Безумный славный парень должен умереть

Судьбу не обыграешь в покер. Это слегка переиначенное из кем-то сказанного ранее. Возможно, Борис Тихонов где-то это вычитал. А, может статься, эта банальность не более, чем плод его не самого здорового рассудка.

И всё-таки судьбу и правда не обыграешь в покер. С ней разве что можно слегка помухлевать, соревнуясь кто-кого, даже понимая, что банкуешь не ты. Но это, по крайней мере, позволяет выиграть время. А ведь Тихонов верит, что единственное нужное ему, -- это время. Какое-то количество дней, недель, месяцев, возможно, лет, чтобы понемногу, слой за слоем, соскребать гипс маски, и открывшись, со всеми своими плюсами и минусами, быть понятым, прочувствованным и принятым.

Всю жизнь Борис стремился быть славным парнем. Хорошим сыном-мужем-другом-коллегой. Кликабельным и залайканым. Одобряемый и в жизни, и в творчестве. Чтобы внутри щекотало, пузырилось и растекалось удовлетворением самое “прекрасное” ощущение -- “ты нравишься, ты хороший”.

Тихонов избегал конфликтов, считая, что худой мир лучше открытого противостояния: протягивал руку вместо того, чтобы дать в морду. Сглаживал углы, когда их следовало бы заострить: ему было проще извиниться, даже будучи правым, ведь его не покидало чувство, что он сам во всем виноват. Борис отличался “щедростью”, порой только для того, чтобы ее отмечали. Так боялся быть “оставленным”, что соглашался на бескомпромиссные условия, зачастую вопреки внутреннему голосу. Он был счастлив только тогда, когда делал счастливыми людей, что были рядом с ним. Думалось, что эта выборочная честность и отчасти жертвенность, единственно возможный вариант. Ему казалось, правильно быть хорошим. Вот только он всегда считал, что не достаточно хорош.

***

Он любит готовку. Это одна из, наверное, всего трех вещей, что успокаивает и примиряет его с самим собой. Вторая -- писанина, но он не достиг здесь особых высот, считая, что все его творчество не более, чем стилистически выписанное подростковое кликушество. Третья -- мастурбация. В своих фантазиях он позволяет больше, чем осмеливается попробовать в реальной жизни. Впрочем, это касается не только секса.

***

Лук он нарезает мелко-мелко, аккуратными кубиками 3 на 3 миллиметра. На совесть так на совесть, считает Тихонов, склоняясь над разделочной доской так низко-низко, что различает волокнистые, грубо разрубленные паутинки. Вдыхает глубоко, чтобы в ноздрях защипало, а в глазах заслезило. Вот-вот, пробирает. Ядреная медитация. Эффективнее под счет, под вдох-выдох. Это же чистое, полунаркотическое удовольствие -- возможность хоть изредка, хоть как-то заплакать. Что-то почувствовать. Что-то вспомнить, пробудить, воскресить. Снять маску, под которой них*я.

Сельдерей -- тонкими, почти прозрачными полукольцами. Важно, чтобы они почти растворились при жарке, не оставив от себя ничего, кроме послевкусия. Есть в этом полураспаде структуры что-то от полученной и прошибающего бессознательно смски “милый, думаю о тебе”. Хотя ты давно удален и заблокирован. Все исчезает и воскрешается в пылу -- огня ли, гнева ли, сожаления ли, страсти ли, ли-ли-ли...

Нарублено. Пахуче. Уже шкварчит, лопается, плюется оливковым маслом. Возвращает в реальность раскаленными каплями на руках, стоит только засмотреться на выпавший за окном снег. Помешивает Тихонов механически. Переворачивает по привычке. О готовности судит по звуку, как о любви, которая распознается по вздохам и интонациям. Пробирает от шепота.

Следом -- вяленые помидоры. Маслянистые, морщинистые и склизкие -- словно доверительные видеозвонки по Скайпу или Вайберу.

Дальше -- консервированный тунец. Тихонов всегда сливает сок из банки. Считает, это важно. Потому что сок из банки, это до тошноты, как безвкусная фраза из трека Каспийского Груза, когда умереть красиво значит пустить себе пулю у цветочной клумбы.

Пакет томатной пасты и горсть каперсов -- плюхнает ради кислинки. Сдабривает всё двумя щепотками сушенного, размолотого базилика, и опа: получается почти как у нее.

Тихонову кажется, не будь она вегетарианкой, то, наверняка, полюбила бы его стряпню. В чем он уверен на сто процентов, так это в том, что не играй он роль славного парня изначально, она полюбила бы и его. Но она просто не знала, кого любить. Ведь Борис не дал ей возможности узнать его.

ПО правде говоря, Тихонов испытывает трудности в социальном взаимодействии с людьми. Особенно, когда нет желания кого-то изображать. Такое случается не так уж и часто. Но, поверьте, когда происходит, являет собой весьма печальное зрелище. Вы видели грустного клоуна? Так вот, он еще не так плох.

его жизнь можно описать парой строчек в стилистике улисса джойса когда без заглавных букв и знаков препинания когда допустимы ошибки и метания вот ага стол тумба шкаф улица на фонарь снег январь идет убить помиловать прав не прав он она виноват безвинен суть где зачем форма смысл важность а если было однажды переехали здорово как будто бы мир изменилось солнце чуть-чуть почему немного устало смотреть улыбаться ния стоп приехали

***

Тихонов лежит на диване. Ужин съеден: паста-как-паста сглаживает не самые удобоваримые мысли в голове. он должен жить без знаков препинания и заглавных букв как если бы захотелось просто почувствовать дуновение ветра в горах шри-ланки где-нибудь на верхотуре пика адама когда 5 тысяч ступенек позади и звук колокола достигая вершины звонит не по ком-то а просто будит вместо звукового сигнала на мобильнике когда приходит смс

***

“Не вспомнить никогда?”... Славный парень должен умереть. А он должен жить. Ой, пригорает.