Жажда арт

  "Такой же черный, как мое сердце" - думала Сияна, разглядывая, уродившегося в ночь новой луны, олененка.
Сгусток тени в углу поднялся и тут же гулко завалился на бок.
  - На Празднике мы станем дивным даром для Белого Лебедя. Надо только раскопать колокол. Тебя назовут Айи.
  Отбросив шкуры, она принялась рыть мерзлую землю. Легла на живот. Дышала, грызла, дышала. Ободрала нос и щеки. Дышала. Грызла.
Тихо отозвался черный колокол. Вот он.
  - Расти, расти, мой Айи. Бейся, бейся, мое сердце. Еще не время для молчания.

  Как хочется теплую чашу в ладонях с курящейся паром алой водой.

  Мерзлые крошки иглами впивались в огрубевшую от ветров кожу, не причиняя боли.
Снег отдавал антрацитные искры ленивому мутному солнцу, насаживающемуся боками на кривые пики теней уродливых сосен.
Глупые луна и лебедь. Белые. Приносящие боль глазам. Заставляющие леденеть.
Лохань из засушенной чаги вдруг накренилась, и просыпались, вздымая в воздухе серую пыль, зубы. Сколько их там? Оленьих или человечьих?
Насаженные на копья рогов, смотрели бездной зрачков замороженные глаза. Сияна подула в один из них. Остановила взгляд. Зрачок в зрачок. Что это? Жажда? Нет, показалось. Еще не время. Не время молчать, и не время смотреть.
  Дважды собраны ягоды. Завтра Лебедь придет за дарами.
Черный колокол на рогах Айи глухо отрыгнул болезненным ударом. Тоской отозвалась в животе Сияны теплая жажда.
Последняя ночь.
  - Идем, Айи, идем.
Хруст мешающих веток наполнил ноздри запахом хвои.

  Ац! Исчезло небо. Укрыло метельной бранью холодные волосы, осветило сугробы темными искрами, заморозило. Возвысило над луной и швырнуло вдребезги черными осколками, в серую пыль над лоханью из чаги.
И вновь затихло.
  Серебряный колокольчик, поблескивая на солнце, нежно побрякивал, повинуясь сползающему пухлыми клочьями снегу. Встрепенулась от морока сонная сова.
Звонко посыпались новые зубы в лохань, молча взирали свежие глаза.
Инеем покрылась алая вода в чаше, запечатав теплое, в ожидании дыхания.