывай, сука! Смотри, хуже будет!
Его рот злобно ощерился, язык облизнул губы, кулаки задвигались…

Ухом Барыга ловил звуки из квартиры - он не посмотрел на Жана, но чувствовал его присутствие и потому, желал заодно немного попугать и этого заносчивого, расфуфыренного хлыща. Он, Барыга, все больше и страшнее наливался наглой яростью бандита, долго и безнаказанно унижающего и грабившего людей...
   Игорь, увидев это зверское, широкое и бессмысленное лицо, с маленькими колючими глазками понял, что помощи ждать неоткуда,
  что эти бандюки, там, за дверью просто так, без издевательств и насилия не отстанут от него...

   Соседи, за закрытыми дверьми уже стали прислушиваться к звукам, доносящимся с лестничной площадки, и испуганно уходили в дальние комнаты, закрывая все двери, какие только можно.
Они не хотели ввязываться в скандал, они слышали два хриплых, грубых мужских голоса и так как в этой жизни они боялись всего, что не вписывалось в искусственные инструкции и законы, то инстинктивно уходили, прятались в свои норы, испуганно радуясь, что стучали и рвались не к ним.
В этом мире, где все решается коллективом на собраниях, они не могли выступать от своего лица, они трусили за себя, за своих детей.
А другие, это же чужие. И потом, может быть, тот к кому ломятся сам в этом виноват, почему мы должны беспокоиться за других, оправдывали они себя, выискивая аргументы в свое оправдание.
И, наконец, есть же милиция, которой деньги платят за то, чтобы она нас защищала, и у них ведь оружие, а мы безоружны.
Эти бандиты-хулиганы ведь наверняка вооружены; они-то наверняка не боятся ни милиции, ни закона, наказывающего за ношение оружия холодного и огнестрельного...

   И Игорь понял, что никто из соседей к нему на помощь не придет, потому что, если бы они могли и хотели, то уже вышли бы из своих квартир...
   Голос Светы из-за спины, из спальни спросил тревожно: - Кто там, Игорь? - и в этот момент, волна холодной ярости и бесстрашия привычно ударила в голову.  – Света, иди ложись! Я тут сам разберусь!
« Да, что я, мужик или нет?", - прошептал Игорь и уже не таясь громко захлопнул дверь и быстро, легко и быстро шагая вернулся в гостиную. Сильными руками он схватил стул - костяшки на кулаках побелели – и подставив, вспрыгнул на него, потянувшись достал с верхней полки металлический чехол для ружья, снял его сверху, привычно сдул пыль, вернулся к письменному столу, достал ключ и ловко, одним движением отомкнул висячий замок на чехле-сейфе...
   В дверь стали стучать: вначале дробно и негромко, потом кулаком во всю силу; сквозь двойные двери удары доносились глухо, и ругань двух голосов была едва слышна.
Игорь, уже торопясь достал свое охотничье ружье ИЖ-27-е, то есть с эжектором-выбрасывателем, автоматически погладил, матово блестевший темный приклад из красного дерева, потом левой рукой взял отдельно лежащие вороненые стволы, правой рукой держа приклад, указательным пальцем нажал скобу замка, левой вложил стволы в замочную выемку, спустил пружину и примкнув стволы, щелкнул эжекторами, открывая патронник.
Патроны в пачках с изображением охотника в шляпе с пером, целящегося из ружья в утку пролетающую над камышами, лежали здесь же, в сейфе.
Игорь переложил ружье в левую руку, правой, всей пятерней, влез в коробку и достал штук пять-шесть зеленых, с золотистой латунной окантовкой и круглым тяжелым торцом, в желтой серединке которого сидело маленькое круглое донышко капсюля.
Положив все патроны на стол, услышав, как они щелкнули литыми стаканчиками с порохом и дробью, он взял два, мягко и привычно вложил в патронник и угрожающе клацнув, закрыл ружейные замки. Теперь стволы были в боевом состоянии!
В двери уже откровенно ломились. Дверь зала открылась и испуганная, дрожащая всем телом Света спросила тонким голосом: - Игорь! Что происходит!
Игорь, закладывая запасные патроны в карман спортивных штанов поднял голову, и жестко глянув на Свету, твердо произнес: - Света! Иди к детям, закрой двери и не выходи... - он чуть помолчал, потом закончил - пока не позову тебя!
На глазах у Светы появились слезы, она от страха озябла и запахивая халат, стала говорить, говорить: - Но, Игорь, что происходит! Кто там, за дверьми? Что происходит!
   Игорь, сдерживая себя, чтобы не накричать на неё, вновь ровным голосом сказал: - Света! Я тебя прошу, иди к детям. Если они проснутся, то могут испугаться – и чуть помолчал, выходя мимо Светы в коридор, продолжил - это, какие-то хулиганы, я их только пугну - успокоил ее, но сам уже знал, что пугать не будет, а будет драться! Света, от звуков его холодного голоса чуть успокоилась, и пошла в детскую комнату, вглядываясь на Игоря через плечо. Таким она его никогда не видела...

   Он подождал, пока жена вошла в комнату, дождался пока дверь затворится и уже потом, пошел к входной двери.
   Без паузы, Игорь, перехватив ружье в правую руку, зло дернул за скобу замка левой, с грохотом отвел язычек, резко и решительно потянул дверную створку на себя...
   Жан услышал звук открывающегося замка, скрип открывающихся дверей и инстинктивно отпрянул назад - так решительно и безбоязненно это делал, человек на той стороне. А Барыга ничего не понял и еще громче заколотил кулаками в дверь.
Он совсем ничего не боялся и понял, что этот человек, там, за дверью, такой же трус, как все те, с кем ему приходилось "работать" в этом городе.
И привычная безнаказанность сделала Барыгу беспечным. Замок второй створки внешней двери щелкнул, и Барыга решительно дёрнул ее на себя.
   Когда дверь распахнулась, Игорь, ещё какие-то доли секунды оценивал ситуацию, и тут, через порог сунулась спортивная, крепко сбитая фигура Барыги; где-то позади маячило белое лицо Жана, тот чутьем понял, что здесь неладно.
И Барыга тоже начал что-то понимать, но было уже поздно; он, конечно, увидел невысокого человека в спортивной майке и спортивных штанах, заметил ружье, заметил даже тапки-шлепки у него на ногах, но удержать себя или что-нибудь сделать, защищая себя, он не успел...

   Игорь, мгновенно сильно и жестко ткнул стволами в живот нападающего. Барыга ощутил резкую пронзительную боль, ему показалось, что по позвоночнику через живот ударили кувалдой и падая вперед, в квартиру, уже теряя сознание он страшно испугался, испугался так, как некогда в далеком детстве, испугался зеленым огнем горящих глаз, глянувшего на него из-под стола, кота.
Тогда он одеревенел и с замершим на губах воплем ужаса отступал от этого взгляда, пока не рухнул в открытый за спиной подпол, в котором бабушка, его деревенская бабушка, набирала картошку...
   Игорь увидел в глазах этого здоровенного мужика всплеск боли и ужаса, чуть скрипнул крепко сжатыми зубами и наотмашь ударил навстречу, в лицо, это ненавистное, наглое лицо, тяжелым жестким прикладом...
Кровь и кусочки сорванной ударом кожи брызнули на пол, на стены, на потолок коридора и дверного проема.
   Барыга, получив страшный встречный удар охнул, огненный шар боли ожегом вошел в подсознание, хрустнули лицевые хращи, и кости, изнутри распоров кожу лица появились на мгновенье вовне...
Удар был так силен, что мешок бесчувственного тела, падая, вывалился наружу - Барыга потерял сознание мгновенно и надолго!
   
Жан оцепенело смотрел на все происходящее, и вопль истерики и страха застрял у него в горле…
Потом, уже задолго после того дня он, Жан, просыпался от кошмара, в котором каждый раз безжизненное тело вываливалось из дверей и вслед выходил бледный, холодно спокойный человек с ружьем…

   Жан сглотнул комок, подступивший к горлу. Дурнота ухнула сверху, куда-то вниз живота, а человек в дверях с белым лицом, вскинул ружье на уровень бёдер и не целясь выстрелил.
Жану даже показалось, что он вначале услышал щелчок спущенного курка, потом из правого ствола вылетел сноп огня и уже потом, по перепонкам ударил гром выстрела и в левое бедро, пришел тяжелый удар дробового заряда.
Жана бросило на колени, но он так испугался, что не почувствовал боли и на четвереньках попополз к лестнице. Мужчина с ружьем опередил его, отсек ему путь отступления и злым шепотом произнес:    -Стоять, сука!.. Не то убью! - и ткнул стволами Жану в голову.
И тут ему, Жану, стало вдруг очень, очень плохо и очень больно, и он, боясь смерти вот здесь, вот сейчас, превозмогая боль поднялся на ноги и, исполняя команду страшного человека, встал навытяжку. А по его бедру липкой тягучей пленкой потекла кровь...

   Гандон услышал выстрел и ему показалось, что кто-то взвизгнул от страха и боли оттуда, из того подъезда. Его мозг пробила догадка:
Вот падла, залетели! - пробормотал он - "Смываться надо!
Испуганно озираясь, Гандон вначале быстрым шагом перебежал двор, свернул за дом и пустился во всю прыть дальше, в темноту... Их машина осталась в соседнем дворе…

   ...Телефонный звонок раздался резко и требовательно. "Кто бы это мог быть?", - подумал я и подошел к телефону. - Саша, - услышал я голос Игоря, и руки у меня вспотели, - Приезжай ко мне сейчас - говорил взволнованный голос в трубке: - Я тут пострелял бухарей...       - Кого, кого? - перебил я, а сам судорожно соображал, что делать чтобы все кончилось хорошо.
   - Бухарей, говорю! - уже с раздражением произнес голос и я, преодолевая дрожь волнения, попросил: - Игорь, ты мне коротко расскажи, что случилось, чтобы я начал действовать...

   …Через десять минут я ехал к Славе Васильеву, своему приятелю по теннису, старшему оперу УВД, предварительно позвонив ему и сообщив, что у меня чрезвычайное дело...
   Через полчаса мы были у Игоря. Там "поле боя" на лестничной площадке было залито кровью и усеяно "трупами". Игорь, как обычно, "приятно" удивил всех.
   Слава посмотрел, послушал рассказ Игоря и успокоил нас говоря, что по букве закона Игорь прав, ибо нападение на жилище, угрозы расправы и шантаж налицо.
- Можно открывать дело на пострадавших.
Он грустно улыбнулся и с интересом стал рассматривать Игоря. С такими случаями самообороны, ему еще не приходилось встречаться.
   Подоспел наряд милиции, приехавший по звонку Васильева. Он представился, сказал, что был в гостях по соседству, услышал выстрел и пришел сюда.
Васильев и капитан - старший наряда, долго друг на друга смотрели, и потом, капитан стал опрашивать соседей. Соседи, конечно все не спали, высыпали на площадку, громко и возмущенно обсуждали происшествие.
Узнав, что пострадали рэкетиры, все мужчины с завистью и уважением стали смотреть на Игоря и улыбаться ему...
Вопя сиреной, прехала "скорая". Барыгу унесли первым, а Жан, скрипя от боли зубами сидел в углу на полу, и лужа крови растекалась вокруг него, темным полукружьем. Лицо его сморщилось, осунулось и постарело.
Он старался избегать смотреть на Игоря, боялся встретиться с ним взглядом…
Через час "менты" уехали, "скорая" забрала Жана и увезла в травмпункт.
   Мы остались одни...
   Игорь постоянно зевал, тер лицо ладонями, а Света поплакала и сделала нам чай...
   Когда она ушла спать, я сходил в машину, принес пистолет "Макарова". Показал Игорю, как им пользоваться, зарядил его и попросил брата на улицу по вечерам не выходить, а если приспичит, то обязательно брать с собой оружие.
Игорь невесело усмехался, но чаю попил и варенья поел, а это значит, что он успокоился; может быть не совсем, но успокоился и я, в очередной раз глядя на его сонное лицо, подумал: есть в нем что-то отличное от всех нас. Ведь он и не стрелок, и не борец, и не драчун, но ведь всегда он на виду в моменты, когда надо решить и сделать...
И сегодня он сделал то, что никто из нас, братьев не смог бы, не способен сделать. Окажись я на его месте, может быть тоже стрелял, но ведь стрелял бы я для того чтобы напугать, и думаю, что стрелял бы через дверь и наверняка сильно в сторону.
А он?
   Мы сидели на кухне часов до трех; я выспрашивал Игоря, а он скупо говорил как это было, что за чем следовало, и по его словам выходило, что он услышал, вышел, сказал им чтобы уходили, потом зашел, вытащил ружье, зарядился и выйдя снова к двери, открыл её.
   Он говорил еще, что стрелять не хотел, но это произошло автоматически.
 - Я боялся, что у этого черного есть оружие – нехотя проговорил Игорь. Потому и выстрелил - заключил он рассказ и снова стал тереть лицо ладонями…
 
Я простился с ним и вышел.
   На улице была теплая, южная ароматная ночь. Где-то далеко чуть погромыхивало громом и звёзд не было видно. Выйдя во двор, я невольно заозирался, высматривая и выслушивая темные углы двора. Перед тем как тронуться, ещё посидел в машине, глубоко подышал, расслабился и лишь потем завел мотор и тронулся...
Напряжение бессонной ночи взбудоражило нервы и мне захотелось проехаться чуть за город, тем более что на улице стало светлеть и на проезжей части нe было ни пешеходов, ни машин...








Узнай себя.


…Жизнь моя складывается ни шатко ни валко. Друзей много, девушек тоже. Но чего-то не хватало, чтобы я почувствовал себя удовлетворённым. Последнее время, стал уставать от однообразия жизни, а попыток изменит её, я не предпринимаю, потому что так спокойнее…
Кажется, что последние годы идут какими-то замедленными темпами и ничего нового не случается.
И кажется, что я, всё меньше и меньше стал понимать себя. «Кто я такой есть?» —спрашиваю сам себя и не нахожу ответа.
В армии, в конце службы, я хотел записаться куда-нибудь добровольцем, в горячую точку. Но, не решился, а может быть к тому времени, горячие точки закончились! А так хотелось себя проверить – на что я способен?!
Правда недавно, произошли события, которые натолкнули меня на странные мысли…

…А дело было так. У меня есть приятель Николай Кремлёв - другом я его опасаюсь назвать. Иногда, он ведёт себя слишком развязно. Нельзя сказать, что он меня не уважает, но как то так сложилось, что постоянно делает мне мелкие подлости и при этом не боится, что я их замечу.
Иногда, мне передают его слова, совсем не доказывающие его дружеские чувства ко мне.
Видимо, эти мелкие гадости, сказанные обо мне за моей спиной, насторожили меня, хотя я всегда говорил и верил, что у меня нет врагов.
Но в один момент, это недоразумение само собой разрешилось…

Саша Кулагин, мой друг ещё со школьных времён, зашёл ко мне на работу, и мы вместе пошли в ресторан, поужинать. По дороге встретили Николая Кремлёва. Сели в ресторане «Енисей» и закусив, хорошо выпили. Потом, Саша позвонил своей подружке - Маше и она сразу откликнулась на приглашение. У Саши с Машей роман и мне хотелось, чтобы у них всё наладилось.
Решили ехать к Саше – у него родители уехали куда-то надолго, и он жил один. Коля увязался за нами. Сели в такси, по пути Саша сбегал в магазин и купил выпивки и закуски. Наверное, хотел оставить Машу у себя и потому, был щедрым и очень спешил, чтобы не передумала. Я его понимаю!
Но Саша не производит впечатление уверенного в себе покорителя сердец. А вот Коля с его солидными манерами и серыми стальными глазами – такое впечатление производил…
После сидения в ресторане, меня изрядно развезло, но я не подавал виду и думал, как во время «отцепить» Колю и оставить Сашу с его пассией, одних.
Не удивляйтесь! В моём поведении, по отношению к друзьям и родственникам, проявляется иногда некий патернализм, неизвестно откуда взявшийся.
Сам я на Машу никаких видов не имел, да и не в моём она вкусе. Мне бы с умной девушкой поболтать о Ролане Барте и его минималисткой прозе. Или вот о французской студенческой революции и её последствиях…
Овладение телом без любви и хотя бы интеллектуальной близости, с некоторых пор стало напоминать мне случку дворовых собак. Мне, это уже давно не катит, а все постельные дела, если не подойдём друг другу, а так бывает всё чаще, вспоминаю наутро с головной болью и кляну себя за непоследовательность!

…Потом, когда приехали к Саше, наскоро соорудив закуску выпили изрядно, под модную музычку – какая-то английская певичка изливала душу: «Покажи мне, как глубока твоя любовь ко мне!» - конечно это вольный перевод.
 А мелодия такая бодрая, скачущая и с лирическими завываниями на ближневосточный манер. То ли зурна, то ли ситар солирует…

И я задумался о бессмыслице жизни и почувствовал, что у меня голова пошла кругом. Поговорили немного, точнее говорил я о том, что наверное хорошо жить на Ближнем Востоке – жарко, пальмы, пески, гаремы и сухой закон по шариату…
Потом пошли танцевать. Но, так как дама была одна, то я самоустранился и сел на диван. А Коля, воспользовавшись тем, что Саша ушёл на кухню, закружился с Машей в медленном танце. И я вдруг понял, что Маша, у которой от наличия трёх кавалеров голова пошла кругом, немножко забыла о влюблённом в неё Саше. А я, всегда обострённо реагирую на несправедливость!
Тут я решил исправить ситуацию и хотел увести Николая, оставив парочку одних. Но он этому плану воспротивился. Пришлось взять его покрепче под руку и вывести на воздух. Он сопротивлялся, но потом успокоился. Мы оделись и вышли, пожелав, удивлённой нашим внезапным уходом паре, доброй ночи…

…А потом меня как вырубило! И очнулся я сидящим на скамье, видя, как Николай неспешно уходит в ночь. Что-то мне в нем не понравилось и я, поднявшись и сплёвывая кровь, непонятно почему заполняющую разбитый рот, догнал его и стал бить!
А это я умею делать. Ведь в студенчестве, на первенстве вузов города, стал вторым призёром по боксу. Вторым, потому что отзанимался в секции университетской всего две недели, а в финале, против меня должен был выступить мастер спорта, чемпион России по молодёжи.
Наш тренер, когда зарядил меня на эти соревнования, так мне и сказал: «Ты парень мужиковатый и если попадёт какой перворазрядник, ты его сделаешь, а если кандидат в мастера или мастер, то мы тебя снимем перед боем, из-за разности квалификаций!»
…Я не помню в каких выражениях уговаривал Николая уйти и вообще ничего не помнил минут пять до, и минуту или две после. Но уходя от Саши, почувствовал внутренне, что он, почему-то на меня обиделся…

…И вот я его догнал и ударил, и он упал. А на улице мороз и снег – дело было в декабре, а у нас в это время по ночам уже под минус двадцать.
А я стал цеплять его левой рукой за воротник пальто и отрывая от земли правой, бил его по лицу. Но он прятал голову и верещал как хорёк! Я нанес ему несколько крепких ударов и когда он стал причитать: – Мама! Мама! – я словно очнулся…
Стал помогать ему подняться, а он боится, руками лицо закрывает и причитает: - Прости меня! Отпусти меня!
Я его отряхнул от снега, а он от страха дрожит, а когда предложил проводить его до остановки, он аж руками замахал: - Нет, нет! Я сам! Сам…
Ну, я его отпустил с богом, а сам пошёл домой – дом мой через три улицы от Сашиного…
Прибрёл домой, пальто снял, а оно всё в снегу. Сестра вышла, спрашивает; Всё в порядке?!
А я ей отвечаю: - Иди спать! Я немного поскользнулся и вот в снег упал…
Домашние уже привыкли, что я иногда попадаю в переделки.
Сестра вздохнула и ушла в свою комнату, а я стал в зеркало, на своё лицо смотреть.
Лицо как-то по диагонали опухло и когда я надавил языком на один из передних верхних зубов, половинка на пол упала. Я её поднял, посмотрел, примерял к оставшейся половинке, потом помыл лицо и пошёл спать – утром на работу…
Утром, привычно одел тёмные очки, синяки на щеке закрасил помадой сестры и тронулся на службу. Тогда я работал в университете и у нас была отдельная комната-кабинет.
На счастье, мои коллеги по лаборатории, решили съездить на рыбалку и отпросились на два дня, в счёт отпуска.
Пришёл в универ, никого не встретил из знакомых и у себя, заварил чай в колбе, как обычно…
Только стал пить его, облизывая незнакомую дырку в зубах, тут Николай стучится…
Я предложил ему чаю, а он говорит: - За что ты меня вчера отпинал?!
Я удивился, а он мне на голове кровоподтёки показывает. Я стал ему объяснять, что бил его кулаками и что даже хотел проводить до остановки.
Но похоже он мне не поверил…
Только позже, я узнал от Саши, которому Николай всё рассказал о том вечере, немножко утаив подробности…
А дело было так!
Мы вышли из подъезда, взошли на тротуар и тут, он мне подсечку сделал, воспользовавшись тем, что я не ожидал такой подлянки. Я упал и ударившись лицом о бетонный бордюр – отключился…
Николай меня бесчувственного поднял, до лавочки довёл и посадил… Наверное, сначала подумал, что убил меня нечаянно!
Ну а дальше вы всё знаете…
Узнав эти подробности, я пожалел, что назавтра не сделал ему ещё раз больно, но вспомнив, как он от страху маму вспоминал, смягчился…

С той поры Николай меня стал обходить, а если встречал, то издали кланялся и норовил свернуть в сторону. А ведь он считался местным авторитетом у хулиганов на районе. Он умел себя поставить правильно!
А я, после той истории вспомнил, что у экзистенциалистов читал, кажется у Сартра, что характер проявляет свою истинное содержание, незамутнённое цивилизацией, когда человек попадает в экстремальную, смертельно опасную ситуацию. Или, когда он напивается в дым!
Вот после того случая с Николаем, я начал догадываться, какого типа мой характер! А заодно, какого типа его характер.
Кажется, что после того случая я стал умнее и осторожнее в выборе друзей!

Ноябрь 2015 года. Лондон. Владимир Кабаков





 
   


                Бомж


…Спать расхотелось, и я вдруг вспомнил одну историю, из того периода жизни, когда я подрабатывал, собирая камедь. У меня была хорошая работа в проектном институте, но получал я там рублей двести тридцать в месяц, а на камеди, иногда мог за недельку рублей пятьсот заработать. А тогда на пятьсот рублей можно было приличный мотоцикл купить…

И как-то меня занесло в места, где жил один бомж в избушке. Я пришёл туда под вечер и бомж, сидя у летнего кострища чистил рыбу для ухи… Поздоровались. Разговорились. Узнав, что я живу в городе, он стал просить привезти ему лески и крючков разных размеров… Потом пригласил ночевать у него…

Когда входили в избушку, он предупредил меня.
- Кот у меня здоровый и шибко злой. Ты его старайся не задевать, а то он и кинуться на тебя может ночью. Мстительный чёрт. Когда посторонние без меня в избушку заходят, он вначале шерсть дыбом поднимет и шипит, а если не послушаются, то кидается на грудь и начинает драть когтями.
- Я теперь, как ухожу, так и двери не запираю. Он у меня вместо дворовой собаки…

Я зашёл в дом и в полумраке увидел два зелёных, горящих фосфором глаза. Хозяин предупредил кота: - Свои Тимоша, свои! – и Тимоша недовольно залез под нары…
Вечеряли без происшествий и когда хозяин сварил уху на печке, то поели и чаю попили. Я отдал ему банку тушёнки, которая у меня была в рюкзаке, чему он был рад, но виду не показал – по тем временам тушёнка была страшным дефицитом. Позже он показал мне место на противоположных нарах и когда легли, то закурил и стал разговаривать…
- Я же здесь, до прошлого года с жёнкой жил – начал он. – Да вот в январе, в самые морозы заболела она и через три дня умерла. До ближайшей деревни здесь сорок километров, да и в той больнички нет...
Так она и померла здесь. Непонятно от чего… Температура была высокая, аж горела вся… Но у нас ведь и градусника не было…

Мужик вздохнул, прикурил новую сигаретку от старой.
- Мы с ней вначале в городе бомжевали. Я как из лагеря освободился,
пробовал жильё найти и на работу устроиться. Но потом от неудач запил, да и как не запить. Ночевали же по подвалам… Он выдохнул сигаретный дым и почесал бороду…
- Там я с нею познакомился. Она тоже была пьющая, но ещё молодая и на лицо ничего. Как её в этот бомжатник занесло, я до сих пор не знаю. Что – то там в её прошлом было, отчего она от людей отбилась и запила…

… Поднявшись с нар мужик налил себе чаю, отпил несколько глотков и продолжил…
- Я её уговорил в лес уйти и зажить вдвоём. Я, в лагере так натерпелся, что рад был любому жилью, лишь бы не на общих нарах. Я ведь тоже, тогда камедь начал собирать и денежки иногда приличные заколачивал, только всё пропивал. А тут, вроде как семья и всё прочее…
Я слушал вполуха и начинал уже задрёмывать.
- Вначале иногда водки и здесь доставали, а потом как-то привыкли без неё…
Хозяйка домовничает, обед или ужин сварит, а я рыбачу или по тайге шастаю…
Посторонних тут не бывает… Хозяин помолчал, накрыл ноги ватным
одеялом…
- А вот как умерла, для меня главная забота была, как её похоронить…
Морозы под тридцать стояли, земля промёрзла и стала как стекло…
Я тогда попробовал лопатой копать, но она от земли, как от железа
отскакивает. Кострил два дня, но только сантиметров на пятнадцать откопал…
Тогда я её вынес, потому что она уже пахнуть начала и закопал подальше от избы, в сугроб, а сверху воды полил, чтобы льдом покрылась, и грызуны не пробрались и не поели…
Уже засыпая, я слышал, как мужик ворочается и вздыхает…



Неожиданная встреча.


…Вспоминаю случай, рассказанный мне одним знакомым – человеком с характером:
- Я шёл по лесной дороге, возвращаясь в город из дальней тайги. По пути встретил геологов, которые жили в палатке, стоящей рядом с дорогой.
В это время их не было поблизости, зато была их большая и злая собака. Она бросилась в мою сторону и я, быстро достав топор из рюкзака, стал от неё отмахиваться. Собака крутилась в метре от меня и всё норовила куснуть за ноги. Я изрядно испугался и разозлился – несколько раз я пытался напугать её, бросаясь в её сторону, но настырная собака не отставала…
Наконец, собака вернулась к палатке, а я пошёл дальше, держа топор в руке и постоянно оглядываясь…
Прошёл ещё метров триста и в друг, прямо с обочины резко всплыл медведь и фыркая, показывая клыки и розовые дёсны, дёрнулся в мою сторону. Автоматически, я вскинул топор к плечу, и медведь среагировал - чуть осел, но не убежал.                Несколько секунд, он, сидя на заду фыркал и плевался злой слюной, находясь всё так же на обочине, в пяти метрах от меня, а потом вновь резко дёрнулся в мою сторону! Я, защищаясь, резко поднял топор и зверь, снова осел и не глядя на меня, ворочая головой из стороны в сторону, сидел на задних лапах соображая, что ему делать дальше…
 Так мы и стояли – сидели друг против друга. Наконец медведь понял, что я не собираюсь на него нападать, медленно повернулся и не спуская с меня глаз, тоже медленно, ушёл в молодой сосняк растущий вдоль обочины…
 Только позже я сообразил, что зверь спал там в кустах и я его внезапно разбудил. Но вот что самое смешное. Я этого медведя совсем не испугался и махал топором инстинктивно, реагируя на движение медведя…
Уже идя дальше по дороге, я ворчал и повторял про себя: «Иду, никого не трогаю, до дому каких-то пятнадцать километров, и тут этот медведь! Просто безобразие!..»


Ещё одна история, рассказанная мне этим же лесовиком:


…В ту весну, я поехал собирать камедь, (лиственничная смола, которую можно было сдавать за деньги в Заготконтору) в далёкую таёжку под Байкалом. Со мной был молодой кобелёк – лайка, по имени Бобик. Взял с собой и ружьё – обрез, так, на всякий случай. И не забывал брать это ружьецо с собой – места были глухие и с медведями. Несколько раз, на дорожной грязи я видел большие медвежьи следы!
 Но кроме обреза, в кармане рюкзака я носил фальшфейер - такую длинную спичку, обёрнутую в картон, которую употребляют в качестве тревожного сигнала на железной дороге. Берёшь её в руку, чиркаешь по спичечному коробку и фальшфейер загорается пучком белого, фосфоресцирующего пламени…

Каждый день с утра до вечера, я ходил по лесам и искал большие лиственницы с дуплами, в которых скапливалась эта сухая смола, которую можно назвать лиственничным соком. Она действительно на вкус сладковатая и в сибирских деревнях, раньше её называли сосулями…
 В один из дней, уже возвращаясь к своей палатке, я заметил на земле следы медведя и остановившись, стал осматриваться. Бобка в это время куда -то убежал.
И вдруг, я увидел метрах в пятидесяти медведя, который бежал, переваливаясь с боку на бок и за ним, гавкая тянулся Бобик. Я почти обрадовался – не каждый день в тайге встретишь медведя!
 Я быстро достал из рюкзака топор и пугая медведя, стал стучать обухом по берёзе, растущей рядом…
 И это была ошибка. Услышав и увидев меня, медведь резко развернулся и галопом поскакал на меня. У меня было ещё время, и я судорожно решал, что делать – стрелять сердитого зверя из обреза, или пытаться его пугать фальшфейером!
Медведь неумолимо приближался, а я всё медлил. Наконец решившись, я быстро достал из рюкзака фальшфейер, дрожащими руками вынул коробок спичек из кармана и приготовился!
Время, словно остановило свой ход!
Когда медведь был уже в пятнадцати шагах от меня, я чиркнул фальшфейер о коробок, и он вспыхнул шаром белого огня!
Медведь, вытягивая перед собой передние ноги, несколько метров тормозил, соскальзывая на мокрой земле, потом наконец остановился уже метрах в десяти от меня, резко развернулся испугавшись яркого пламени, и стал убегать в другую сторону…

 В это время, пламя фальшфейера затрещало и внезапно, горящая его часть упала в небольшую лужу под моими ногами!
Однако испуганный медведь этого уже не видел, и на махах скрылся в чаще, а следом за ним, так же испуганно гавкая, убежал озадаченный происходящим Бобик…
Вот так иногда бывает в тайге…






                Юдоль страданий


Вместо эпиграфа:

КРИТИКУ

«…Когда поэт, описывая даму,
Начнет: «Я шла по улице. В бока впился корсет»,
Здесь «я» не понимай, конечно, прямо –
Что, мол, под дамою скрывается поэт.
Я истину тебе по-дружески открою:
Поэт – мужчина. Даже с бородою…»

Саша Черный.



 ...С утра собирался пойти в спортзал.
Хорошо позавтракал. Потом немного «побродил» по интернету, посмотрел новости и прочитал колонку футбольных результатов. Наши опять «слили» второсортной сборной и потому, я не захотел смотреть этот матч даже в записи.
«Вот идиоты! — думал я, вспоминая последние бездарные выступления отечественных футболистов. - Они не то что бы играть не умеют. Главное — они не очень стараются, когда возят мяч в середине поля. У них там дедовщина и потому, положено бить по воротам только «ветеранам». Остальные «снаряды подносят». И молодые слушают — иначе их с потрохами сожрут «старослужащие». Но ветераны, уже давно прицел сбили, потому что физика у них слабовата. А тренироваться они не хотят — лучше вечерком в кафе, перед девочками кальян покурить...»

 Потом долго собирался в спортзал. Искал чистые футболки, примерял штаны — все оказались маловаты. Я за последний год раскачался так, что одежда стала мала. Да и мужики говорят, что я стал больше и выразительнее.
 Наконец собрал спортивную сумку и отправился.
В зале народу немного и я, поздоровавшись с инструктором сразу сел на машину-велосипед и накрутил километра три-четыре, пока пот со лба не стал капать.
Потом размялся на машине «свободный вес» — пожал по восходящей: двадцать, сорок а потом и пятьдесят кило с одной стороны. Последний подход выложился и едва мышцу на грудине не порвал!

Но конечно доволен. Девушка с большой грудью, работавшая на вело-машине, нет-нет да и поглядывала в мою сторону. Грудь у неё тугая, полуоткрытая и я подумал, что если бы она меня страховала, то я бы все свои рекорды побил!

... Закончив тренировку, поболтал со Стасом, тренером. Он сейчас массу гоняет и потому, набрал весу — едва дышит. Но говорит, что и результаты подросли в полтора раза. Говорит, что сбросит вес, подсушится, а потом на первенстве города выступит...

После тренировки, ехал расслабленный и спокойный, как скала. А домой пришёл голодный, как волк.
Только стал заканчивать специальным йогуртом с протеином свою еду — пришла жена и стала рассказывать, что её любимая подружка Лялька, попала в больницу. У неё какой-то неприятный кашель возник последние недели три. И вот, пошла на обследование, а её притормозили и положили в клинику.
- Подозревают рак лёгкого — почему-то шепотом закончила жена свой рассказ...

Я Ляльку, тоже давно знаю и несколько раз даже клинья к ней подбивал. Однажды, когда жена была в больничке — в очередной раз залетела -  пригласил её к себе на чай. Ну и стал уговаривать — дескать от тебя не убудет, а я без жены уже две недели маюсь!
Но та ни в какую. Мол Фрося моя подруга с детского сада и не хватало, чтобы я ей рожки наставила!
 Я попробовал её очаровать, но она вырвалась и убежала.

… А девка хороша. И при ноге, и филейные части на месте, и грудь потрясающей формы - словно шар надули и поделили на две половинки.  У меня аж руки потеют, когда я на её «детали» пристально посмотрю!

...Я уже и посуду в мойку поставил, а жена и говорит: - Поехали, Ляльку проведаем...
Я было стал отказываться, но жена не отступает, говорит — если что со мной случится, ты так же будешь отнекиваться?!
Пришлось согласиться...
Ехали на метро и я всю дорогу газету читал — спортивные новости. Там снова писали, как наши во вчерашней игре опростоволосились.

...Приехали, вышли из метро и перейдя перекрёсток, вошли в новую больницу, которую недавно построили на деньги какого-то олигарха. Правда потом выяснилось, что олигархом он стал, в том числе используя государственные деньги, выделенные на эту больницу...
Поднялись на лифте на восьмой этаж. Спросили у санитара, где палата «К» и прошли туда по длинным коридорам с большими окнами, в которые внизу, видна улица с автомобилями.
Красиво и жизнь кипит! А в больничке, тихо и полный отстой. Народец квёлый, а кое-кто едва ходит – оптимизма это не прибавляет.
Я и подумал: «Хочешь удавиться — почаще ходи по больницам!»

 Вошли в палату и спросили у стойки, где Лялька лежит. Та показала куда-то в угол. Мы прошли туда, а кругом народ суетится, как на площади. Тут и санитарки, и врачихи молодые в халатах, и какие-то тележки на колёсах и разные пластиковые прозрачные шланги...
Я немножко оробел  - иду за женой ни на кого не смотрю, чтобы не расстраиваться.
И вдруг она остановилась и я услышал Ляльки голос, но слабый и с хрипотцой. Она лежала на кровати за занавеской и я её едва узнал — такая она жалкая и пришибленная.
 Жена наклонилась и что-то говорит Ляльке, как глухой. Ну а я стал к стенке и осматриваюсь. Всё так необычно и почему то грустно - когда её увидел, то чуть с ног не упал!
Я ведь говорил, что Лялька была девица хоть куда и за собой следила. На улице на неё люди оглядывались.
А тут, сидит какая-то мымра в синем халатике, в очках на носу, а на морде пластиковая маска с каким-то шлангом, из которого шипение воздуха слышно. Обычно-то она накрашенная и от неё за версту несёт «шанелью».
А тут, видно не до того...

Я, посмотрев на неё аж вздрогнул. А Лялька вялая, на меня чуть глянула. На конфеты, которые жена принесла, внимания не обратила. Смотрит куда-то в потолок и хрипло так, покашливая отвечает: - Да...  Нет... Да... Ничего...
И вдруг, мне показалось, что я попал куда-то чуть ли не на тот свет!                Передо мной была Лялька, а по внешности - какая-то неухоженная старуха. Тут она закашлялась и я увидел, что её светлые крашенные волосы в одном месте чёрными концами торчат и глаза, в очках увеличительных, какие-то водянистые и ни на кого не смотрят.
 Я даже отодвинулся.
«Вот, думаю, сюрпрайз!»

А тут подошла какая-то толстая нянечка в чепце и повела нашу подругу в туалет. Ну я тут совсем отпал и невольно отодвинулся, когда Лялька поддерживаемая нянькой, шаркая подошвами пробрела мимо.
Пока её не было, я немного огляделся. Народу кругом много и запах не совсем свежий в воздухе.
Из соседних закутков какие-то разговоры слышны. Наверное тоже посетители пришли. Напротив нас, за столом, стоят три врачихи — девицы молодые. Одна, так даже красавица, такой восточной внешности. Волосы тугой копной на голове и брови, что называется собольи…

«И как же она здесь?! - подумалось мне. - Тут же с ума сойти можно от тоски и разных больных мыслей...»
А жене говорю: — Может я пойду?
А она на меня шикает и на туалет показывает.
Тут дверь стукнула и Лялька, волоча ноги, в каких-то мятых чулках, на кровать возвратилась.
Тут она снова так закашлялась, что у неё и слёзы из глаз, и сопли из носа появились.
Меня аж чуть не стошнило. «Вот думаю, попал! А я ведь всерьёз за ней хотел приударить!
А тут такие дела...
Фрося о чём-то с ней тихо поговорила, а я стоял, как придурок всем лишний и думал: «И потащил же меня чёрт в эту больничку!»

Жена, принесла её мобильник из дома и стала объяснять, как нам и другим людям звонить...
А Лялька, куда-то в потолок уставилась и головой своей растрёпанной кивает, а глаза, как были неподвижными такими и остались!
А я подумал: - Вот это метаморфоз. Была баба хоть куда, а сейчас на какую - то ведьму из мультфильма про собак-долматинцев, похожа!»
Дальше я уже не смотрел и не слушал о чём Фрося ей толковала…
В голове всё перепуталось и хотелось поскорее из этой «юдоли страданий» вырваться на свежий воздух. Откуда в мозгу эта «юдоль» появилась, я и сам не знаю. Наверное уже давно, в какой-то старинной книге вычитал...

Когда мы шли до метро, Фрося молчала а мне всё хотелось её спросить: «Неужели ты тоже станешь как ведьма, если чем-нибудь серьёзным заболеешь?!»

 Но самое страшное уже в метро случилось!
Я вдруг подумал, что будет со мной, если я вот так же попаду в больничку и выясниться, что у меня рак! Допустим рак горла!
Я слышал, как один мужик с металлическим сипением из горла разговаривает. И говорят, что у него рак горла и ему на операции половину кадыка вырезали!
 Я уже ничего не замечал вокруг и жена меня из вагона, на нашей остановке, на платформу буквально выволокла. В голове всё смешалось и только одна мысль билась: «Мне ведь тоже не двадцать лет чтобы не бояться смерти. Да и сколько знакомых уже на тот свет отправилось!»

Фрося впереди чешет, как ни в чём ни бывало - с неё всё как с гуся вода! Характер!
А я просто потрясён! Шёл за ней, не соображая куда и всё думал: «Неужели и со мной такое может случиться?!»

Когда домой пришли, я сразу в шкафчик полез, достал бутылку водки, для начала полстакана налил и одним глотком выпил. Потом ещё добавил и ещё!
Вот тогда стало намного лучше и я постарался забыть об этой юдоли. Что ни говори, а жизнь «ничего ещё»!
И тут же подумал, что надо ещё водочки подкупить, а то вот так подумаешь о будущей жизни, расстроишься, а полечиться нечем!


                Середина октября 2014 года. Лондон. Владимир Кабаков.






Судьбы человеческие.



  …Второй парень - Володя, молодой, лет двадцати восьми, щуплый и первым пришел к нам в гости в вечер, перед первым мая. Я и до этого видел людей, страдающих с похмелья, но это был случай один из немногих.
  Голос его временами слабел и прерывался, а порой, казалось отказывался повиноваться; его бросало то в жар, то в холод, руки дрожали, и он постоянно судорожно хотел двигаться или делать что-нибудь; дышал тяжело, и впечатление производил самое печальное.
  В поведении с людьми незнакомыми был вежлив, если в таком положении можно говорить вообще о какой-то вежливости.
  Назавтра с утра, я пошел к нему в гости. Володя уже развел тесто, напек оладьев, растопил в тазике сливочного масла и я, с удовольствием, не ожидая повторного приглашения, ел оладьи с маслом и слушал рассказ хозяина об охоте на глухарином току...

  Через открытую дверь палатки видна была часть склона освещенного утренним весенним солнцем. Я в пол уха слушал, вспоминая дом и мать, которая по воскресеньям пекла блины. Просыпаясь, я слышал потрескивание теста на сковородке, а обоняние дразнили вкусные масляные запахи...
  Наевшись и поблагодарив Володю, искренне похвалил оладьи, я ушел к себе. Толя Полушкин ходил к Володе вечером и рассказал потом, что у Володи в Магистральном осталось двое ребятишек и жена, а сам он, прихватив ружье ушел пешком по трассе на восток.
Дело было осенью, и он, оставляя ружье в лесу, заходил в большие поселки, брал водку, продукты и шел дальше...

  ...В Бамовском посёлке Магистральном, он прожил три года, работал год печником, потому что строителей в начале стройки был перебор, - сам он каменщик. Потом, некоторое время работал мастером на строительстве, - башковитый, проворный и энергичный молодой человек.
  ...Случалось, ездил в командировки...
  И вот, как-то вернувшись из командировки в неурочное время, застал жену - мать его двоих маленьких ребятишек - в постели с любовником. Детишки спали тут же за перегородкой. Володя, с трудом вспоминал этот момент и каждый раз, на глазах его наворачивались слёзы горечи и незабытой обиды.
  Он, тогда мог бы расправиться и с женой и любовником, но схватив ружьё, услышал плач проснувшихся ребятишек и ушёл, проклиная всё и всех...
  О многом передумал он, за время своего "вольного" похода на новое место работы, и все-таки решил, что надо жить.
  Здесь, в Тоннельном, устроился работать лесорубом и вот, уже около года живет в палатках, далеко от поселка и как он признался мне, "лес - это, пожалуй, единственное место, где ему меньше лезут в голову нехорошие мысли и горькие воспоминания".
  Но при всяком удобном случае, он старается напиться до состояния полнейшего отчуждения, а назавтра сильно болеел. Выпивка - это, наверное, клапан, который помогает сбрасывать постоянное нервное напряжение. Последнее время он задумал подать на алименты и платить ребятишкам на "прожитье", как он говорит, грустно улыбаясь...
  Так укатывают людей жизненные тропки, дорожки...


  За месяц до того, как мне устроиться в отряд, здесь, произошло ЧП.
  Застрелился Валера Винокуров, работавший в институте давно и которого уже хотели назначить начальником отряда. В отряде остались многие, кто знал и работал с Валерой. Я видел фотографию, на которой он был снят с ребятами на фоне вездехода.
  Толя Полушкин, как оказалось, близко знал Винокурова и он, мног рассказывал мне о нем.

  ...Винокурову было тридцать шесть лет, но в жизни ни постоянства, ни стабильности, он к этому возрасту не обрел. Ко всему - очень болело сердце, боли были неожиданные и резкие, как удары ножа.
  Незадолго до гибели, он, лежа в очередной раз в больнице познакомился с молоденькой медсестрой Талей, завязался неожиданный роман похожий на запоздалую любовь.
  Валера развелся, а точнее ушел от жены, с которой прожил шестнадцать лет, у которой остался сын, ему было уже тринадцать лет.
  Через время, взяв с собой Талю - новую жену с её четырёхлетней дочкой Оксанкой, уехал в поле, то есть на сейсмостанцию. Таля была к тому времени один раз замужем, мужа ее посадили года три назад, и он должен был скоро освободиться из заключения.
  Медовый месяц прошел быстро, новизна общения сменилась однообразными серыми буднями, безуспешными поисками работы для Тали. К тому же, в этой напряженной обстановке, стала обостряться истеричность, присущая Тале.
  Небольшой скандал из-за самостоятельного ее заработка, сменился большой ссорой по поводу, якобы нелюбви Валеры к приемной дочери. Правда ссоры эти заканчивались горячими примирениями, но всё периодически повторялось и чем дальше они жили вместе, тем труднее им становилось.
  Истеричные женщины, это как стихийное бедствие которого ни предупредить, ни избежать нельзя. Такая жена, издёрганная то ли воспитанием, а точнее отсутствием такового, или перенесенного в молодом, непростом возрасте сильными нервными потрясениями, делает жизнь мужчины адом, из которого нет выхода.

  Поссорившись в очередной раз, Таля выпила уксусной кислоты, на глазах у Валеры и ее, едва удалось отпоить молоком и таблетками. Спустя несколько дней Таля забрала дочку и улетела в Иркутск, а Валера остался один, издерганный болью - физической, и нервной.
  К тому же, внешне спокойный и общительный, он обладал свойством впадать в хандру по пустякам и с возрастом, эта особенность прогрессировала, а обстоятельства подталкивали его все ближе к трагическому концу.
  Перед Новым годом он улетел в город, лег там в больницу, но излечения полного добиться было уже нельзя, а тут еще налаживающиеся отношения с Талей, вдруг прервались - ее муж вернулся из лагеря...
  Наверное, это окончательно склонило его к мысли о самоубийстве!
И еще одна трагическая подробность: будучи еще совсем молодым, в армии, он уже покушался на самоубийство, но тогда его удалось спасти.
  Двадцать четвёртого января в доме родителей, Валера выстрелил из самодельного пистолета себе в живот и рассчитал верно. Двадцать шестого января его похоронили...

  Мне кажется иногда, если смотреть на жизнь смелее, то смерть в некоторых ситуациях - единственный выход!






Встреча с медведем


…Весной ночи короткие, каких-то шесть часов, но в лесу, далеко от жилья в глухой тайге, зная, что вокруг ходят голодные медведи не сильно разоспишься, - беспокойство и осторожность - дело обычное в одиночных походах, даже если у тебя под рукой ружье, пуля выпущенная из которого, кажется, может повалить слона.
Тем более, необузданная фантазия всегда к услугам, если надобно изукрасить подробностями воображаемые опасности.
  Нельзя сказать, что я боялся медведей и вздрагивал от любого шороха, но чувство осторожности заставляет меня перед каждым ночлегом в лесу заряжать ружье картечью и пулей, а костер у меня всю ночь горит, хоть не жарко, но давая ровное пламя. Так и теплее и безопаснее.
Для того, чтобы он горел постоянно, надо его поправлять через 20-30 минут, подбрасывать дровишек. Вот и посчитайте, сколько из этих 6 ночных часов я бодрствовал, а сколько дремал...
  Ближе к утру, уснуть по-настоящему надолго и крепко, хотелось все сильнее, но на востоке уже начало отбеливать.
  Время подошло к трём часам утра и посомневавшись, что лучше - сон или утренний темноватый лес полный живности, которая на рассвете идет кормиться - я выбрал последнее.
Спустился к речке, зачерпнул воды в котелок, пошевелив костер, поставил чай, а сам снова спустившись к реке, умылся и холодная, горная вода прогнала остатки сна - я почувствовал себя бодрым и спокойным.
  Не торопясь пил чай и наблюдал, как нехотя уходила из леса темнота, растворяясь в белесом тумане наступающего утра.
 
  Небо было как и вчера обложено тучами, но дождя не было и лишь капельки, оседающего на землю тумана, падали на лицо.
  Допил чай, собрал все мешки и мешочки, сложил их в рюкзак, туда же спрятал ненужную на ходу фуфайку. Тщательно проверяя нет ли тлеющих головешек, залил и затоптал костер. И отправился.
  Было четыре часа утра. Кругом хмуро и мрачно, видимость плохая, сырость, оседая с неба приглушала звуки. В такую погоду говорят охотники, зверь наиболее деятелен, менее осторожен и пуглив и кормится до семи-восьми часов утра.
  Пестря, проспавший всю ночь рядом с костром, хорошо отдохнул и привлекаемый множеством запахов, на рысях убегал вперед и в стороны, исчезая иногда надолго, распутывая следы.
  Тропинка шла все вдоль речки, пересекая небольшие наледи и множество ручьев талого снега, от которых летом не остается и напоминания.
  ...Пересекая в который раз такой ручей, я чуть сбился с тропы и ушел влево на склон, заросший кедровым стлаником и покрытый толстым слоем светло-зеленого мха.
  Пестря где-то отстал, я шел не торопясь и осматриваясь и вдруг, заметил под ногами клочки шерсти, светло-серого цвета!
  Совсем было уже прошел это место, но подумал, что водичка от талого снега принесла эту шерсть по весне из недалёка и потому, остановившись, стал осматриваться.
  Только я поднял глаза, как заметил большой кусок шкуры, лежащий на виду, метрах в двадцати выше по склону. Подойдя, подхватив её за край, приподнял, надеясь увидеть под ней мясо, но оказалось, что шкура была кем-то свернута, скатана в кучу и я увидел только остатки розовеющего черепа и рога - похоже, это был годовалый теленок северного оленя.
  Рядом лежал обглоданный остов позвоночника и задняя нога. Вокруг в радиусе трёх метров мох был содран до земли, и кустики были поломаны...
  Я мысленно задал себе вопрос: кто это мог сделать - волки или медведь и не успел на него ответить - оглядываясь вокруг, поднял голову повыше и увидел в кустах пушистого стланника, какое-то шевеление.
  Сосредоточившись, сфокусировав взгляд, я отчетливо разглядел медведя, который был не далее двадцати-двадцати пяти шагов от меня!
  Не осознавая ещё до конца происшедшего, я подумал - какой он круглый и мягкий и ходит, ступая твердо и неслышно...
  А мишка так и маячил в кустах: то туда повернет, пройдет шага три, потом назад воротится и впечатление такое, будто он что-то потерял в этих кустах.
  Медведь двигался не останавливаясь и хотя, наверное заметил меня раньше чем я его, но почему-то упорно делал вид, что меня не видит и в мою сторону не смотрел, - это нервное движение подсказало мне, что медведь сердится: я перебил его трапезу, или может быть он тоже вот только подошел.
  Тут я отреагировал на опасность, вскинул ружье, автоматически на ходу взвел курки и прицелился, намереваясь прострелить его туловище по диагонали...
  Медведь на мгновение и на свою или на мою удачу скрылся в густых зарослях зеленого стланника, а я в это время, тремя прыжками выскочил на прогалину и тут снова увидел, как медведь шевелится в стланике и идет на меня, точнее в мою сторону...
  Потом, он мягко и плавно всплывает на дыбы, удерживая равновесие загребает передними лапами воздух и цепляя вершинки стланника, медленно и молча двигается на меня, поворачивая голову с аккуратными полукружьями небольших ушей, как бы стесняясь прячет, отводит от меня глаза и старается не смотреть прямо на меня.
  Казалось, зверь даже чувствовал себя немножко виноватым от того, что все так неловко получается: "Вроде бы вот я шел, шел и наконец, пришел, а тут вдруг ты, и ведь нам вдвоем тут никак нельзя. Пойми"!
  В голове у меня мелькнуло - такой смирный и симпатичный медведь, а ведь съесть меня может запросто!
  И я, вскинув ружье и прицелившись почему-то в голову, хотя проще и надежнее было стрелять в грудь, которая как известно больше головы, последние мгновения решал – стрелять или не стрелять! В тот момент, поток информации об охоте на медведя, выплеснулся в голове вот в такие сомнения.
  До мишки было не больше двадцати шагов. Хорошо видны были его сердитые глаза и может ещё поэтому, я нажал на спусковой крючок.
  Развязка длилась всего лишь несколько мгновений, но для меня они растянулись в многозначную, долгую картину...
  Мишка, какой-то миг после выстрела еще стоял на задних лапах, потом хотел рявкнуть устрашая меня, подбадривая и разжигая себя, но из его горла вылетел какой-то негромкий хрип, после чего он перекинулся через спину, развернулся и встав на четыре лапы, бросился наутек...
  Как только он коснулся земли передними лапами, я перестал его видеть - заслонили кусты стланника, и только по треску сучьев понял, как он торопился убегая.
  Надо отметить, что момент выстрела и неудавшийся рев почти совпали, но для меня время вдруг замедлилось в своем течении, и все происшедшее виделось картинами, отделенными одна от другой, значительными временными промежутками...
  Тут, из-за моей спины выскочил на рысях Пестря, и слыша удаляющийся треск в кустах, бросился вдогонку, секунд через пять раздался его лай, который однако вскоре замолк.
  Я, наверное, изменился в лице и задышал часто, но мысли в голове работали четко.
  В погоню за медведем я не кинулся, но и убегать не собирался.
  Отойдя чуть в сторону, оглядываясь и сжимая в руке ружье снял рюкзак, а в другой - неизвестно когда извлеченные из кармана пиджака еще два патрона с пулями. Быстро достал из кармана рюкзака нож и затолкав за голенище сапога, штанину не стал опускать сверху, надеясь в случае надобности быстро его выхватить.     (Отрывок из романа «Год жизни»)