Зеленые нитки

   Катерина Петровна Надсадчая, крупная женщина с грубоватыми чертами лица, со встрепанными, непослушными волосами защитила докторскую диссертацию по теме: «Психофизиологические корреляты стрессоустойчивости оператора в танковых войсках». Несмотря на серьезность и ответственность её трудовой деятельности, требующей острого ума, профессиональных знаний и исследовательской жилки, личная жизнь Катерины Петровны била ключом. Как говорила знаменитая актриса Елизавета Андросова в не менее знаменитом фильме «Актриса»: «Я была замужем четыре раза, и все четыре УДАЧНО!».
   Катерина Петровна тоже была замужем четыре раза. Первый муж, повстречавшийся на студенческой скамье, был её ровесником. Она стала Рощиной и родила сына. Через два года после окончания ординатуры защитила кандидатскую диссертацию, так что диплом получен на фамилию Рощина. Через пять лет они развелись, сохранив при этом теплые родственные отношения. Спустя время Катерина познакомилась в командировке с пышущим румянцем лейтенантом Прищеповым и, несмотря на разницу в возрасте (он был моложе её на четыре года), стала Прищеповой. Несколько статей по теме её работы в НИИ вышли под этой бытовой фамилией. Лейтенант вскоре стал майором, а затем и подполковником, трепетно и душевно относился к её сыну от первого брака Пете, но разница в оценке приоритетов в семейной жизни и в восприятии научной деятельности Катерины все же заставила их расстаться, и, тем не менее, сохранить дружеские отношения. Катерина по страстной любви – а это всегда было искренне в её жизни – познакомилась на конференции с овдовевшим профессором Егором Сергеевичем Надсадчим и немедленно вышла за него замуж. Он, кстати, вырастил и воспитал её мальчика, сделал из него, как говорится, настоящего мужчину. Этот брак продлился почти шестнадцать лет. Егор Сергеевич умер от инфаркта прямо на лекции в медицинском институте, ему было шестьдесят восемь лет.
Катерина Петровна очень тяжело пережила утрату, через три года вышла замуж за коллегу, но фамилию уже менять не стала, да и брак продлился всего год, коллега уехал в Америку в перестроечное время за новым счастьем, а она очень любила Родину и осталась. Поэтому в дипломе после защиты докторской у Екатерины Петровны стоит фамилия её третьего мужа – Надсадчая.
Её открытая и веселая натура страшно бесила женский серпентарий НИИ. Дамы элегантной и женственной наружности никак не могли понять, почему, при такой немиловидной внешности и топорной фигуре, вокруг Катерины всегда роятся мужчины.
   – Посмотрите, – шипела Елена Владиславовна, – у нее чулок зашит ЗЕЛЕНЫМИ нитками, и этот гигантский шов виден через перекресток. Так нелепо одеваться может только безвкусный человек. Где её женская интуиция? Нацепить такую тесную юбку, да еще синего цвета!!! Мама моя! –  и плюс зеленая гусеница на коленке…
   – Вы, Елена Владиславовна, смотрите не в корень, – мягко возражал старший научный сотрудник Зуев. – У Катерины Петровны совсем другие достоинства; вам повезло, голубушка, у вас очень хорошее зрение…
   С Анатолием Валерьевичем Мишуриным, доктором медицинских наук, сухощавым, высоким, со смешинками в глазах, Екатерина Петровна познакомилась на Гагаринских чтениях в городе Гжатске Смоленской области, где советский летчик и первый космонавт Юрий Гагарин родился и провёл детство; ныне это – город Гагарин. На чтениях присутствовали космонавты, такие, как Леонов, веселый добродушный с необыкновенным чувством юмора; певцы: Кобзон, Миансарова и другие. Торжественное заседание закончилось банкетом, и сотрудники НИИ с удивлением и любопытством следили, как крупная Катерина Петровна легко и беззаботно танцует одно танго за другим, выделывая пируэты ногами в объятиях симпатичного доктора наук.
   – Как вам удалось так быстро научить нашу Катюшу танцевать?! Раньше она не любила и не умела этого так самозабвенно делать? – спросила Ученый секретарь НИИ Маргарита Серафимовна Меер.
   – Очень просто, – проникновенно прошептал ей на ухо Анатолий Валерьевич. – Я ей сказал: «Нажимаю на спину меж лопаток – иди на меня, отпускаю – иди от меня». А там я её отлавливаю и корректирую. Вот и всё.
   Доктор наук думал, как Катерина, чувствовал, как она, и боготворил её. С этого момента они больше и не расставались. Екатерина Петровна шутила, что сильно ошибалась, думая, что Анатолий Валерьевич Мишурин хочет её просто «обмишурить», а оказалось, весь набор ухаживаний – это чистая правда.
   Катерине стукнуло пятьдесят и она с легкой руки Анатолия Валерьевича села за руль его старенького авто. Он терпеливо и трепетно обучал её вождению. В поисках неопасных участков Подмосковных трасс они исколесили и Калужскую, и Тверскую области. Один раз даже ночевали в машине, когда на лесной дороге летом полетело сцепление. Счастливые лица поздно встретившихся любовников вызывали недоумение окружающей среды, а подчас – даже зависть. По словарю Даля, зависть – это «досада по чужом добре или благе», завидовать – «жалеть, что у самого нет того, что есть у другого». Однако, глядя на Анатолия Валерьевича, заместитель начальника отдела с презрением шептала младшему научному сотруднику Леночке: «Ведь посмотри, ему уже семьдесят четыре года, женат, как не совестно, пень старый! Я бы на такого никогда не позарилась». Спиноза определял зависть как «неудовольствие при виде чужого счастья» и «удовольствие в его же несчастье». Этот вариант трактовки зависти более приемлем для НИИ, хотя как отмечал Демокрит, «Зависть полагает начало раздору [среди людей]», и был, безусловно, прав, но не в этом варианте отношений. Екатерина Петровна не вступала ни в какие разборки, а просто была счастлива, а Анатолий Валерьевич весело говорил: «Да, жена в курсе дел, она за меня о-оочень рада!»
   Неприятным и досадным компонентом жизни Екатерины была бронхиальная астма, которой она страдала много лет. Хроническое воспаление, которое наблюдается у больных бронхиальной астмой, делает дыхательные пути чувствительными к аллергенам, химическим раздражителям, табачному дыму и т.д. При их воздействии возникают отек и спазм бронхов, в этот момент бронхиальная слизь вырабатывается в большом количестве. Это затрудняет нормальное прохождение воздуха по дыхательным путям во время дыхания.
В этот день Екатерина ждала Анатолия Валерьевича, он немножечко запаздывал.
   Упаковала сумку с продуктами, приготовила два пледа и раскладные стулья для пикника на природе. Сегодня вести машину за восемьдесят километров по Дмитровскому шоссе он доверит ей без опасения и тревоги, она уже готова и вполне сможет справиться. Такая чудесная ранняя весна, такой прохладный бодрый воздух, Катерина открыла окно, и вдохнула всей грудью холодную смесь весны, и тут начался приступ. Экспираторная одышка мгновенно сменилась свистящими хрипами, удушье потащило через суженные дыхательные пути мускулатуру плеч, шеи и туловища. Катерина металась в поисках ингалятора, нечаянно сбила его рукой, и он свалился за стиральную машину. Отодвинув небывалой силой металлический корпус и зацепив ингалятор, крепко сжала его в руке, разрывая блузку на груди, она выбежала на лестничную площадку, пропитанную запахом дыма от сигарет…
   Когда Анатолий Валерьевич вышел из лифта, разгоряченное тело Катерины безжизненно распростерлось у его ног, и теплая еще рука сжимала ингалятор.