Кому нечего терять

Виктор Матюк

Кому нечего терять

Кому нечего терять, тому не привыкать:  руками махать,
Чтобы свою правоту как-то доказать! Не стану лгать
И что-то лишний раз вспоминать, что какая-то ****ь 
Пришла к путанам со своим чемоданом, и стала свою речь сопровождать уличным матом,
Дело было как раз перед закатом, полупьяный мужик выступил,
Как знаменитый оратор, бывший провокатор стал неумелым акробатом!
Разочарование выходит из него по капле, судьба уже давно сплела ему лапти в острог,
Видит бог, сколько им было пройдено дорог и пережито ударов судьбы и тревог!
С глубокой кротостью  он пускает в ход змеиную хитрость свою,
Сам не лжёт, лишь удобного случая ждёт, чтоб невзначай порицать,
И громко ни на кого не кричать, он говорит, что хочет, голову толпе морочит,
А сам едва ноги волочит, что-то из его разодранных штанов с утра торчит! Ну, что за вид?
Как с таким неряхой о высоких матерях говорить? Его язык голову не бережёт,
Всё, как раз наоборот: тот, кто сеет и пашет, не жнёт, он жалкие объедки по утрам жуёт!
На душе грустно, в двадцать лет царит чувство, в тридцать – талант, а сорок – разум,
Если ты умён не по годам, и на поверку оказалось, что ты – не дилетант!
Фасад души расслабился в деревенской тиши, он высокого мнения о себе,
Прошлые годы прожиты в борьбе, он боролся со злом наедине,
Не заморачивался на барахле, ел всё, что было на столе,
Прекрасно видел даже в темноте! Суеверие, завладев его душой,
Навсегда разрушило семейный покой! Наше естество задаёт много самому себе вопросов,
Но оно же – не философ, чтоб правду говорить открыто и прямо в лоб!
Хотя кто тебя, как личность оценит, если ты кому-то окажешь услугу без денег?
Никому не нужен твоей души полёт, а всенародная любовь тебя следом за собой не позовёт!
Скромность украшает гордость, как вода гасит пламя, таки совесть обуздывает желания,
Лишая их всеобщего внимания! Любви продажней не бывает,
Кто-то об этом постоянно забывает, он так считает – и всё,
Что было и потом прошло, будет в памяти утрачено,
Вот почему грешное естество так озадачено!
Попы в воде кропила мочат, а грешники ножи о камни точат,
Уста молчат, усы в разные стороны торчат,
От дум исходит дивный аромат,
Им прочат, что они зря не станут голову морочить!
Там, на вершине, тонет разум в дымке синей,
Горизонт покрыл белоснежный иней,
Время вдаль уходит, и за прошлым скорбит,
Об этом его внешний вид говорит, что никто не будет забыт!
Близок великий час, когда все решится, а неизбежное свершится!
Время делать выбор, но только бы обойтись  без ошибок, сделав глубокий выдох,
Широко открыв искажённый рот, тут же получить от судьбы под зад пинок, 
Но не свалиться с обеих ног, пойти наискосок, улыбнуться криво, взять в руки чтиво,
Взглянуть на долю игриво, и с пренебрежительным видом ей сказать:
«Не стоит меня зря пугать и на понты брать, с меня довольно,
В моей душе торчит осколок, из-за него страдает плоть,
С болью борется страждущий мозг, а язык перестал молоть всё,
Что вздумается, неужто он так умело придуривается?»
Рассуждаю холодно и терпеливо, пытаюсь унять взбунтовавшейся крови порывы,
Почто должен доказывать ты что-то под натиском зловещей клеветы из уст толпы?
Чем её обезоружить? Как свою слабость не обнаружить? Чёрный ворон над головой кружит,
У него душа к злу лежит, он добро на корню душит, и внезапно улетит за дальние холмы,
Чтобы быть вблизи искромётной лжи! Наши деды и прадеды извлекали уроки из беды,
А мы не столь умны, и более их грешны, не видать нам свободы, пройдут годы,
И новые невзгоды на седые головы падут, наступит жуть вокруг,
Живых охватит испуг, а мёртвых будет море вокруг! Нам же до сих пор недосуг,
То нас беспокоит новый испуг, то спать не дают множество статных подруг!
Трудно с пошлецами тягаться, с ними не раз приходилось мне за пояса браться,
Главное, не дать им оправдаться, а опосля, когда вздыбится земля,
При помощи огня придётся сжечь палубу неприятельского корабля!
Пусть каждый хряк приготовится бежать туда, куда глаза глядят!
Так кадят кадила, ими машут два верзилы, они дьяконами были,
Не живут, томясь и мучаясь, их не мучает рабская участь,
Она держат на стороне ухо, вол рту с утра сухо,
Но мерзостное брюхо желает прилично поесть,
У него совесть есть или её совсем уже нет?
Куда же катится весь белый свет?
Много в человеке уродства,
И как мало благородства,
Можно легко сойти с ума, если очи затмит холодная пурга! 
Из дырявого кирзового сапога давно уже торчит босая нога!
Беда никогда не приходит одна в столь отдалённые места!
Слабеет тело, оно икает-то и дело, лицо порозовело и то – хорошо,
Могло быть намного хуже, стезя становится круче и уже!
Во рту после вчерашнего сушит, был сытный ужин, была лёгкая пьянка,
Еду подавала молодая официантка, она без вариантов под звон курантов
Последний бокал принесла, не успела убрать остатки пищи со стола,
Как была повержена и опьянена нахлынувшими страстями,
Словно злобными псами, которые не брезгуют даже костями!
Там под небесами молитвами воюют певучими голосами,
Они часами молитвы поют, и вершат свой праведный суд!
Не проводят диспут, а под звуки духовых труб во всеуслышание жаждут
Травить крыс, но не из-за кулис, а прямо на подмостках сцены,
Осуждать за боль и измену, чтобы дух нетленный оберегал грядущие перемены!
Прочь сомнения, грядут другие законы земного бытия!
Унылая картина печалит  глаз, привольная равнина давно уже лежит в руинах,
Кажись, она заждалась, когда же кто-то из нас издаст указ и его благословит божий глас!
Над головой небосвод голубой, чайки парят над седой волной, душе нужен полкой,
Забот хоть пруд пруди, не проходит боль в груди, как препоны все пройти,
Ни разу не споткнувшись в пути? Несравненен этот уде, он немного постарел,
Притих и присмирел, уже не часто заглядывает в щель дверную, не веселится напропалую,
Он с подлой отвагой садится за стол с острым пером и листом пожелтевшей бумаги,
И пытается отбиться от вражеской ватаги из уличных выражений и слов!
Он таков, как есть, для него превыше совести – только честь!
У него ещё тот замес, он родом из старинных предместий,
Где о совести и чести много не привыкли болтать,
И на душевную слабость никогда не станут нажимать!
Но вороны алчны, подлы и жадны, они хотят чужой крови,
Им бы удовлетворить аппетиты свои, а там, как карта ляжет,
Что куриный разум прикажет, так и будет, но если погаснет свет,
Тогда придётся бежать в другие края, где мысль твоя никому не нужна!
Обречённое дитя во всём винит вначале себя, лишь опосля, поразмыслив слегка,
Приходит к заключению, что всепрощение, как и половое влечение, приходит не часто,
Лишь тогда, когда бушуют страсти, что они сулят счастье или очередной прокол?
Об этом расскажет только милицейский протокол! Лампадка бедная погасла,
Она задохнулась в чаде масла, совесть её разожгла, а потом на миг закрыла глаза,
Как оказалась участницей скандала, её неустроенность бытия в угол загнала!
Сердце холодело, дрожало уставшее тело, рука выводила звенящую строку,
И было ясно даже дураку, что даже она не развеет тоску, и никак не изменит судьбу!
Мы же ищем причины отягчающие отношения женщины и мужчины,
Прочему в миг кручины они не обращают внимания на глубокие морщины на челе?
Продолжают жить, как в летаргическом сне, мысленно парят в вышине,
Или нежатся на белоснежной, мягкой и нежной простыне, но в глубине души
Ещё шумят пожухлые прошлогодние камыши, и стучат по лестнице башмаки,
Нынче прошлое в тени, душа в смятении, нет ей прощения,
Когда же почувствует пробуждение, и проснётся от заблуждения,
Тогда её стезя, едва скользя над поверхностью мирского жития,
Перепрыгнет через спящего врага, она к перемирию близка!
Трудно перешагнуть, не углубившись в суть, и идти туда, где тебя не ждут!
Уже принято порочное решение, что никто не будет слушать чужое мнение
И делать на нём ударение! Когда же грядёт отрезвление, тогда божий раб и слуга
Вытряхнут камень из дырявого сапога, чтобы растёртая до крови нога
Сама по примятой траве пять метров прошла, к церковной ограде подошла,
И громкое восклицание воздала, словно падающая с небосвода звезда!
У этой истории длинная борода, её поступь горда, хотя женская память коротка,
Её можно оживить без труда и тогда растает сердце изо льда,
Заструится ручьями талая вода, и душевная чистота будет видна
Даже из-за грязного стекла! У прошлого, мерзкого и дотошного,
Нет ни совести, ни стыда, так было и будет всегда, хоть голова уже седа,
В ней не прибавилось ума! По переулкам бродит лето, по закоулкам – зима,
 Любви и страсти не до сна, они продолжает сексуально-пешеходную прогулку
По тёмному закутку, авось, освободятся ближе  к раннему утру!
В неравном споре кто-то покинет скользкую стезю с позором,
Пусть кричат страсти хором, что возьмут измором даму вместе с ухажером
При  подъёме в гору, на своём пути, разгребая ледяные заторы!
Уже лучше промолчать, так будет вернее, смердит сильнее от пустых речей,
Их истина гонит взашей со стези своей, хотя речь та на вид проста и непритворна,
Каждое слово разуму покорно, хотя слова в одеянии чёрном, но на солнце блестят,
Приятен их наряд, а люди поговорят и отстанут, им нужен пряник и кнут!
Им рок такую судьбу судил, она рождена под влиянием тлетворных сил!
Судьба, что угодно думай про меня, у тебя - взор судьи, мне надоели выкрутасы твои!
Без любви твоей, и признательности моей мы останемся врагами до скончания дней!
Эти слова случайно сорвались с посиневших губ, на лоб упал поседевший чуб,
Тот голос был и вправду груб, словно жестокий звук, вылетевший из оркестровых труб!
Играл  саксофон, ему в том вторил чужой баритон, разум был возмущён, но почему?
Что же не понравилось ему? Тому, кому, судя по всему, нечего терять, можно и помолчать,
А не кивать головой, разгоняя тучи над собой, чтоб вместо золотой звезды
На неизведанном пути не появились кровавые всполохи, а грехи сквозь них прошли!
Наш род лишним годом жизни не убьёшь, что посеешь, то пожнёшь,
Храни нас, господь, только бы душу и плоть не изгрызла ночью вошь!
Что-то строишь, что-то создаёшь, а потом идёшь вразнос, сам на себя не похож,
Что-то бурчишь себе под нос, изливая злость на сучковатую и треснувшую трость!
Ты своё убожество видишь насквозь, что-то с тобой стряслось, что тебе пришлось
Бежать, поджав хвост, с насиженных мест, не поруганы ни совесть, ни честь,
Вот только полупьяный тесть о тебе принёс в дом неприятную весть!
Я лавров не ищу на этой земле, не нужны они мне, едва рассвет,
И ты только начал разбег, глядь, у тебя опять сил для прыжка нет,
Усох скелет, голову посеребрил белый снег, только запах от сигарет оставляет след,
Больше значимого рядом нет, с годами тускнеет даже медь! Господи, ответь,
Почему один по степи бреду и до сих пор живу в сиротстве, хотя со многими состою в родстве,
Но они сами по себе, а я сам во всём потворствую року и судьбе!
Не жажда славы меня во все тяжкие влечёт, душа моя и плоть
Не могут жить без забот, их покой гнетёт, я же пишу между строк,
Что наш древний род всегда любил водить хоровод!
Всему - своё время! Всему – свой срок!
Каждый слог – одинок, он похож на лепесток,
Из лепестков сплетается множество слов,
Итог таков: коль полёт мыслей высок,
Не сиди и не плюй в потолок,
Молча плети из цветков роскошный венок,
Он украсит твой слог, как шляпа гардероб!   
С летами страсти отмирают сами, плоть ложиться костями,
Семенит ногами, уста говорят стихами, подобно священнику в храме,
Что наш путь уставлен крестами, сдав один экзамен, сдаём – другой,
Не в состояние поладить с душой, уходим из дому со скромным багажом,
Пьём боржом, хлещем себя кнутом, но былого не вернуть,
Всему виною – зависть, пусть докажет атеист, нафиг ему нужна  тайная запись,
Обагрившая два белоснежных крыла, которую он спрятал намедни у ручья?
Потом в жёлтой прессе появилась лживая статья, что во всём повинна моя семья,
Нет дыма без огня, как стрелы без наконечника, хуже нет врага, чем замысловатые слова,
Смысл, которых не приемлют ни душа, ни плоть, храни их Господь! В течение вешних вод
Утешение находит смиренный взор,  он песнь заводит, когда душа болит,
А разум мертвецки спит! Неужто исчерпан доверия кредит?
Судьба уже вынесла свой вердикт, в каком ухе звенит?
Так быть, предстоит себя или сгноить, или выжить в сумраке ночном,
Начинаешь дураком, а заканчиваешь жизнь мерзким и никчемным плутом!
Тяжёл спуск, ещё тяжелее подъём, легче идти вдвоём под снегом и дождём,
Каждый думает о своём, сокровенном и родном, но потом вместе входят в дом,
Тепло и уютно в нём, только страстям во всём обязаны мы, что идём без сумы,
И по уши в жизнь влюблены мы не рабы, не рабы мы! Всю ночь напролёт
Странная перебранка до утра под окном идёт, кто-то попал в переплёт,
И на попятную никак не идёт, нагло врёт, что на скудные средства живёт,
И наотмашь бьёт всех, кто ниже его ростом, доказать его вину непросто,
Быть может, только апостол прекратит немыслимый произвол!
Кто же стал жертвой рока и едва выбрался живым из бушующего потока?
Судьба с ним обращалась жестоко, он жил одиноко, полагаясь на силу рока,
Прекрасно далёко проплывало мимо, его душу пленила гордыня,
Вокруг простиралась обездоленная пустыня, лишь любовь, как княгиня,
То вскипает, то затихает, то к себе давнишнюю пассию приближает,
То в порыве ревности её в изменах изобличает, та не рыдает напрасно,
Лишь потное чело едва вспоминает всё то, что было и давно прошло!
Теперь тебя не интересует никто, тебе просто – напросто ни до кого!
Был любовный порыв, время вскрыло тот болезненный нарыв,
Гной, выпустив наружу, женщина открыла больную душу будущему мужу,
Признанием, обезоружив  талантливого мужика, забралась в пределы его кошелька,
Не потому что была слегка пьяна, или же стала валять дурака,
Взаимная тяга была на диво крепка, страсть действовала наверняка,
Ещё никто не вышел живым из-под женского каблука!
Такая же доля ждала неосторожного седока,
На дыбы встала молодая гнедая кобыла,
Она о прежней любви напрочь забыла,
Перекурила, свой новый путь в храме освятила
И оседлала Пегаса, но не сразу,
А опосля, купалась в любви, как малое дитя,
Чем страсть поднималась выше, тем вопли и писки были тише!
Теперь они воркуют, как голуби на крыше, любовь ниспослана им свыше,
Самая малость осталась в душе, а вот на теле до сих пор стоит огромное клише!
Грешны мы все! Коль плоть влюблена, а душа лишь одному верна,
Страсть будет стоять у штурвала, и молча ждать, когда получит приказ:
Наступать, но нос кверху не задирать, можно сразу всё потерять!
Земная твердь поднимается валами, солнце обогревает грешников лучами,
Но за близлежащими холмами слёзы льются ручьями! Там за облаками
Наши думы обложат красочными цветами, но заставят расстаться с мечтами,
Тот мир тесен, там ты не услышишь знакомых песен, как мне вспять вернуть те годы,
Когда дух свободы подпирал собой небесные своды! Мысли мои, как мошки у горящего фонаря,
Одно мгновенье и нет их возле тебя, ты видишь только всплеск лопнувшего пузыря!
Жизнь мне кажется сплошной канителью, когда ты после ночного веселья
Едва подходишь к белоснежной постели без дрожи в слабеющем теле,
А рука снова тянется к пьянящему зелью, оно окрашено яркой пастелью, 
Мне былое веселье уже ни к чему, сейчас совсем не так живу, как жил,
Не так люблю, как прежде любил! Не осталось ни мощи, ни сил,
Гордиев узел острым топором надвое разрубил, себя освободил от пут и уз,
Но в бытовых проблемах по уши погряз! Всему – своё время! Всему – свой час!
3умчались грёзы, появились новые позы, надоел один и тот же запах мимозы,
Шипы и розы  теперь не несут угрозы никакой, душе и плоти нужен покой!
Остывшее кофе напоминает о давнишней катастрофе, ты предоставлен был самому себе,
Рок уже поставило крест на тебе, но цепкий плющ вручил тому, кто был не пьющим,
И смирился с исходом своим, ему тогда было немного больше сорока,
Но его года – его богатство,  его поступь горда, а голова светла, как никогда,
Ему честь и хвала за прожитые дни, хотя он любил всегда быть в тени!
Мои слова сгорают в пламени языка, как печи берёзовые дрова,
Карты неизвестной масти рвут душу на части, но посох деревянный
Освобождает страждущий дух от дум окаянных, дело пошло бы насмарку,
Если бы грешник до конца не пытался держать свою марку! Времени жалко,
Не было тогда никакого приварка, приходилось ходить едва ли не по свалкам,
В руках тряпка, несёшь дров охапку, сдвигаешь на лоб старую шапку, чтобы не видеть толпу,
Твоя судьба у неё на слуху, жить гадко не по душе, ты сам по себе,
Последний раз голую бабу видел в декабре, живешь едва ли не в собачьей конуре,
Тащишь семью на себе, сам и семья в узде, ты же приходишь в чувство кое-когда,
Когда наступают холода, и  поэтическое искусство, как плазменный сгусток
Внезапно постучится в настежь открытое окно: «Тебе чего?» Глядь, а там опять нет никого,
Только темень и тьма, тлен и пустота, ты не видать ни хрена, вновь наглухо сомкнуты уста,
Их сковали холода, в колодце замерзают глыбы льда, ты же сам тянешься к пустым местам,
Ты ищешь забытый храм, потому что осознание приходит к нам с заметным опозданием! 
Кто здесь я? Кому нужен я? Никому, потому что я – никто, миром правит божество,
Сильнее его здесь нет никого! Ах, как же я постарел, помрачнел и поскучнел,
Сам с себя сдуваю глину и пепел, хмурым кажется мир вокруг, мысль делает крюк,
Я жую прошлогодний урюк, он выпадает из слабеющих рук, неужто каюк?
 Да нет, ещё не гаснет Фаворский свет, он страхует нас от повседневных бед!
В удивлении великом думаю о необратимом, в горле ком, в голосе тихом
Что-то меняется мигом, но ты же не лыком шит, бог перед тобой на иконе,
Она на стене висит и её видно даже с балкона, Господь защитит при случае,
Годы прожиты в борьбе, грех с молодой девицей выходит сторицей,
Потом скрывается во мгле, каково оно тебе, пусто на столе, а в душе – неразбериха,
Не буди лихо и сиди тихо! Авось, обойдётся,  ив душе Вера снова проснётся?
Момент лови, и не отворачивайся от стремительной любви,
Обменявшись взглядом, не замечаешь беспорядок у женщины той,
Что стояла рядом, а сейчас смешалась с толпой, с ней остался дух святой,
Ты же – не молод и не здоров, тебя сопровождала по жизни любовь,
Она – твой оберег и кров! Сердцем скрипя, слушаю скрип и визг пера,
К нему есть тяготение к письму – нетерпение, а вот и написанное стихотворение,
И ты снова садишься к столу, он стоит в дальнем углу, глядишь на лист бумаги в упор,
И слышишь хор осуждающих голосов, среди них один из крикунов,
Он на многое готов, чтобы не оставить твой вечный зов против пут и оков
Без особого внимания, рядом с ним неприятная компания!
В этом крае каждый чётко знает, что судьба твои страницы бытия постоянно листает,
Она на наших чувствах играет, иной раз так докучает, что ты заметаешь свои следы,
Чтобы уйти  на миг от домашней суеты! Боже, прости, виновен я, а не ты,
Живу, чередуя розни, склоки и пылкие поцелуи, грешу я всуе бытия,
И стремлюсь прожить не менее сотни лет, и чтобы мою судьбу решал рассвет,
Здесь холод жизни всякий час напоминает мне о часе тризны!
Вскипает кровь, когда душу осаждает нежданная любовь,
А вино и смерть продолжают уводить из-под ног земную твердь!
Видит бог, что быт мой строг, пройдено сотни скользких дорог,
И только один раз господь грешника предостерёг от зигзагов судьбы,
Потому людской холлы встали на дыбы посреди безлюдной степи!
Сколько людской дряни ходит без названия? Они шагают в дождь и тьму,
Заходят нагло в корчму, не подчиняясь никому, неуважительно относятся даже к старику,
Им подавай бабу в соку! Толпа приходит в ярость, так сталось, что она порвала вражеский парус!
Не помеха старость для вражды, как не суди, как не ряди, горькими становятся её плоды
Независимо от их величины! В часы великой непогоды могут рухнуть небесные своды,
Когда же солнце на небе приятно сияло, наш утлый чёлн море тихо и нежно качало!
Простор мыслей широк и стремителен, как горный поток! Были дни плохие,
Когда мысли злые, подчинившись природной стихии, внезапно заныли,
Суть жизни напрочь исказили, это на себе все смертные ощутили!
Не обиды, которую бы не простили и не обратились за помощью Фемиды,
Дошедшему до вершины и  истратившему силы, будут мстить,
При встречах - юлить, а за спиной – попытаются обхитрить с лихвой!
Злостно потешаясь над собеседником, ты сам становишься пленником тщеславия,
Под себя прогибаешь каноны православия, и поощряешь полное бесправие!
Живёшь в суете, сидишь на диете, долго роешься в интернете, брошены дети,
Сам рад даже котлете, пролетает столетье, и ты себя не узнаешь на новом портрете,
Хотя скользишь по тому же паркету, что уложен в твоём кабинете,
Но выглядишь совсем не так, когда ты слыл любимцем баб,
Делаешь им навстречу робкий шаг, но они не соглашаются никак
Тебе отдаться даже за медный пятак! Нервы намотаны на кулак,
Беда постучится опять, а тебе некуда бежать, неужто вновь головой кивать,
Что ты согласен чужую судьбу ублажать, этот миг ужасен, ведь ты же себе не подвластен!
Смотришь на жизнь из-за стен, там всё – тлен и суета, нет ни деревца, ни травинки, ни куста,
Вокруг одна пустота! Нет большего порока, как существу одинокому запрещать верить в Бога,
Наша память жестока, без упрёка не обойтись, мы же осуждаем жизнь,
Но она к нам пришла не в лучшие времена, душа не вольна  приказывать уму,
Как поступать ему? Он ограничивает добродетель, бог тому свидетель,
Ветер срывает дверь с петель, а метель сменяет весенняя оттепель!
Грусть растёт день ото дня, нет дыма без огня, в голове – сквозняк,
Упёршись на дверной косяк, ты не можешь осознать никак,
Что даже дорогой коньяк не сможет снять с души депресняк!
Хряк! ***к и ты уже обмяк! На лбу синяк, ты наткнулся на чужой кулак,
Что-то сказал второпях, сделал длинный шаг, но не поймал кураж,
Ты вновь – холостяк, перед глазами  кромешный мрак,  как вылечиться от душевной боли?
Всё зависит от переменчивой доли, не в нашей воле что-то изменить,
Коль карта бита и нечем чужой козырь крыть! Ты - наивен и смешён,
Грешен и удручён, с губ слетает тихий стон, твой удел, небось, предрешён,
Я же свои долги небесам верну, я же у них ещё в плену, пояс туже затяну,
Взгляну на холодную Луну, и сверну на другую тропу, переложу на себя всю вину,
Как и подобает мужику, перед тем как насовсем
Развеять на промозглом ветру унынье и тоску!
Зачем живу? Зачем вдоволь ем и пью,
Но дни влачу наедине, ведь  нет покоя в душе?
Трудно грядущее предвидеть, легко себя обидеть,
Так оно и есть, неподобающая честь горше обиды,
Давнишние мечты вдребезги разбиты, кажись, мы с ними квиты!
Ты не обладаешь должной властью, чтобы в счастье и ненастье
Продолжать бескорыстную службу, тебе тяжело жить по уму,
Ведь он уже давно не верит никому, он напоминает звук пустой,
Мгновенно исчезает за горной грядой, как ему думы объединить?
Как былые утраты быстро забыть? Кому и как служить,
Когда не с кем поговорить и свою душу некому открыть?
В каком ухе звенит? Какая разница? Была бы у бабы приличная задница,
И чтобы эта проказница, к тому же ещё и красавица, не была больна
И грехами отягощена, пусть её голове сумятица, сегодня пятница,
И потому минутное удовольствие с бабой  толстой, а не плоской, как доской,
В суете мирской принесёт наслаждение, а душа обретёт долгожданный покой!
Главное, не впасть в очередной запой! Вот так и живём, по безлюдной тропе едва бредём,
Стынь, граничащая со злом, за открытым настежь окном! Кто здесь ты? Исчадие Ада и суеты?
Перед глазами трепещут сожжённые мосты, вдали – отблеск нищеты, тебе – не до красоты,
Увы, опечален ты, дождись весны, там до теплоты рукой подать,
Услышишь, как ручьи звенят, и ощутишь, как божья благодать
Пытается тебя к себе прижать, тебе из её объятий не выбраться живым,
Мечты развеялись как дым, их жалкие порывы кажутся смешными,
Но жить тяжело, тучами горизонт заволокло, но тебе вдруг стало смешно,
Отчего? Ради кого ты хочешь жить? Кого ты вновь стремишься обольстить?
Пора унынья прошла, холодный пот уже не капает с чела, не было житья,
Но была в поле пахота, она, как матрица для жнивья, хотя в кармане не осталось ни копия,
Ты совсем зачах, хотя хлеб ещё хранится в закромах, он для таких, как ты бедолаг!
Здесь воздух порохом пропах, что ни шаг, то знак, что здесь ГУЛАГ, а ты идёшь в кандалах,
И по уши в болотной тине увяз, амбарный замок повис на устах,
Ты с судьбой на ножах, один пусть – в кабак, только там можно уйти от передряг,
Пусть лучше грудь в крестах, чем голова в кустах! Каждый согрешает,
И даже тому, кто греху потакает, бог грехи отпускает,
Хотя каждый грех оставляет едва заметный след,
На сердце остаются рубцы, только лжецы прячут в воду концы!
Мечты, мечты! В чём ваша радость? Моя слабость налицо,
Смотреть на себя со стороны и больно, и смешно,
Лишь обручальное кольцо судьбе назло твердит одно и то,
Что никому в жизни не бывает легко, уж лучше мучиться и страдать,
Чем противоречить и опровергать или же на веру принимать слова  разухабистых баб,
Ещё не факт, что ты – не тать, враг не дремлет, и он твои доводы не приемлет!
В жизни – как в пути: коротка дорога самая грязная, но и длинная не намного чище,
Чем ты поднимаешься выше, тем зов  судьбы всё тише, истина позабытая,
Как стезя дождями размытая, жизнь праздная не для неё, вокруг валяется хламье,
И покоя не даёт вороньё! Душа на гибель обречена, плоть изувечена,
Их доля предречена! Не лишиться бы рассудка, не мочиться бы в стеклянную утку,
Не подниматься по свистку и не заглядывать в караульную будку,
Но главнее всего, когда грешное естество ни одному придурку не подчинено!

г. Ржищев
31 января 2020г.
11:51