Казахская легенда

канша тулпар болса да, жокты куып жете алмас

Темиртау,
                Каратау, Актау –
Потерялся в степи – кричи: «Ау!»
И туда,
             на запевы жырау
Направляй неуёмную душу свою.

Путь-дороге,
                что однажды была тут.
Навсегда суждено обратиться в траву.
Песнь свободная
                долетает помалу…
Потерялся в степи – ищи аул.

Перевалы вблизи и вдали перевалы,
Глухо ветер летает меж них одичалый…
Если так мы сказание большое начнём,
Нас народ благодарный ославит немало.

Древлей древностью, канувшей ветхой порой,
Когда люд обретался на воле степной,
На просторе широком, под небом единым
Им хранился бережно уклад кочевой.

Той порой храбрецов и красавиц счастливых,
Мудрецов яснооких и ханов сметливых,
И певцов, чей запев провожает домбра,
Жил почтенный старик, Сыргабай – его имя.

И печали, и счастья вкусивший сполна,
Род большой основавший, наживший добра
Сыргабай уважения и славы добился.
Их богатством не купишь – потрать хоть сполна.

Он и счёт потерял, сколько лет ему было,
На десятый десяток уж, верно, хватило.
Словно осенью волос с макушки опал,
И зима на бровях, и в бородке застыла.

За хозяйство не брался – уж не было сил.
Он стада направлять сыновьям поручил.
В окружении заботы родни многоликой
Его век постепенно к концу подходил. 

Расстелила ковры всюду степь золотая,
И аул окружает кочёвок в ней стая.
Сыргабай мирно вышел из юрты своей
И на кочку уселся, тихонько вздыхая.

Худосочный пастух за отарой плутал,
А в ауле резвилась стремглав детвора,
Вдалеке у ручья мерно чий колыхался,
И курганник на небе круги нарезал.

Сотню лет проживи – всё по-прежнему будет.
Нарастает трава, народятся и люди.
В благолепном степенном обличье своём
Этот мир никогда красотой не избудет.

Нет его совершенней, чудесней, родней.
В продолженье ненастных и солнечных дней
Ты любуешься им, как особенным даром,
Будто нет ничего, кроме этих степей.

Тот же час усмехнулся он мысли своей
Подивился сперва – да увлёкся он ей.
Вялый ум оживился в мгновение ока:
"Будто нет ничего, кроме этих степей".

Неисчётно за жизнь принимал он гостей.
Их рассказы вливались в беседы ручей.
Как представить теперь, что на свете великом
Нет живительной сени таёжных ветвей?

Городищ нет орысских, и гулких морей,
И столбов нет мансийских, ледовых полей,
Ни китайской стены, ни пустынь полусонных –
Ничего, ничего, кроме этих степей…

Просто так не забыть измышление своё.
Словно тень за тобою блуждает оно.
И отпустит, когда разрешение отыщет,
Словно в добрую почву упало зерно.

Слуг надёжных к себе Сыргабай подзывает
И в отау их с первой зарёй отправляет.
Говорят – из похода вернулся Бокей,
Пусть отцовский аул навестит на джайляу.

Не прошло и трёх дней, как явился батыр
И богатые взял он с собой дары –
После нескольких лет, к отчей радости вещей –
Преискусный воитель, смельчак, младший сын.

Шум весёлый и гам – пир горой у общины
И богат дастархан, и барашка обилье.
Допоздна засиделись – пора уж ко сну.
Как последний ушёл, Сыргабай молвил сыну:

«Ак сункар менин, ты наш род прославлял.
Кен дала баласы, ты народ защищал.
Неприятель, разбойник и волк ныне знают –
Наш покой охраняет Бокея стрела.

Долго славе идти твоих подвигов ратных.
Как за тридевять ли, подходя к полю брани,
Воеводу разбойного ты поразил,
И тьма тем разбежалась его без оглядки.

Я счастливый отец двадцати сыновей,
Но проворней, быстрей остальных ты, Бокей,
Ты один лишь отцовскую волю исполнишь –
Разрешение добудешь загадке моей...

Оглянись, видишь лад, ображённый Вселенной,
Уподобленной сабе, наполненной млеком
Лишь отчасти – отчасти, пожалуй, пустой.
В коей мере – постичь суждено человеку.

Кочевым от рождения – воля, простор.
И куда б не подались – лишь поле кругом.
Шакырымов отселе скачи ты хоть тыщу –
Иль корсак притаился, иль нет ничего.

От рождения мы наблюдаем два мира:
Один дразнит травой, другой – облаку вырей.
Кокжиек – между ними, и ветер – их слог –
И гуторят друг с другом в извечном айтысе.

Будь уверен, я щедро тебя награжу,
Если выполнишь точно ты прихоть мою,
И калым помогу заплатить за невесту,
Хоть султанскую дочку приметишь ты, пусть.

Но послушай теперь, что за дело замыслил –
Совершишь ты отселе пространнейший выстрел.
Направляй его посолонь, выше вершин,
И несись вслед за ним неуёмно и быстро.

За стрелою успеть – не прогулка верхом.
Твой рысак остаётся надёжным конём –
Для погони такой конь особенный нужен,
Так отдам я Шыгыса тебе самого!

Он в байге никогда б не имел себе равных,
Но уж слишком туплар к седаку своенравен.
Не встречал я подобных во всех табунах.
Лишь достойнейший будет им избран хозяин.

Коли примет тебя – то примета судьбы.
Неразлучными станут Бокей и Шыгыс!
Он домчит на оставленный брег мироздания,
Там поймать ты сумеешь падение стрелы,

Где земные ковры превратятся в обрывы,
Пресекутся небесные ткани, за ними –
Человеку не йти и орлу не лететь
Там, куда почивать уплывают светила.

Обо всём, что увидел, поведаешь мне,
Как огромен сей мир в протяжении своем.
Далеко ли отсюда скакать к краю света –
Ты вернуться поведать, готов ли, Бокей?»

Молча выслушав речи отца пожилого,
Подивился батыр изощрённости слова.
«Для тебя я исполню желанный наказ», –
Был он краток всегда, то, видать, от природы.

Долы пегие в полдень, что зыблемый пруд,
В них прогалины света неспешно плывут,
Колыхают зелёное войско несчётное
Дуновения лёгкие призрачных губ.

На соловом тулпаре батыр лихо скачет,
Конь послушен ему и несёт, не артачась,
К сыргабаевой юрте скорее прибыть,
Где община уж вся собралась, не иначе.

Затаили дыхание, смотрят и ждут,
Сыргабай восседает на коврике тут,
А Бокей из колчана стрелу изымает,
Из сайдака – османский изогнутый лук.

Говорят, тетива в нём была столь тугая –
Её бархатный звон все кочёвки слыхали.
Лишь Бокей мог её до конца натянуть –
Вот стрела к небесам полетела шальная.

Озорной раззадорился, встал на дыбы
Да пустился в намёт благородный Шыгыс.
Плетью гладить, не бить – всё поймёт с полуслова.
В кокжиек устремились тулпар и батыр.

Всадник крепко в седле – пусть несутся ретиво.
Скакуна развевается светлая грива.
По сравнению с ними стрела как канбак –
Не летит в вышине, а плетётся лениво.

Ковыли от земли превращаются в искры,
Позади воздымаются целые вихри.
Вековалый степной нарушая покой,
Те удары копыт отгремели… и стихли.

Восемь осени сшили халатов златых,
Восемь белыми стлали покровами зим,
Восемь радостных вёсен душе потакали,
Восемь лет пролетело за бдением сим.

Опустилась спокойная ночь на джайляу.
Опираясь на трость, к кереге прислоняясь,
Сыргабай мирно вышел из юрты своей
И стоял у порога, тихонько вздыхая.

Месяц тонок, как рог у домашней козы.
В кокжиеке мерцают кочёвок костры.
В тишине сквозь печаль оглядев мироздание,
Еле слышно взмолился усталый старик.

«Ветерок-ветерок, ты гуляешь, где хочешь.
Всюду гонишь поток своих призрачных вотчин.
Не видал ли Бокея ты где моего?
Горше жить-доживать да с томлением отчим.

Неужели досель не настиг он стрелу?
Или ж сам Окжетпес повстречался ему?
Или ж... можно гадать до скончания века.
Пусть хоть весточку явит родному отцу».

Те слова не впервые уста лепетали,
И бессонная ночь была первой едва ли.
Уж давненько покоя не знал Сыргабай,
Только взор обращал в неизменные дали.

Но теперь утешение ждало старика –
Там во тьме вдруг сверкнули корсачьи глаза.
Но откуда, с кургана? Зри ввысь – с небосвода!
Две звезды засверкали промеж серебра.

Две звезды посреди серебра загорелись,
Где великих созвездий рассыпался вереск.
Невозможно – то были Шыгыс и Бокей!
Ниспадала оттуда их дивная светлость,

Где разбойников семеро держат улус,
Что орысы Медведицей Большей зовут,
Кол железный забит, три архара пасутся.
Тридцать ту;менов целых разбросано тут.

Ныне в звёздных кочёвках лежит их дорога.
Лишь тулпара крыла помогли б так высоко
Его сыну Бокею взобраться туда
И нестись за стрелой средь небесного лога.

Обомлев, любовался глубокий старик.
Он в великую тайну Вселенной проник
И был счастлив лишь тем, что узрел наконец-то.
Драгоценен был тот удивительный миг…

Словно ветер в степи, словно в речке вода,
Сыргабая с Бокеем ушли времена.
Тот блажен, в ком упрямо жила мечта,
Пусть стезя крута, а печаль солона.
«Сам учись и учи», – так мудрец завещал.
«Ясно сердцем зри», – так мудрец назидал.
Кто предел искал, не жалел труда,
Тот мир изменил. Будь ты стар иль млад,
Береги огонь, чтоб смогла звезда
Воссиять, твердят неспроста, неспроста…

Темиртау,
                Каратау, Актау –
Потерялся в степи – кричи: «Ау!»
И туда,
             на запевы жырау
Направляй неуёмную душу свою.

Путь-дороге,
                что однажды была тут.
Навсегда суждено обратиться в траву.
Песнь свободная
                долетает помалу…
Потерялся в степи – ищи аул.

2016 г.,
Сентябрь 2019 г. – Январь 2020 г.