Немота

  Немота. Тщета.  Уныло редактирую прежнее. Абзацы, препинания - тут добавил, там подтер. С компьютером удобно - раз, и готово, однако ощущения завершенности нет.

  Димасик  теперь инструмент. Наивный, еще не изгнанный из рая.
  И авторское "я" - тож инструмент, только вкусивший от древа, но авторская оценка, интонация, горечь и пафос - сегодняшние.

  Детство, юность с молодостью и зрелость. Вроде, сходится. Три роли - ребенок, взрослый и родитель, как по Берну. Три взгляда - наив, заблужденческий и зрелый.
Вечная троица-эволюция.

  Тем не менее, из-под толщи событий проступают две причины добровольности - авторитет и любовь. Плюс фиксация - самостоятельный акт. Из быть-было в есть.
  Но сначала редукция - вскрыть розовый ящик. Тот, куда через "потому что" помещалось непонятное, нерасколдованное. Стандарт. Видимость причинной подследственности.

  Воля и разум, говорите - не совсем. Еще род-семья, двор и сословие. Оттуда причинность ползет - из коллективных субъектов.
  Бог, душа, логос, вечность - ранее незримые, забываемые, переступаемые, но возвращающие все на круги своя. Второе рождение - припозднился, канешна, но лучше поздно, чем никогда. Получается, архаика. Пусть с фиксацией, но архаика.

  Упавшие листья - то, что казалось незыблемым, твердым. Авангард, атеизм, модерн, прогресс, либеральные ценности. И зеленые росточки - душа и бессмертие. Вера, этика, покаяние.
  Из неподеленности в мир страстей, рисков и заблуждений, а далее, наверх - из предматериальности к телу Христову.

  Пирамида перевернулась. Когда я родился прабабушка была жива. Теперь у меня внучка, а из старших - по пальцам одной руки.
  Нет Мишки, Костика и Хеймана. Корнеева стерло, Серый сдулся, Жоржик - ходячая болячка. Гоша и Сашка того - утонули в бутылке. Вася постарел, Рыба достиг необъятных размеров.
  Из поддерживающих форму - пять человек, не более. Может, забыл кого, звиняйте.
  Учились, дурили, работали, заблуждались, ошибались. Пили, старели, болели, разводились. Карабкались, берегли детей, переживали. Обычные циклы.

  Трудно выделить главную, паче, единственную фигуру, которая предопределяла все. Русскость или еврейство, социализм или капитализм, мужское или женское начала. Логос.
  Их несколько, много. Аполлон, Дионис, Кибела. Русский. Еврейский. Христианский. Рациональный. Прагматичный. Модерн. Провинциальность. Интеллигенчество. Технарство.

  Твердыми остались род-семья и учителя-авторитеты. Пара друзей. Остальные того.
  Культуризм, ходьба, гитара и джаз-рок. Достоевский, Ерофеев, Шекспир, Пушкин и Горенштейн. Джойс Кэрри и безумный алмаз Флойда. Питер, Феодосия и Челябинск.   
  Кофе, сигареты и полбанки безалкогольного. Да, совсем забыл, коты - они главные.
  Вот и все круги-привычки, остальное так. Новости, телевизор, приятели, коллеги...
  Важное, спору нет, но не вечное. Кто-то ушел, кто-то вернулся. Встретились, две секунды радости и забвение. Собственно, как с любыми новостями. Ушло мгновение, прости-прощай.

  Думал, с прошлым расставаться легко. Легче легкого. Была и нету. Само пройдет. Смена квартир, одежд, телефонов. Профессии, приятелей, интересов.
  Первый брак, второй. Квартиру дедов - под офис, потом на продажу - под новый офис. Родительскую в обмен на дачу. Мебель, вещи, фотографии. Сплыло.

  Казалось, вот-вот новая жизнь захлестнет прелестями. Интерьеры, удобства, разнообразие. Машины, загранка, белые одежды. Успех, достаток, статус и положение. Чего о прошлом тужить. Гренада.

  Нет, Димасик не исчезает навсегда. И тот, который сразу за ним - молодой и рьяный, пафосный и демонстративный. Все еще блюдет Мечту, пытается сыграть Флойда и тягает железо. Или другой, подающий надежды ученый. Весь при лазере, формулах и презрении к карьеристам. Девять дней одного года.
  Успешный кооператор, директор агенства - еще чуть-чуть и Форбс. Потом адвокатище. Машина с шофером, правительственные совещания - вершина.

  И во всех персонажах "я". То неуловимое, радикально пустое. С иногда наполнителем. Момент реализации, встречи, осуществления.
  Граница мира и ничто. Бессмертное и вечное. Весь мир в кармане - история и космос.
  И только голос отца взывает послушанию - шепот любви-присутствия.