Так случилось ч. 52

  На майские праздники выздоровевшая Сонка собралась в лесную избушку, к деду Михею в гости. Вместе с Зоей. Жорик уехал в другой город по производственным делам. Ему уже доверялось решать  сложные вопросы. Он справлялся. Авторитет его на заводе рос. Жаль только, что время поездки выпало неудачно. Но, ничего,работы много, скучать он там не будет. А Зоя здесь проведёт время с пользой. Лесное пространство - оно всегда кстати. И душе, и телу.
  Дед Михей, предупреждённый заранее, поджидал гостей на опушке. Он сидел в телеге, запряжённой молодой лошадью, свесив босые ноги. Ах! Как живописно выглядело всё это в высокой упругой траве. Рядом красовался бело, богато облитый цветом боярышник. У молодых кустов задиристого шиповника розоватые бутоны набухли, ещё храня нежную  душистость и красоту шелковистых лепестков светлого тона начала зари. Сосны, вроде  старинных подсвечников, широко, грациозно и  гордо несли свои мохнатые лапы, по-весеннему  свежо, нарядно убранные юными веточками - свечками, щедрыми на жёлтые облачка сосновой пыльцы.
  - Здравствуйте, дедушка! - почтительно чуть склонили головы Зоя и Сонка. Само воплощение мудрого прежнего перед ними.
  - Вам здравия. И Зойка туточки! Нечастый доки гость у меня. Садитесь, Желанка, чай, застоялась, вас ожидаючи.
  Залезть в телегу гостьи не поспешили. Оставив там, за дедовой спиной, свои сумки  на замечательно-ароматном сене, подошли к лошадке.  Погладив её по лоснящейся спине, дрогнувшей от прикосновения, Сонка вынула из кармана кусочки сахара, один скормила животИнке, другой взяла Зоя, тоже протянула руку к морде лошади.
  - Ой-ой, не так надо, - остановила Зою Сонка, - ладонь нужно вертикально держать, вот так. А то и укусить может!
  - Балуешь крестницу, - дед улыбался в бороду.
  - Почему крестницу? - Зоя посмотрела на Сонку.
  Ответил дед, кивнув на лошадь.
  - А благодаря Сонке и жива Желана осталась. Мать её в верёвке закрутилась, чудок тольки и не задохлась, хрипела уж, да рожать начала. Сонка увидела, нас позвала. Если б не она, кто знат, что б сталось. И имя ей Сонка дала, окрестила, значит. Значит, крестница.
  - В церкви крестят - людей, - заметила Зоя, забираясь вслед за подружкой в телегу.
  - А кака разница - и церква под небом и лес под небом, - дед тронул вожжи, лошадка побрела по дороге, уже привычно таща за собой груз, - в церкви посвещают в жисть вечную, то бишь, во вторую от матери. А и Сонка ведь той тожь жисть дала. Одну жисть Желанке мать её, кобыла, дала, другу - Сонка. Без Сонки - то, чай, у ней и первой бы не сталось. Задохлась бы кобылка - и всё тут.
  - Ох, дедушка, за такие слова вас от церкви отлучат, - Зоя засмеялась.
  - Дак я там и не прилучался.
  - Вы не крещёный, что ли?
  - Из вольных мы. Под небом молимся. Позолочённые-то купола ни к чему нам. Скольки крови на том золоте. Вон, прадед твой, в свою пору, тожь за жёлтым металлом подался. Оставил там здоровье своё. Дитёнку свою так и не увидел. Бабка  твоя уж посля его похорон народилась. Слабая была. Он, ить, и жену с собой туда поволок. А помирать, всё одно, домой приехал. Бабку твою моя бабка выходила. Повитухой была славной. Ну и дитёнков, которые того требовали, выхаживать знала как. На знаных травах тесто месила, дитёнку завертала да в тёплу печь клала. Если там надо было, косточки какие в теле правила. Большое знание в энтом деле имела. Вон как. Много народу за жисть подняла бабка моя А золота и в руки не брала.
  - Так на куполах - то не настоящее золото.
  - А кака разница? Люди Богу молятся, а в кровяное золото глаза пялют. И иконы, значит, золотом обрамлят. Скольки горя в энтом золоте было. Да и будет ещё. Оно ещё долго там гореть будет. И на иконах и на куполах. И скольки ещё судеб, жизней спалит, проклятуще. Золото энто.
  - Дедушка, а вы и бабку мою знали?
  - А как жеть. Я ж тоди уж парубкувал, а она ищ в рубашонке бегала. Волосёнки как медь цветом. Солнце-то как в них заплутается, так как сноп огня на голове. Потом коски плести стала. Девкой красива была, хочь и рыжа. А ведь Зойкой её в честь моей бабки назвали, а уж потом и тебя тож. Так что носишь ты в своём имени память о моей прародительнице. Так вот оно  сложилося...
  - А я на бабку похожа?
  - Имеешь схожесть, тольки ты руса, а она рыжа была.
  - Так я покрашусь.
  - Умная ты, вроде, девка, а городишь невесть что. Бабкину медь не повтОришь, а своё рассеешь. Чужое - не к лицу оно.
  - Бывает, к лицу.
  Возле домика Михал Михалыч рубил дрова.
  - Ну, стряпухи, обед нынче на вас. У нас работа сегодня.
  - Так праздник же, - гостьи вытаскивали из телеги свой багаж.
  - Ну, вот мы и отпразднуем - дело сделаем. Молоко, масло и прочее всё - знаете где. Полная вам свобода кулинарного творчества.
   Дед Михей распряг лошадь, пустил её пастись. Обулся в сапоги. Прихватив топоры, хозяева ушли.
  Зоя набрала в лёгкие побольше густого лесного воздуха, сказала с силой, голосно, повернувшись к чаще, и вроде как не Сонке, а обитателям  окружившей избушку восхитительной глуши:
  - Пойдём арсеналы проверять. Что там с продуктами. И что гото-о-овить бу-у-уде-е-ем?!
  - Зоя, ты мастер. Командуй. А я в подмастерье.
  - Командую. В терем-теремок - шагом марш! Эхо! Эхо ту-у-уто-о-очки-и-то како-ое!
  - Да ты же так кричишь здесь!
  - Где ж ещё крича-а-ать?!

       ПРОДОЛЖЕНИЕ