Карантин - 1

 

 … когда я был ещё жив, один очень древний старик поведал мне, что вся наша жизнь на этой планете, от рождения до самой смерти – есть кем-то придуманный Карантин. Меня интересовал вопрос – а что дальше…, там..., в самом конце или в новом начале…? Реликтовый старик знал ответ и унес его с собой…, унес куда-то туда…, в светлую неоновую благодать, где сгоревшая душа Хиросимы была в гостях у старой проклятой войны…, где единицы осторожных людей могли распознать запах утренних кофейных негодяев, где зло было бессмертно и растекалось нескончаемым потоком по тоненьким синим траншеям человеческих судеб…

«P. S. Неон» (1985)

                1


   Это началось в то самое вечернее время, когда Солнце медленно разрезалось тонкой линией горизонта и таяло на глазах, как чистый кусок горячего маргарина… Подогретый пространственный мираж уверенно уменьшал потоки космического света и гасил плавающую в мареве оранжевую лампу. Я всегда был уверен, что этот постоянно повторяющийся и абсолютно логичный процесс перемен кто-то заказал издалека и включил в постоянную программу мудрого обслуживания Земли… На самом верху скелетного небоскреба не хватало подлинно талантливого художника, рассматривающего закат с красками, кистью в руке и с большим полотном. Он бы запомнил…, он бы пропустил сквозь глаза и вдохнул своё восприятие…, он бы выбросил всё на новенький холст, заранее фильтруя увиденное сквозь восхитительные волны своей души… Картина была замедленная и гипнотизирующая…, особенно когда нет дыма и зарева от горящих домов, и тысячи километров красок до несуществующей линии горизонта заметно меняли свою уникальную композицию. Бездонное пространство рисовало причудливые линии облаков, меняя их очертания, сталкивая совсем не геометрические скомканные конфигурации и играя погасшим цветом… Зрелище было магическим и приятным для любого наблюдателя, у которого было свободное время смотреть на закат будь то любое животное или человек...
 Солнце неспеша пилилось заградительной линией космической тишины и, теряя свою привычную форму, молча предупреждало всех об очередном лимите на свет. Это был новый черный перерыв для половины планеты и своевременное предупреждение о понятии противоположности... Свет уходил…, оставляя во тьме тысячи перепуганных глаз со страхом и одиночеством в сердце. Свет обещал вернуться, но никогда не отрицал прихода новой тьмы… Всё та же привычная и мудрая очередность…, привычная неизбежность, вечная череда света, тени и зарождающегося страха… Близкая Желтая звезда в очередной раз уходила с глаз долой, по космическим меркам даже не осознавая, что этот мир уже давно сошел с ума, был инфицирован догмами разных религий и инкубирован постоянной смертью безграмотных недопонимотов… Кто знает…, может быть это была пограничная годовщина сотни тысяч новых Эр…, хотя Солнцу было абсолютно безразлично, что творилось вдали от его ядерных реакций, потому что в его планы входила только одна  задача - постоянно подавать свет, уничтожая закономерную тьму…, а не думать о шевелениях какой-то там далёкой и очень проблематичной фауны… Когда-то давным-давно кто-то всё это придумал и спрятал ответы в открытых сейфах на подступах к очень дальним мирам совсем неизвестного космоса…
 Двое сильных мужчин с верой в горячих сердцах, незаметно для чужих глаз шевелились на территории небольшого городка, покрытом прозрачной дымкой серого и все ещё теплого пепла. Они находились в первой стадии разведывательно-диверсионной операции по приказу какой-то закрытой для всех организации. Их повседневная работа называлась – «удаление из общества мертвой ткани». Кругом уже давно шли разборки между разными наборами ДНК и назывались они старинным словом - война. Война, как любое общее дело, объединила их в порыве личной справедливости и желания что-то исправить в создавшемся ужасающем положении. Они полностью осознавали…, что никто из людей не мог бы посадить Солнце за горизонт или вытащить его оттуда, но цену здравому смыслу они знали…, постоянно выискивая этот смысл в собственном существовании… Они вносили свою посильную лепту в давно утерянную гармонию мира.
 Двое сильных и осторожных мужчин внимательно смотрели на уходящее Солнце сквозь специальные свето-абсорбирующие прицелы своих снайперских винтовок, заряжая дополнительные миниатюрные батареи последними лучами света…, и каждый думал о том, что человек – это система временная, обязательно трагическая и конвейерная. Близилась очередная ночь, со своей постоянной реальной временностью и обязательными потерями чего-то живого…   
 Свет уходил... меняя краски домов, разбитого шоссе и сгоревших деревьев. Исковерканный бомбовым ударом акведук всё ещё держался на двух широких опорах, покачиваясь от ветра и издавая двадцать два тревожных скрипа в минуту:
… скрип, скрип, скрип… и еще девятнадцать поскрипываний…
 Где-то далеко пролетел самолет- разведчик, оставив после себя едва различимое эхо далекого двигателя и мысли о том, что где-то еще функционирует какой-то аэродром подскока с дозаправкой, боеприпасами, электричеством и рабочей аппаратурой. Невыносимая тишина стояла повсюду, иногда чиркая по асфальту обгорелыми телами летящих газет и страницами старых журналов. Птицы давно прекратили летать в поисках пропитания и молчали, напуганные последней очень шумной бомбардировкой с выбросом напалма, фосфора, УВВ и изуверскими шариковыми «поцелуями сатаны» с черно-красной начинкой, оставившими повсюду засохшие лужи кровавого соуса... и пигментации.
 Рындыч лежал на крыше сгоревшей высотки возле большой ржавой трубы, похожей на перевернутую английскую букву (J), предварительно поставив позади себя прозрачную вьетнамскую ловушку возле единственного выхода на крышу. Внизу на уцелевшем куске стены виднелась заметная и коряво начерченная, красная надпись - «Quarant;ne». Таких пометок было много, они были повсюду, почти на каждой развороченной стене и были видны издалека..., предупреждая любого умеющего читать, что здесь какой-то непонятный «Quarant;ne» и нужно быть внимательным и очень осторожным…, потому что это серьезное предупреждение для всех, кто умеет читать и думать.
 Рындыч не спал уже целых сорок два часа и под тонкой маской тяжёлые ресницы упрямо тянулись друг к другу, навязчиво слипаясь без клея, чтобы наконец-то убрать нудное марево в глазах и, глотнув чистой воды из фляги с давно растворившимся усиленным аспирином, провалиться к чертовой матери в глубокий сон. Рындыч выбрал самое тёмное место за разорванной широкой трубой и лег на холодный пыльный бетон, полностью растворив свои человечьи контуры в темноте. Дышать стало трудней из-за небольшого возмущения поднявшейся густой пыли с пеплом. Быстро захотелось чихнуть, но он крепко зажал свой рот перчаткой и резко дернул головой вправо… «… никогда, никаких громких отрывистых звуков на работе во враждебной среде… ни-когда…!». Удобно устроившись и ощущая смену давления в позвоночнике, он улыбнулся и поправил микрофон.
- Мы когда-нибудь отдохнем, черт бы всё это побрал от нас подальше…? – шепотом спросил Рындыч в миниатюрную пуговицу микрофона у рта, внимательно разглядывая пробегающую мимо худую любопытную крысу.
- Я тебе отвечу так, дружище, - быстро раздался такой же тихий голос в наушнике, - мы с тобой два пинцета для тонкой работы, но ты должен знать, когда знаменитый и великий доктор Чехов умирал в Германии летом 1914 года в городе Баденвейлер, ему по старинной врачебной традиции немецкий врач налил бокал холодного шампанского. Чехов его выпил и, перед тем как лечь на бок и умереть, произнес свои же слова написанные в самом конце пьесы «Дядя Ваня»: «… я верую, я верую… Мы отдохнем!», - прозвучал шепот невидимого напарника в наушник.
 - Великолепно и обнадеживающе звучат слова великого классика. Ты, как всегда, умеешь поднять боевой дух, спасибо! Вот так и я однажды умру, на этой тихой работе…, без шампанского и без белых простыней, без доброго слова настоящей сестры милосердия, у которой ещё осталось это милосердие где-то в коротком, накрахмаленном, медицинском халате…, это точно!
- Старина, это будет однажды, но не сейчас и не сегодня, а намного позже… Пока мы с тобой намного нужнее здесь, в этом мертвом блудилище уродливых последствий и в этом вихре совершенно новых обстоятельств, потому что здесь вскоре должна быть война…, её не может не быть, пока одни сытые, а другие голодные, которые обязательно…, во что бы то ни стало хотят превратиться в сытых, чтобы став ими, обязательно презирать и ненавидеть новых голодных… Какой несправедливый узор для всеобщего существования, не так ли? Этот ****ский замкнутый круг для идиотов работает уже тысячи лет и не может остановиться, потому что никто и никогда не мог просчитать последовательность своих и чужих поступков.
- Обнадёжил…, взбодрил…, спасибо, ты снова крутой и залит первоклассным кипятком с хозяйственным мылом, как мы оба…! – прошептал Рындыч.
- Крутой бывает только дорога к счастью, но её никто не может найти, потому что счастье - это и есть эта самая никому неизвестная дорога к счастью, часто ведущая неизвестно куда…, то есть – вечный поиск разных поколений. Понял? Мы с тобой не крутые, мы – проходимцы под другим значением этого слова, потому что медленно и незаметно для всех проходим мимо, оставляя следы своей работы… Брат, перед сном рекомендую тебе поменьше думать, потому что 90% мыслей всегда имеют саморазрушительный и весьма надоедливый характер. Ты же помнишь, как сказано в Библии – «… блаженны нищие духом!». Чем больше ты глуп и не задумываешься об ужасах собственного существования, тем ты блаженен, то есть - счастливей!
- Ты даже не представляешь, как ты прав… Мои мысли в голове ползают и прыгают как вши, отвлекают от реализма и отдыха моего внутреннего мира.
- Это значит, что ты не нищий духом и ты еще жив. Гарантирую тебе, когда тебя убьют ты сразу же перестанешь думать и жаловаться на мысленных «вшей», потому что это бессмертная логика живых и мертвых, постоянная, неопровержимая и никогда никем не делимая…
 Рындыч вздохнул от переполнявших его голову мыслей, вытащил из нагрудного кармана новенький фильтр и быстро одел его на половину лица, закрыв нос и рот. Задышалось легче…, без окружающей вони и пыли. Оставив включенным наушник в правом ухе и подложив под голову непромокаемый рюкзак, он быстро отключился, хорошо понимая, что его прикрывает свой, очень надежный…, никогда не подводивший…, не умеющий предавать, которому можно верить. Это был его напарник с той самой степенью надежности, которая существует в ярких рассказах ушедших навсегда поколений профессионалов… и хотя в Библии сказано, что поручившись за брата своего можешь отрубить себе руку, их обоих эта всемирно-дурацкая безнадежная догма для запугивания инакомыслящих не касалась…, они могли поручиться друг за друга и руками и головой…, даже у самого края любой формы погибели… Но в этом мире все ещё встречаются исключения и ещё бывают редкие нормальные люди… в самой гуще стада обречённых скотов, от их кровавых скотоводов и сыто-безразличных раковых упырей у власти…
 Как скрытая автономная группа из отряда «Волкоед» они всегда спали по очереди…, когда Солнце уходило за горизонт и все тени быстро меняли свою геометрию…, а передвигаться в пространстве в это время, если есть мозг и опыт, никому не рекомендовалось… Его напарник Альманах лежал на крыше соседнего дома напротив и внимательно разглядывал показания двух миниатюрных дронов. Он улыбался, вспоминая, как прошлой ночью ему чрезвычайно повезло…, он попал в более комфортные условия, чем Рындыч на крыше, и выспался у бетонной стены в вонючем сыром подвале с многочисленными крысами, тараканами, мокрицами и постоянно капающей ржавой водой…, после чего был бодр, свеж, почти счастлив и готов к дальним марш броскам и новой работе. Они продвигались вместе, но спали по очереди, потому что иначе было никак нельзя. У них была развита психология настоящего предсказуемого экипажа, где любые вопросы к поведению на войне – отсутствуют навсегда. У двух напарников была одна очень полезная привычка - шепотом проговаривать свои мысли вслух, в тонкую пуговицу миниатюрного микрофона возле рта. Этот волшебный шепот поддержки на всех поворотах судьбы стал частью их психологического состояния. Это было именно то самое лекарство от диких волн одиночества во время дальних забросов. Находясь где-то рядом друг с другом они не виделись неделями и даже месяцами, поэтому их тихое общение друг с другом на совершенно закрытой и запломбированной замысловатыми кодами частоте помогало сутками лежать в вонючих канавах и в заводских трубах, по горло стоять в болотах и канализационных коллекторах, лежать на крышах разрушенных домов и в снежных сугробах, в полузасыпанном состоянии в песках и в могилах на кладбищах… Это была очень полезная привычка психологической поддержки…, без которой они уже не могли жить в условиях постоянной скрытой партизанской войны на краю иглы внезапной и всегда прогнозируемой смерти…
 Новенький дрон в виде обыкновенной полупрозрачной стрекозы бесшумно подлетел к углу разрушенного дома, сел на обгоревшую ветку и замер. Через секунду его тело и крылья приняли рисунок и цвет мертвой деревянной ветки. Дрон полностью растворился в воздухе, не давая ни одного шанса глупым птицам. Он исчез благодаря специальному покрытию и встроенной внутри программе «хамелеон». Альманах сделал запрос на понятном дрону языке:
 «…………какова нагрузка живых на данную территорию………, определить местонахождение……, каждые тридцать секунд брать пробы на сигаретный дым и боевые отравляющие вещества…»
 На экране быстро появилась цифра шесть, и рука дернулась к снайперской винтовке, но показавшийся на экране половинчатый силуэт собаки его сразу же успокоил.
Из-за угла сгоревшего дома медленно выглянула внимательная собачья голова. Умные глаза смотрели в одну точку, где-то за поворот изуродованного шоссе. Пасть приоткрылась, вылезли два серых клыка, и собака зарычала… Её силуэт с передними лапами четко был обозначен на экране мини монитора с информацией. Собачий нос внюхивался в воздух и собирал информацию окружающей среды.
«……/собака обыкновенная.… расстояние ровно 6 угловых секунд меридиана - 185, 2 метра……//….., послеродовая самка…, возраст - 5 лет, сука беспородная со щенками…, возраст её детей- 1,5 месяцев…, количество – 5 особей, старый перелом правой задней ноги, обширный ожог шерсти в районе шеи и морды, химический анализ шерсти…………, кирпичная пыль………, пятна слюны с грязью…, бешенством не больна, поведение для данного вида животного - абсолютная норма…».
 Она появилась из-за угла не сразу, а медленно и постепенно. Вздыбив шерсть на холке и пригнувшись, сука медленно продвигалась вперед. Снова застыв на месте с внимательным взглядом, она стала всматриваться в ползущий над исковерканным асфальтом дым и внимательно вынюхивать воздух. Это была матерая особь, быстро наученная новому поведению в условиях окружающего ужаса. Левая часть её морды была обожжена. Позади неё к стенке дома на самом деле прижимались пятеро щенков. Они поджали хвосты и инстинктивно молчали, внимая опасности и осознавая, что сейчас их мать изучает территорию, ведет наблюдение за улицей и мешать ей нельзя. Собачьи дети тоже нюхали воздух и, внимательно наблюдая за мамой, старались копировать её поведение. Сыновья и дочери осторожной собаки набирались дорогого жизненного опыта. Сука не шевелилась, внимательно всматриваясь куда-то в сторону шоссе. Клацнув зубами и вздыбив шерсть на холке, она прыгнула в сторону дороги, туда, в грязную вонючую канаву, где догорали три изуродованных автомобиля. Быстро подхватив чью-то оторванную и слегка поджаренную руку с электронными часами на запястье, она вернулась к щенкам и исчезла в дыре подвала, дети последовали за ней. На часах бывшего живого человека застыли цифры – 16.19.
- Супер сука! – шепнул Альманах, наблюдая в прицел за поведением собаки. – Такая мамаша своих детей никогда не бросит…, не чета сукам и кобелям человеческим… Ей хоть бомбардировки, хоть конец света, хоть голод, хоть смерть…, задача одна: вырастить своих родных детей, а потом можно и умереть. Уважаю собак…, они честные души и благородные головы…!
 Альманах сочно плюнул в сторону и перевел прицел дальнего обнаружения вправо. К монитору подключился второй новенький дрон - жирная серая муха с бесшумным полетом, двумя камерами в глазах и той же программой. Она зависла над поворотом дальней дороги, а затем медленно опустилась на кривую арматуру разрушенного балкона и затихла. Левая камера стала сканировать местность целыми квадратами. На дороге виднелись они - двенадцать «мертвых» танков. Судя по виду присыпанной пеплом брони, они уже давно стояли вдоль дороги, как напоминание о каком-то давно неудавшемся марше сквозь этот населенный пункт… Человеческих трупов или их останков рядом не было.
- Отличное местечко для ночлега…, просто настоящие бронированные кровати. Надежней нору и не придумать, даже если думать и размышлять очень долго… Спасибо от меня мертвым и уважаемым танкистам… Они, наверное, все погибли в этих бронированных консервных банках… Вас встретят наверху, как праведников, мучеников, суровых исполнителей Его воли. Уважаю танкистов, они ребята непростые…, мазутом измазанные…, настоящие героические смертники. Всегда осознают, что один прицельный выстрел нового проникающего снаряда и они превратятся в пепел или золу! –  медленно прошептал Альманах и еще больше увеличил картинку с танковым номером 37 на броне башни. Он повернул голову вправо, тихо сплюнул в сторону от винтовки и сразу же заметил, как его слюна быстро пробежала по земле, обернулась пылью, превратилась в мертвый шарик и затихла в углу, как замаскированный паразитирующий жук.
 Дрон бесшумно поднялся выше и медленно сделал круг над неподвижной танковой колонной. Ни души. Ни звука. Ни одного движения. Небольшой сквозняк. Тишина. Густой туман с серой пылью у самой земли. Какие-то секретные снаряды быстро сделали свое дело. Металл остался, а танкисты быстро сгорели и испарились в никуда за доли секунды. Муха бесшумно вернулась на балкон и, присев на кирпич, стала медленно увеличивать картинку верхних этажей соседнего дома, быстро сканируя наличие тепловых излучений. Этаж был пуст, а невидимые сканирующие лучи начали изучать окна пониже. В стенах повсюду были дырки, дырьи…, дырищи от пуль различных калибров. Ими были прошиты все стены здания, поэтому ни одному теплокровному, будь то мышь или человек, остаться необнаруженным было невозможно. Скан показал изображение на миниатюрный экран на запястье Альманаха. Это была фигура обыкновенной живой совы. Она неподвижно сидела на полуобгоревшем шкафу в угловой комнате и её глаза были закрыты… Птица ночи дремала…, ожидая любимую тьму, звуки тишины, скрежет мышиной возни с запахами красных лейкоцитов и вкусной бархатистой шерсти грызунов…Птица дремала и мечтала о сытной живой пище, если вообще птицы умеют мечтать…
- Сова — это к удаче. Осталась здесь, не улетела сломя голову после массированных бомбардировок. Уважаю ночных сов…, они умные, мудрые, думающие, мудрых уважаю! – автоматически по укоренившейся старой привычке прошептал Альманах и повел скан прицела еще ниже.
Все двенадцать этажей дома были пусты, не считая спящую ночную птицу и нескольких подвальных серых крыс, путешествующих по дому в поисках пропитания. Они смешно прыгали через ступеньки напоминая маленьких кенгуру. На стене у входа в третий подъезд углем была нарисована улыбка какого-то мультяшного героя зарубежных культовых пластов, а рядом снова большими корявыми буквами «QUARANTINE». Рисунок показался Альманаху свежим, он нажал на кнопку запроса и прошептал:
- Возраст рисунка улыбки на стене возле второго подъезда…, определить наличие диверсионных химических препаратов …, доложить……
 Мгновенно пошла информативная строка: «Наличие распыления химических препаратов отрицаю…, рисунок был сделан углем 888 часов назад, что автоматически являет собой 37 суток. Химическая формула угля — тоже самое, что выяснять химическую формулу дикладита. Уголь — это смесь разных химических веществ, в основном высокомолекулярных полициклических ароматических соединений (аренов) с высоким содержанием углерода, что касается данного рисунка он был нанесён…
- Стоп…, достаточно…, информацию принял…, - прошептал Альманах, и бегущая строка быстро исчезла.
Муха – дрон снялась с кирпича, спустилась вниз и быстро исчезла в нижнем окне здания. Картинки на мониторе быстро менялись, показывая совершенно безжизненное пространство, сожженную мебель, разбитые стены, сильно обгоревшие трупы, полы и подоконники в трухе, но Альманаха интересовала проба воздуха на сигаретный дым, который все время находился на нулевой отметке. С учетом его опыта именно появление в воздухе остатков сигаретного дыма и наводило на тревожные мысли, что где-то рядом бродит незаметный, но иногда курящий враг. Дрон брал пробы воздуха в специальном режиме - каждые девять секунд, анализировал и выдавал отчет на монитор в виде крохотного обозначения сигареты, перечеркнутого красной полосой.
- В этих развалинах уже давно никто не курил. Это очень хорошо…, отсюда нападения не будет…, - прошептал Альманах самому себе по привычке, задавая мухе новый маршрут к соседнему дому справа.
Дрон улетел, нашел новое темное местечко и затих, растворившись на фоне серой стенки в обозначении остро фигурной тени от кирпича.
                2
 Уставший Рындыч провалился в дальние уголки усопшего сознания и исчез из этого мира. Его тело тихо дышало, продолжая закачивать в себя воздух и валялось под темнеющим небом на крыше сгоревшего дома. Он был счастлив от ощущений расслабленного позвоночника, тишины и внутреннего покоя. Левая нога дергалась в такт беззвучной пульсации, на правой руке медленно шевелился указательный палец, рефлекторно нажимая на невидимый спусковой крючок… После трёх разноцветных искр позади хрусталиков глаз…, яркий сон с музыкой невеселого композитора ворвался в его сознание откуда-то из темной стороны... Тот композитор, сочинивший батальную какофонию, внимательно смотрел в темный зал из-за бархатного занавеса. Музыка Шнитке усилилась, как резкий порыв горячего неуправляемого ветра после громкого взрыва авиабомбы… Где-то в оркестровой яме треснула пополам виолончель…, порвались струны и полоснули музыканта по лицу…, и занавес, цвета запекшейся крови, раскрылся полностью. В голове послушался треск, визг, вой…, а затем очень много света…  и дивный хаос предчувствия неумолимой железной смерти.   
… картина ярко вышла из темноты и внезапный сильный ветер уже срывал с него кожаный шлем и не давал услышать в наушники команды смертельно раненого летчика. Кроме воя самолета и торжества приближающегося конца Рындыч не слышал ничего. Ветер выл в уши и в ноздри, закрывая глаза и массируя лоб и щеки…
- Ну вот и всё…, отвоевались, вашу мать…, даже не долетели до точки сброса…, - прошептал во сне Рындыч. – Какая бессмысленна и тупорылая смерть…, секретное задание полетело к чертовой матери, а мне так хотелось повоевать…
 Музыкальный марш смерти еще более усилился… Ноты взлетели до уровня торжества… Рындыч номер два, очень похожий на номер один, стоял рядом с собой и, улыбаясь, внимательно разглядывал шрамы на собственном лице… Затем, вытирая перчаткой свежую кровь с правого уха, он стал орать в лицо настоящему Рындычу двойнику, стараясь перекричать вой сбитого падающего самолета:
- … ты сделал все правильно и тебе будут даны чистые вены, вместо старых кукольных ниточек на икрах твоих ног, на затылке и указательном пальце правой руки… Запомни навсегда: только мертвые видели настоящий конец войны, больше никто…, остальные видели иллюзию её завершения и поверили в это с закрытыми глазами…   
 В его сне произошло безболезненное раздвоение личности и расслоение сознания. Где-то там, в чужой и снова тревожной жизни, он стоял в самолете, крепко держась за ручку и ощущая близость конца… Вспомнились слова покойного предка: «… когда осознаешь свою близкую смерть - станешь ей не интересен!». Мерзкая мысль об отсутствии последнего парашюта пронзила мозг насквозь, и он презрительно улыбнулся самому себе. «Сейчас бы сгодился парашют даже из рыболовной сети! Вот и пришел мой час покинуть этот мир, и я давно готов и счастлив валить отсюда к чертовой матери на любое новое созвездие, где есть жареная картошка, хотя бы один сорт пива и можно выспаться на горячем песке без надоедливых мух!».
 Грузовой отсек был открыт и трижды пробит насквозь какими-то крупнокалиберными пулями…, самолет еще больше накренился влево…, металл дрожал, скрипел и трещал от напряжения. Где-то снизу прилетела очередная очередь, потом ещё и ещё…, свинец громко пробарабанил по обшивке, снова прошив самолет насквозь… Всё дрожало, скрипело и разрывалось, напоминая воздушную повозку самой Смерти на толстых вагонеточных колесах. Возле ног Рындыча треснул пополам и развалился большой ящик тушенки. Консервные банки посыпались по сторонам, как осколки железного гороха… Мимо головы со свистом пролетел большой никелированный ключ и какая-то железная коробка. Правый двигатель был убит и горел длинным пламенем, оставляя широкий след черного дыма, похожий на хвост летящей райской птицы. До земли оставалось метров сто, не больше… Посмотрев на быстро мелькающие верхушки деревьев Рындыч скривил лицо, сплюнул от досады в воздух, очень грязно ругнулся и, с силой оттолкнувшись от края, прыгнул в никуда…
- Гори оно все пропадом! - закричал он, решив таким образом себя подбодрить.
 Он предпочел разбиться в одиночестве, чем быть быстро расчлененным и сгореть в металлической мясорубке с горящими ящиками боеприпасов и летающими консервными банками. Рядом слева, широко расставив руки, как большая птица, падал его двойник. Он что-то весело выкрикивал и показывал руками куда-то вниз. Его восторженное лицо излучало уверенность в последующей минуте жизни… Внутри себя Рындычу было обидно за глупую смерть, за падение самолета, за невыполненное задание, за то, что будет стыдно перед своими, когда он вернется на базу… Будет стыдно перед своими…? Он осознал мысль своего железного бреда и тут же мягко вошел ногами в холодную воду. Смерть отменялась и это была удача номер один. Вынырнув из воды, Рындыч широко открыл рот и схватил массу воздуха – это была удача номер два. Самолет ушел за частокол высоких сосен и где-то там с сильным грохотом ударился об землю и вполне ожиданно громко взорвался с продолжительным эхом…
 Ба-а-а-а-а-а-а-бах… или большой Буммммммммм!!!
 Со стороны леса прилетело несколько банок вкусной тушенки и громко плюхнулись в воду. Скоро всё стихло. На берегу паслись молчаливые и бессмысленные овцы с блестящими колокольчиками на шее. Их глупые лица излучали покой, а в глазах сквозил Абсолют безразличия к собственной безопасности. Рындыч быстро доплыл до берега, вылез из воды и, расстегнув мокрые ботинки, вылил из них воду. Стало тепло от солнечных лучей. Странного близнеца нигде не было. Рындыч лег на траву и, осознав, что до сих пор жив…, закрыл глаза и провалился дальше... Он уснул второй раз в собственном сне…, с улыбкой блаженства, что остался в живых… Что-то мокрое упорно дотрагивалось до его уха…, толкало, вылизывало, преданно…, по-собачьи. Оно теребило настойчиво, что-то нашептывая в глубину сознания..., на лицо стала капать чья-то слюна… Какой-то упрямый треск и щелканья какой-то железки раздражало внутри ушной раковины… «… мерзкая вонючая овца с колокольчиком на шее, я тебя сейчас пристрелю, глупое животное!»- подумал Рындыч во сне и, дотронувшись ладонью до пистолета, проснулся…
-…прием-м-м-м-м-м-м-м-м-…, Рында, прием-м-м-м-м-м-м-м-м-м-…, ну ты и дрыхнешь…, провалился в Нирвану… Снова захотел меня одного оставить здесь и свалить в другой мир? Не выйдет, напарник! Хер тебя разбудишь…, и пугать тебя не хочу…, але, прием…, Рында, подъем-м-м-м-м-м-м-м…, ты уже целых три часа откумарил…, эй, человек, подъем, хряк домашний, кабан камышовый, тебя ждет мертвая война, много грязного омерзительного воздуха… зато много эмоций, радость жизни, ползанье на брюхе по грязи, обязательная программированная смерть и надоедливый адреналин…
Наушник трещал, как кончик хвоста гремучей змеи – настойчиво, монотонно и угрожающе… Рындыч вздрогнул от холода в спине и, широко открыв веки, сразу же поймал дождевую каплю в левый глаз. Она прилетела с большой высоты темного облака, как небесная инъекция для хорошего зрения…, как специальный подарок очистки..., как напоминание о его смертности…, как перст Божий. Голова дернулась…
 – Бля…!
 «Дождевая капля в глаз - лучшего способа быть разбуженным самим Богом и не придумаешь. Из триллионов дождевых капель именно эта попала в цель. Бог- самый опытный и невидимый снайпер» - подумал Рындыч.
- … не зуди, я уже в строю…, я козырно выспался, как ты в подвале с крысами…, прошлой ночью…, но, заметь, я тебя не будил…, ни тебя ни твоих крыс, которых ты угостил коркой сухарика….
- Крысы всегда давали мне дополнительную информацию о врагах, я их уважаю и всегда делюсь едой. Они умные ребята и не виноваты, что родились с длинным хвостом и постоянным желанием подкрепиться… С возвращением из райского сна в пока тихий Ад! – шепнул Альманах и улыбнулся.
- Спасибо, добрый человек! Мы в Карантином городке. Моя бабушка говорила: «Сегодня плохо и это очень хорошо, потому что завтра будет еще хуже!». Она умерла, так и не привыкнув к новой чуме…, бомбардировкам и глупым смертям соседей по дому.
- Твоя бабушка была оптимистом, и я её давно уважаю!
- На сегодняшний день, оптимизм — это уже нелепость, либо состояние умственно отсталого человека. Какой, к чертовой бабушке, может быть оптимизм на краю всеобщего помешательства и резни?
- Я боюсь, что ты прав!
- Не бойся, я с тобой! – сказал Рындыч и глубоко вздохнул от осознания глупой реальности своей жизни. – Сейчас тихо хрустну позвоночником, и я уже в строю…
Протерев глаз от точного удара дождевой капли Рындыч осмотрелся по сторонам. Красная точка невидимой вьетнамской ловушки была в той же позиции. Сумерки упали на разрушенный город и убрали предательские тени, по которым можно было засечь любое движение издалека. Он взглянул на часы, включил монитор, активировал два дрона разведчика и запустил их на этаж ниже. Вставать не хотелось, теплый рюкзак заботливо обнимал затылок и теплые капли дождя упрямо стучали по лицу. «Так бы и лежал без проклятой войны…, в тишине этой крыши с мимо пробегающими красивыми крысами, под черным небом…, до самого восхода будущего Солнца! Это было бы моим маленьким полу счастьем… Лежал бы без бокала вина, без еды…, мечтал бы о чем-то красивом и хорошем, никуда не торопился…, просто лежал без белоснежных простыней, пока не онемела бы моя трижды раненая спина. Пора на партизанскую работу, черт её побери во все времена…!».
- Мне надо уже чинить голову, я только что повторно уснул во сне после того, как разбился на самолете высадки. Не сон, а смертельное черти что! – прошептал он Альманаху в наушник.
- А, ну да…, бывает такой сон… Главное, что выжил после катастрофы и успел проснуться. В таком случае и мне надо чинить башку. Я спал в сыром подвале и мне тоже приснилась ахинея, что у меня лающий кашель от аллергии на летучих мышей. Ты вдумайся — это ли не идиотизм напряженного сознания? Аллергия на летучих мышей…, маразм дедушки Вико! Какой-то пещерный признак бывшего выживания на природе…, – прошептал напарник.
- Такая шизофрения сниться после ударных нагрузок и психологических тестов на здоровье. А я тебе предлагал перед забегом сюда выпить по одной таблетке «27-го Кликса» и девяносто километров показалось бы пешей прогулкой по берегу океана...
- Ты уже прав, но это в прошлом. А я, между прочим, догадался сразу, если мы не ушли на вертолет и нас не перебросили сюда на «Тихоне», то из этого можно сделать только один вывод, что реализм нашего бытия намного хуже, чем можно себе представить… Этот городишко на реальном карантине. Это видно и по предупреждениям на стенах и по тому, что здесь ни души… Ты эти надписи на домах видел? Это значит, что нужно ждать большой беды и вся сволочь пойдет к нам в тыл именно сквозь этот городок, потому как по карте обойти город уже никак нельзя. Судя по монитору: справа пропасть с давно взорванным железнодорожным мостом и туда ходу нет, слева вертикальные скалы и наглухо взорванный туннель. Проход один единственный, этот мост на шоссе. Нас изначально уже привязали к результату будущих сатанинских боёв и уверенного невозвращения в родные пенаты. Я только не могу понять одного, почему нас только двое, а не хотя бы квартет или квинтет?
- Это точно…, я тоже задавал себе такой вопрос. Были бы мы в снайперском квартете с Благовидовым, надежды на выживание было бы побольше…
- Итак, подобьем наш реализм. Позади за спиной целых девяносто километров изнурительного бега…, у меня ноги только что перестали гудеть…, мы уже в назначенной точке…, погодные тени исчезли, работаем в ночном режиме, как бродячие совы. По прогнозу монитора в семь минут двенадцатого выйдет сука-Луна, а до этого времени проберемся к тем танкам у дороги, которые ты должен тоже видеть, и затихнем на короткое время. Через двадцать две минуты мои дроны заканчивают разведку и выдают на монитор схему и анализ места… Спускаемся вниз и встречаемся в этой точке… Хочу тебя обрадовать…, вот здесь мой дрон-разведчик засек…, ты не поверишь кого, очертания самой настоящей живой лошади…
- Да ну…, не может быть! Что за ерунда? В карантинном городе есть живая лошадь? Свежо придание, да вериться с трудом… уже подозрительно. Откуда? Похоже на продуманную мину…
- Ну, ты маньяк, тебе везде мины мерещатся…
- Поэтому я до сих пор и живой…
Рындыч взглянул на маленький экран и заметил появившуюся пульсирующую точку возле второго угла дома напротив. До дороги с танками было открытое пространство бывшего скверика…, руины какого-то памятника и широкая канава с трубой.
- Вижу живую лошадку и работу её сердца…, да, подтверждаю…, а птицы были?
- Да были, в доме напротив на шкафу сидит живая сова. Видел на деревьях трех ворон и двух соек. Дрон видел синиц и передал мне изображение…
- Наличие ворон — это очень хорошо. Я прихватил целый пакет «конфетти» для черных братьев. Нам только сейчас не хватало, чтобы какая-то голодная птичка клюнула наш дрон. Скоро время скверны…, когда птицы не поют с 22.00 до 2.00. А воронам плевать на любые научные обоснования орнитологии… Помнишь важность этой информации?
[Справка из специального учебника]
… в районе будущих боевых действий из всех существующих птиц быстро определяется наличие именно ворон для дальнейшего тактического использования. Их количество и дислокация. По всему периметру линии соприкосновения с противником в предвечернее время рассыпается конфетти (не цветное, а только серебряно-зеркальное), которое при любом проблеске света дает отражение и его видно глазу любой птицы издалека. Ворона обыкновенная (Corvus corax) имеет такую особенность своего поведения – она обращает внимание на блеск конфетти и может часами ходить по полю, занимаясь внимательным поиском и сбором маленьких блестящих кругляшков. Это, так называемая, «воронья медитация», открытая китайцами пару тысяч лет назад. В любое время, особенно ночью и ранним утром, при появлении разведки противника вороны с шумом и криками взлетают вверх, указывая точное место нахождения разведгруппы… 
… в любом расположении на передовой мусор, пустые консервные банки и остатки пищи необходимо выбрасывать в сторону от окопов не менее 100 метров по периметру влево или вправо. Туда в скором времени прилетят отряды ворон и будут изучать содержимое организованной свалки человеческой деятельности. При внимательном изучении расположения умный наблюдатель противника заметит в бинокль интерес вороньих стай, засечёт и накроет этот участок артиллерией, как функционирующее расположение живой силы противника, то есть, накроет мусорник в стороне от настоящих окопов…   
- Я помню всё чему нас учили. Клюв попугая всегда отличу от клюва орла… После моей разведки могу тебя успокоить - ты в безопасности, как сапер на кладбище. А мелкие птицы так напуганы после бомбардировки, что сидят без песен и бояться летать…  До встречи в точке сбора…
- Принял! – ответил Рындыч.
Он поднялся, одел рюкзак, взял свою винтовку «Тишину» и пошел снимать невидимую вьетнамскую ловушку. На прикладе его бесшумного винтореза виднелась вырезанная надпись: «Си Бемоль».У дверей на крышу он остановился и присел на корточки. Рындыч осторожно поднес палец к плоской коричневой коробочке, вернул предохранитель в позицию безопасности и отвернул тонкий провод в сторону, зафиксировав его до щелчка. Это была специальная мина для поисковых собак, из которой исходил особый запах свежего мяса, издаваемый специальной съемной таблеткой. Дотронувшись до тонкого провода носом, собака мгновенно получала тихий укол в нос…, впрыск быстродействующего яда, и парализованная, тихо падала замертво. Таких молчаливых неожиданных сюрпризов почти на все случаи боевых столкновений у Альманаха и Рындыча в рюкзаках было множество…

3

Он спускался тихо, стараясь идти по краю ступенек и не задевать осколки стекла на полу. Впереди на следующем этаже летела личная разведка дрон-муха, равномерно подавая сигнал на наушник об отсутствии рядом чужой жизни. Рындыч спустился вниз на первый этаж и замер. Улица и дом напротив были сплошным темно-серым пятном, где все сливалось воедино и тошнотворно воняло жженными костями. Это был эффект после работы напалма с усилителем газовых компонентов и горючим растворителем. Убедившись в безопасности перехода, он стал медленно двигаться вдоль стены в сторону встречи с Альманахом. В наушнике прозвучал пронзительный сигнал опасности и Рындыч замер в тени здания. Он бросил взгляд на монитор на запястье.
 Между домами в самом центре бывшей детской площадки стоял трехногая худая лошадь, похожая на испорченную игрушку очень злого, неконтролируемого родителями ребенка. Лошадь была живой и странной. У неё не было хвоста и щеточной гривы. Хвост был аккуратно отсечён, а грива не просто сострижена, а сбрита чем-то очень острым до самой кожи. На голове висела мигрирующая повязка, оголившая кровавый отрезок бывшего уха. Большие, печальные и воспаленные глаза слезились, и животное часто трясло головой. Она стояла и громко дергала с колючей проволоки засохшие бинты, стараясь их жевать… Запутанные на колючках бардовые бинты не поддавались, и висячая проволока 12-го поколения с закрученными шипами громко хрустела и трещала, нарушая тишину.
- Бля…, ты это видишь? Какая омерзительная реальность…, почти как у Гойя. Странное чувство жалости и омерзения одновременно. Такие картины всегда навевают у меня унынье и полную бесполезность этого мира…, – прошептал Рындыч.
- Я вижу…, — это продукт человеческой войны и подсказка тебе и мне, с какими тварями мы будем иметь дело через пару часов. Не зря же это место поставили на реальный карантин даже на электронных картах…, – быстро ответил Альманах.
- Бедняга, а как же она выжила, если ей оторвало миной ногу? А кто ей так подстриг гриву и хвост? Вот в чем глупость моих вопросов для такого специалиста по тайным сюрпризам, как ты! – спросил Рындыч.
- Я тебе сейчас же, не отходя от этого места, настругаю правдивые ответы. Эту несуществующую ногу ей не оторвало миной, её медленно и аккуратно ампутировали, чтобы потом сожрать, рану очень правильно зашил какой-то медицинский специалист, класса – хороший и опытный хирург, а затем лошадку выпустили на свободу: жить дальше, гулять на воздухе…, искать траву, колючки или что-то съедобное. Это так было бы, если бы всё не было совсем иначе. На первый взгляд может показаться, что лошадь эта - экспериментальная… и сейчас на периоде реабилитации и восстановления сил. Её хвост и гриву состригли ублюдки, с которыми нам предопределена обязательная судьбоносная встреча. От стресса и голодухи чего только не станешь употреблять в пищу…, даже бинты с засохшей человеческой кровью… Чудны дела твои, Господи, непредсказуемы и чудны! Шахта Баба!
- Ты по старинке ругаешься…, я тебе понял, брат! Не вижу смысла в таком безбожьем поступке…, кто это сделал – недолжен жить в этом мире — это настоящая бешенная тварь и ошибка справедливого «папы»!
- Не видишь смысла? А ты его много видел в человеческих поступках за всю свою жизнь? Безумие — это норма большинства больных, которые даже не подозревают степень своей чумы и неадекватности. Но, на самом деле, если ты мне позволишь, я продолжу - эта лошадка является ловушкой, описанной еще у покойного капитана Сантинелли в третьем учебнике сюрпризных войн в главе, где описано использование разных животных для минирования. Смотри, как тебя накрыла жалость к несчастному животному…, на это и был расчет.
- Это точно, подтверждаю, что жалость есть и я бы эту лошадь накормил и отвел куда-то подальше отсюда! – улыбнулся Рындыч.
- На это всё и рассчитано… Мир чувств иногда копает тебе могилу, даже когда ты имеешь дело с любимой женщиной или с мяукающим котенком в заминированном шкафу. А здесь война и перед тобой целая лошадь… Если ты присмотришься, то не сразу…, но всё же заметишь, что задняя здоровая нога лошадки почему-то все время стоит на одном месте. Задаю тебе вопрос, как опытному следопыту и человеку не первый день на войне: «Почему лошадь жива после тройных бомбардировок города и стоит на трех ногах в одном и том же положении?».
- Это странно, конечно же…, но я чего-то не догоняю…
- Давай, беги быстрее и догоняй… Потому что человек, который это всё нарисовал имеет образование сюрпризного подрывника не ниже двадцать пятого уровня. Теперь быстро шифруй мою информацию из учебника по дьявольским сюрпризам капитана Сантинелли. Задняя нога лошади имеет подкову, эта подкова намертво приварена к металлическому листу, лист засыпан землей совсем недавно…, лошадиная нога поднять этот металлический лист не может, а по любой логике под ним лежит подключённый жёлтый фугасник по чью-то душу. Кто будет испытывать чувство жалости к этому животному и попробует его освободить, быстро отправиться на небеса вместе с ним. Мораль: война и жалость никогда не встречаются в мире живых, а если встречаются, то они сразу же умирают… Если бы эта лошадь могла разговаривать, она бы рассказала нам много интересного, при этом страшно ругаясь специальными лошадиными матами... Мир людей — это не её мир, она же мирная лошадь, а не человеческий вездесущий вирус…!
- Моя бабушка говорила: «…широки и разнообразны врата ведущие в погибель!»
- Она была права, твоя мудрая бабуся… Врата на самом деле широки. Когда снова её встретишь на том свете и в другом мире, передай лично, что я её уважаю даже после её смерти! – шепнул Альманах и, нажав на тумблер, включил прибор ночного видения.
- Обязательно передам, но это будет нескоро, потому что я осторожный, а умные и осторожные долго живут и долго мучаются в осознании идиотизма этого несовершенного мира…, к сожалению, конечно. Слушай…, у меня здесь появился слабый сигнал единичного сердцебиения…. Странно, но мой дрон это подтверждает прямо сейчас. Сигнал с характеристикой ранения…, дрон передает маршрут в подвал ближайшего дома…, оставлю для тебя ультрафиолетовый маркер на стене, на всякий случай…, вдруг что-то там не так и это ловушка…
- Не вмешивайся в чужие страдания – это испытание не твоё. У нас своя конкретная работа! – предупредил Альманах.
- Да брось ты, я иначе не могу..., иначе могут другие, полностью безразличные… - ответил Рындыч.
- Я тебя понимаю, смотри там в оба и не спеши на тот свет…, - прошептал Альманах и, приблизив муху-дрон поближе в лошади, стал внимательно разглядывать нижнюю часть её задней ноги со странной подковой, обильно присыпанной пеплом.
Рындыч быстро скользнул к дыре в бетонной стенке, куда пятью секундами ранее влетел его дрон-стрекоза. Он стоял на теневой стороне дома в полной темноте и прокручивал свои будущие действия. Надев очки ночного видения и, нажав на тумблер активации и сверив показатели на мониторе, он нырнул в подвал. Зеленый пейзаж вонючего и сырого помещения быстро детализировался в глазах. Индикатор обнаружения любого живого организма не горел. В носу защекотала концентрация пыли. За пятью разломанными трубами, за тремя узкими поворотами, Рындыч тихо добрался до места, указанного дроном. Индикатор сразу же вспыхнул красным цветом и тихий зум предупредил об опасности. Сквозь очки он увидел отдельную комнату, на полу которой валялось много мотков разнообразной колючей проволоки и воняющий труп в стадии ферментирования. В углу комнаты к ржавой трубе было привязано голое тело мужчины. Он был жив, тихо стонал и заметно дрожал всем телом. Правое плечо было слегка окутано паутиной. Прежде чем двигаться вперед Рындыч включил датчик обнаружения мин, растяжек и тротиловых сюрпризов. Быстро провел прибором слева направо, монитор ничего не обнаружил и дал сигнал «отбой». Снайпер подошел ближе к телу, взял голову мужчины за волосы и приподнял, чтобы рассмотреть его лицо. От неожиданного прикосновения тело несчастного человека вздрогнуло. Как губы, так и его веки были зашиты светлой нитью, а сверху еще и залиты каким-то прозрачным клеем, превратившимся в твёрдую корку. Он был дважды слеп и дважды нем. Мужчина второй раз дёрнулся от внезапного прикосновения Рындыча, набрал носом воздух и тихо застонал.
- Брат, ты меня слышишь? – спросил Рындыч.
Голый человек поднял голову, что-то промычал и опустил её вниз.
- Твари! Кто же это с тобой так, брат? Ничего не бойся…, все твои страхи и мучения уже позади… Все идет по крутому божьему сценарию…, я сейчас все сделаю…, потерпи…, я тебе сделаю аглукацию, будешь как новая копейка в руке у Мухи-Цокотухи.
- М-м-м-м-м-м-мы—ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы, - застонал человек.
Рындыч поставил свою «Тишину» у стены и быстро установил прозрачную вьетнамскую ловушку за спиной от внезапного нападения сзади. Достал из рюкзака растворитель клеевых масс для специальных ловушек-сюрпризов и обильно налил на глаза и рот несчастного. Разжиженная масса бывшего клея сразу же стала стекать по лицу несчастного на пол.
- Потерпи…, немного будет печь, но это ерунда…, сейчас мы эту дрянь удалим, смоем, вытрем…, а потом…
 Затем Рындыч вытер остатки сгустков клея, и вытащил микро кусачки для растяжек из нагрудного кармана. Стал аккуратно обрезать светлую нить... Сначала он медленно освободил губы жертвы, удаляя нитку сегмент за сегментом…
- Пить…, - простонал мужчина.
- Сейчас, брат, дам тебе специальной правильной воды для всех тяжело раненых…
Рындыч достал из рюкзака вторую флягу с теплой аспириновой водой, СБ-3 и порошком нейтрализации…, специально для таких случаев истощения и боли. Мужчина стал жадно пить…
- А теперь не шевелись, я буду открывать тебе глаза, - прошептал Рындыч и усилил микро фонарики освещения в очках. – Сейчас мы разберемся с этой гребаной ниткой… Какая же сволочь так профессионально тебе зашила глаза? Ну и тварь! Ниточка дорогая, редкая, хирургическая, скользящая, крепкая…, мать их! Скажу тебе, брат, больше…, у меня такое впечатление, что ниточка эта очень долгое время лежала закупоренная в специальной капсуле в особой жидкости, а такие капсулы есть только у очень непростых хирургов…, - шептал себе под нос Рындыч ловко работая кусачками.
Веки были зашиты плотно и аккуратно, как аппендицит у важной персоны. Так шьют кожу опытные хирурги, у которых много времени и никто по разным причинам не спешит из операционной домой на обед или на посиделки к любовнице с коньяком и лишними ударами сердца в груди. Рындыч работал тоже по-аптекарски ювелирно, стежок за стежком он срезал и снимал обрывки крепкой нити, швыряя их на пол. Затем он вскрыл стерильный пакет, смочил кусок ваты в прозрачном нейтрализаторе «НК1011» и протёр веки несчастного от новых капель крови. Глаза мужчины медленно открылись. Перед ним возникла редкая картина совершенно черной пустоты. Сплошная подвальная тьма без щелей и окон в ночное время суток не показывала ничего…
- Кто Вы, мой спаситель? – прохрипел человек. – Я вас не вижу!
- О, да, именно сейчас это самый актуальный вопрос. Не видишь и хорошо, я не суперстар, чтобы на меня пялиться! - иронизировал Рындыч. – Ты сзади заминирован, снимаю мины за трубой, не шевелиться еще минуты три…
Он стоял на коленях и внимательно обрезал замысловатые узлы колючей проволоки, которыми были связаны ноги жертвы. Заглянув назад за трубу, он увидел затекшие окровавленные руки и торчащий «карандаш» запала «крашенной» гранаты, специально залитой вонючим клеем для усложнения снятия.
- Ой как страшно! – улыбнулся Рындыч. – Сюрприз у вас, уроды, не получился… Эта хиромантия предназначена для желтых салабонов, а не для меня. – «Двойной Август» …, — это я проходил в Венгрии много лет назад…, вашу мать! Прибору обнаружения верить нельзя, когда гранаты залиты клеем…, соображают, суки, не дураки попались…, а хитрые сволочи. Ты мне скажи, потерпевший, ты кто, как сюда попал в голом виде…, и про ублюдков поподробней, пожалуйста… История должно быть занятная…
Рындыч искал вторую гранату, потому что этой первой, для старой схемы-ловушки, не хватало… Наконец-то он добрался до второй гранаты, которая была спрятана у самого копчика несчастного, снял её, запал закрыл булавкой до щелчка…, затем снял первую за связанными руками и снова обезвредил… Обрезав проволоку и, полностью освободив тело, он уложил голого мужчину на холодный мокрый пол. Тяжело дыша и дрожа всем телом, он стал медленно рассказывать свою короткую историю.
- Я Гоша…, танкист наводчик из пятого танка на дороге. Может вы видели, там колонна наша должна стоять…
- Конечно, видел…
- Мы стали перед входом в город из-за надписи «Карантин» на стене крайнего дома. Что за карантин мы не знали, никакой информации не было. Командир послал меня проверить ближайшие дома и узнать если кто живой и выяснить, что за карантин непонятный такой…? Я ушел и попал прямо в руки к бродягам.
- Гоша, почему ты употребил именно этот слово – бродяги? – спросил Рындыч, доставая какие-то вещи из большого рюкзака.
- Они все были одеты как разнокалиберный сброд…, кто в чём, это не регулярные войска, это обыкновенная банда беспредельщиков.
- Очень ценная информация, Гоша-танкист, очень ценная…, продолжай, дорогой, - ответил Рындыч и сделал громче звук передачи гарнитуры, чтобы Альманах чётко слышал каждое слово выжившего танкиста Гоши.
- … уши залепили ватой, потом закрутили какой-то лентой… Мешок на голову, рот, руки и ноги липкой лентой. Ничего не спрашивали. Били чем-то твёрдым и тупым…, в основном в одно место, в правую лопатку на спине. Рука отнялась почти сразу… Потом увели куда-то в подвал, где почему-то очень пахло лошадьми. Сняли мешок с головы, ослепили яркой лампой и сделали укол в вену онемевшей руки. Я отрубился. Очнулся голый, связанный, глаза открыть не могу, рот открыть не могу… Потом понял по характеру боли, что глаза и рот зашиты нитками. Приготовился к долгой и лютой смерти, пауки ползали по телу, крысы приходили, нюхали, но не кусались… Правым ухом слушал и запомнил: они сказали, что обязательно вернуться…, они сказали, что обязательно…, - плакал освобожденный Гоша-танкист, шевеля окровавленным ртом. - … они сказали, что придут и убьют всех, кого найдут живыми…
- Ой как страшно…, можно просто обделаться со страху! Спасибо тебе за ценную информацию. Ну, это моя личная бабушка ещё надвое сказала…, кому умирать, а кому продолжать жить и мучаться. Очень хорошо, что эта «плесень» вернётся. Мы их встретим достойно, весело и как полагается… У меня очень мало времени. Я оставлю тебе теплое термобелье и приличные кеды…, воду пей сейчас до отвала, потому что с собой дать не могу, я на работе. Дам тебе нож, пачку питательных витаминизированных плит для поддержания сил и всё…
- А вам же…
- У меня всегда с собой четыре острых ножа и специальные экстренные запасы… Это такая прихоть моего организма и очень полезная привычка для любой войны. Выйдешь из подвала, сразу повернешь налево и пойдешь без оглядки…, держи направление всё время на восток... Личный ориентир - фосфорный компас находится в рукояти этого ножа, сверяй правильное направление каждые пять минут. Иди строго по стрелке на восток…, назад не оглядывайся и всё время двигайся по направлению компаса без остановки сколько у тебя хватит сил. По открытым участкам не ходить, иди в лесополосе, там, где есть зелёнка, то есть кусты и деревья. Запомни: пока ты в движении, ты живой. Если присядешь на отдых, обязательно заснешь и тебя быстро найдут поисковые собаки. Только вперед, без остановки! Приблизительно через девяносто километров встретишь нормальных людей и расскажешь им что случилось с городом…, иди без привалов, это будет гарантией твоего спасения, понял? Если военные тебя спросят, кто тебя освободил, покажешь им этот нож с компасом и скажешь освободили «Волкоеды», они сразу поймут… Больше помочь ничем не могу…
- А как же мои товарищи, танки и командир? Я не могу их бросить и сбежать, я вернусь к своим в танк…
- Нет, твоя дорога строго на восток. Танки пустые. Там давно уже никого нет. Кроме особых танковых блох внутри машин и вездесущих пауков.
- О, Боже, как же так? А где же наши?
- Это война, а не цветущая аллея в Швейцарском парке под Монтрё, - зловеще прошептал Рындыч. – Ты остался один, поэтому твой долг перед мертвыми товарищами вернуться и доложить обо всем твоему начальству, понял?
- Спасибо, спасибо вам, спасибо…, вы же мне жизнь спасли…, как вас зовут?
- Хм, - улыбнулся Рындыч. – Как, как…? Так же, как обычно меня и называют - Архангел Гавриил, собственной персоной! Удачи тебе, Гоша-танкист, и больше не попадайся в руки дегенератам…, потому что они идут в руки к нам…, а нам мешать нельзя.
Подвальная тьма закончилась. Рындыч посмотрел в след хромающему танкисту, прочитал и сверил показания обоих дронов и глубоко вздохнул с облегчением. Он подумал об очередной спасенной им жизни…
- Я всё слышал, Рында! – очень тихо отозвался Альманах.
- Ничего особенного…, просто новая запись в личную книгу «Добрых дел», - отозвался Рындыч, медленно продвигаясь вдоль стенки навстречу к напарнику.          
Наконец- то дрон Альманаха тихо подлетел к двенадцатому танку, завис в воздухе и уставился на единственный открытый люк, быстро собирая данные. В мониторе снова пошла строка:
 «… танк номер 12, последний изучаемый в колонне, люк затянут паутиной обыкновенного паука- крестовика, формула липкости его нитей: простейшие аминокислоты: глицин Н2NCН2СООН и аланин СН3СHNН2CООН. В данной паутине содержатся и неорганические вещества – гидрофосфат калия и нитрат калия. Возраст плетения 8 дней и 3 часа. Незначительные нарушения структуры пау------ти------ны в 345 - и сегментах от воздействия ветра и воды. Механические повреждений нет, паука нет, следы покидания паутины 2 дня. Воздух соответствует анализу внутри танка и анализу поля в 100 метрах от объекта. Живых внутри броневого сооружения нет. Анализ пепла соответствует остаткам человеческой органики. Вывод: там пусто, в танк никто не входил уже 8 дней. Наличие снарядов в количестве – 49 штук, 15 УУТ…, пулеметные ленты 8782 патрона, запас хода 202 км., горючее в баках 83%, баллоны огнеметов заполнены на 77%, горный тормоз включен…, ПХЗ и ПАЗ включены, следов крови нигде нет…
- Ну просто хоть сейчас в бой или домой с ветерком… Но сначала я проверю двигатель на наличие фугаса или сюрпризной мины…
- Слова танкиста подтверждаются… Этому Гоше повезло, он- фартовый тип. Ты забыл его спросить, кто он по гороскопу- Танкист или Счастливчик?
- И то и другое… Будем живы- не помрем, вернемся на базу на одном из этих танков. Проверим наличие минирования, аккумуляторы, сделаем продувку на всякий случай и рванем с ветром, с пулеметами, с дымовыми завесами и музычкой. Слышал я со стороны от одного знакомого и очень храброго покойника, что на таких танках иногда ставят «инфернальные подарочные кассеты».
- Это что за загадка?
- Если я найду эти штуковины на каком-то из этих танков, считай, что мы с тобой уже не снайпера, а целых два боевых вертолета…
- Я чувствую, что веселое будущее нас ждет после кровавого пюре…
- Сколько можно тебе повторять, брат, что будущего у нас давно уже нет…
- Итак, дрону проверить мост и пространство вдоль дороги до дальнего железнодорожного полотна, определить благоприятные места для ложной засады, определить логически благоприятные места для минирования и ловушек, определить оптимальные места для обстрела, взять анализ воздуха на присутствие живых…, сделать анализ предыдущей жизнедеятельности…, - поставил задачу Альманах и бросил в рот сладкую карамель.
Дрон перевел монитор в черно-белый режим и зигзагами быстро ушел в сторону. Он летел бесшумно и очень низко над землей, маневрируя между кустами и даже травинками. Это была спец программа против птиц, всегда желающих подкрепиться жирной мухой или шустрой стрекозой, не разбираясь в их происхождении. Альманах выключил монитор и быстро спустился вниз. Он был уверен, что дом полностью пуст, не считая пары голодных дрейфующих крыс и двух дремлющих ворон. Внезапно пошел слабый дождь…
- Дождь – это некрасивый снег, а снег — это уже красивый дождь. – прошептал Альманах сам себе, зная, что Рындыч его услышал и улыбнулся. - Мы с тобой оказались в странном месте, где туман, пыль, сквозняки и дождь существуют одновременно…
- На то он и грёбаный «Карантин»!
Улица была засыпана пеплом. Ботинки намокали в многочисленных лужах и оставляли следы, но через несколько минут наземный сквозняк засыпал отпечатки толстой подошвы новым пеплом. Альманах пригнулся и медленно двинулся вперед вдоль стены. Ему часто приходилось переступать через останки бывших людей. Они выпадали из окон во время сильных напалмовых ударов. Им не оставалось ничего другого, чтобы спастись на пару секунд и тут же умереть. Зловонный запах разложения и прорванной канализации бил в нос. Альманах выдернул из рюкзака легкий противогаз, поставил фильтр в режим «альпийских лугов» и, как только ощутил запах свежей травы, мысленно поблагодарил разработчиков за такую уникальную функцию. Пройдя дом, он присел на корточки у разбитого грузовика и осмотрелся. Он понимал, что вокруг никого нет и так быстро после анализа дрона никто не мог появиться в этом месте, но здравый смысл предусмотрительности и осторожности брал своё. Он вызвал второй дрон и, поставив задачу быть рядом в радиусе двухсот метров…, с облегчением выдохнул и успокоился. Через двенадцать минут он добрался до места встречи с Рындычем, который уже лежал на спине в перевернутом и полу сгоревшем киоске, под двумя черными балками. Они молча пожали друг другу руки.
- Мои дроны на постоянной функции и пока все тихо…, - прошептал Рындыч.
- Мои тоже не спят. Судя по времени, у нас расслабон до утра…, плюс, минус пять часов. Карта этой местности есть, анализ оптимальных мест для фальшивых засад будет готов через десять минут. Предлагаю ночевать в танке номер 12.
- А ты сделал…
- Конечно, сделал... Там все чисто уже 8 дней, - быстро перебил Альманах.
- Предлагаю тебе самому переночевать в танке номер 12, а я буду находиться в другом месте. По старой схеме мне спокойней, ты прикрываешь меня, я тебя… и нас никто и никогда не сможет застать врасплох!
- Согласен, а если нас никто и никогда не сможет застать врасплох, это значит только одно…
- Что этот «врасплох» ни у кого не получился!
— Вот именно. Мы всегда с тобой можем договориться, не то, что гребаные политики с их гонором и плохой игрой в шахматы, будь они прокляты…
- Ни проклятья, ни похвала ничего нового не принесут и не изменят в божьем сценарии. Смертельный грех номер один в Библии это…
- Гордыня! Не учи ученого!
- Все движется по-старому кольцу с древних времен по законам Вселенной. Она сама уничтожит того, кто ей не нужен. Вот мы с тобой ей нужны, поэтому мы живы и будем жить до тех самых пор, пока она не решит нас стереть с поля событий навсегда, как больной и давно отшлифованный зуб!
— Значит мы с тобой бессмертны, потому что еще не умерли? – улыбнулся Рындыч и сделал глоток аспириновой воды из толстой фляги.
- Как настоящий предсказатель таинства будущего я тебе скажу так – пока ты жив, ты не умрешь! Гарантирую это тебе на все 100%. - пошутил Альманах и улыбнулся. - Каждый за себя, только один Бог за всех. Где он берет терпение, чтобы вытерпеть такое разнообразие идиотов на планете, ума не приложу… Какой-то гнусный спектакль шевелений, гордынь, разочарований и смертей… Не планета, а какое-то вселенское кладбище на отшибе у здравого смысла… Все происходит для того, чтобы запутать здравый смысл тому, у кого он есть. А там наверху каждую секунду пролетают мимо нас квазиспутники и троянцы, «кентавры», димаклоиды и околоземные астероиды. Наша Земля какой-то филиал тупика и задворья, не находишь?
— Резонно! Все вопросы лично задашь Создателю, когда отправишься к нему с отчетом о проделанной работе на Земле. Боюсь, что он не возрадуется от того количества загубленных тобой душ, о которой он всё знает.
- Душа душе рознь! У кого-то она есть, а у кого-то никогда и не было. Между прочим, все что я сделал до сегодняшнего дня — это была только его воля. Ничего без его желания здесь не происходит, поэтому и я и ты – инструменты осуществления его Божьей воли. Наши винтовки – это нити Его справедливости!
- Попробуй возрази мне или ему! Ха-ха-ха!
- Я, вот…, лично стану на колени и скажу, так, мол, и так, жал на курок, Ваше Великое Вселенское Святое Святейшество, не по воле своей... занимался я таким ремеслом, а по воле вашей. Был, так сказать, инструментом по удалению раковой опухоли на Земле. Все головы, которые я продырявил из своей «Тишины» были Вашему Святому духу уже не угодны, а так как цунами, землетрясение, ураганы и автомобильные катастрофы — это дела долго подготавливаемые, то стрелял я исключительно по вашей воле и только в тех негодяев, которых наметили и показали мне лично Вы… Они Вас не боялись, а я боюсь с самого детства, поэтому и рука моя была крепка, а указательный палец нежен, как язык у колибри! Веровал я всё моё житие, что вы рядом со мной, очень сильно веровал и осуществлял все ваши желания плавным нажатием на курок современной винтовки…
- Хитро завернул, казисто…, и весьма логично. Думаешь он тебя услышит и быстро простит?
- Еще как простит! Он таким уродам прощает, что ни в сказке сказать, ни фломастером написать. Однако же прощает… и живут выродки на свете белом, и пользуются благами земными с высокими показателями сытости и безнаказанности после своих кровавых дел и преступлений. Считаю, что это совсем уже перебор и очень несправедливо с его стороны.
- Ты не знаешь основных постулатов теории «отсроченных наказаний».
- Впервые слышу, Брат! – удивился Рындыч.
- Там наверху все продумано до последнего атома и если тебе вдруг показалось, что все вокруг бессовестно несправедливо, то это такой план там наверху…, понял? Когда вернемся живыми с этой работы, я тебе подробно расскажу об этой божьей аксиоме бытия. Все равно…, рано или поздно, каждый ответит за свои поступки, но весь кайф в том, что уже будет поздно что-либо исправить. Ты же помнишь главный его постулат: «… Богу не нужны грешники, ему нужны раскаявшиеся, ползущие к нему на коленях и осознавшие, что они и есть те самые грешники, которые ему совершенно не нужны!». Понял, как красиво все заплетено там наверху? То есть, с тобой поговоришь и сразу приходит ощущение, что снайпер — это очень полезная и ужасно необходимая профессия на земле, - улыбнулся Альманах.
- Всегда готов к постижению новых наук… Мой учитель по баллистике полета пули в ветренную погоду, говорил: «…лучшая работа в жизни – это попадать в цель с дальнего расстояния!». Могу сказать и не постесняюсь этой фразы, что это самая Божья профессия, светлая, врачебная и обязательно спасающая невинный народ в неизвестном будущем, потому что будущее -это уже следствие настоящего и прошлого… Убьешь какого-то наркоторговца, глядишь, спас тыщщщщщщщщу человек, плюс родители спасенных, их жены, дети и будущие поколения этих детей. Один правильный выстрел – это его воля, несомненно! Ого-го…, сколько народу можно спасти…, целые города! Такая вот она, Божья профессия с умыслом! Это же простейшая логика – если профессия есть, значит она известна там наверху, утверждена великим повелением большого смысла и ей дали путёвку в жизнь… А как же иначе?
- Спорить не буду, ибо вижу здравое зерно в речи твоей, брат мой! – широко улыбнулся Альманах, - а теперь смотри сюда…, мой дрон обнаружил очередную вражью обманку и гонит информацию без остановки… Я всегда счастлив, когда эти идиоты держат нас за идиотов…, и никогда не задумаются, что они и есть настоящие идиоты… и почти всегда плохо маскируют свои склады…
- Главная проблема всех умных людей в том, что они думают, что другие тоже думают…
В мониторе пошла строка с докладом дрона:   
… подвал дома у дороги с желтой полосой на карнизе, обнаружены девяносто пакетов с материалом…, взял пробу, анализ готов, формула – С7Н5N3O6, вещество – ТРОТИЛ…, обнаружены сорок пакетов, анализ готов, формула- C17H21NO4, вещество – КОКАИН…, обнаружено двести пакетов, анализ готов, формула- C21H23NO5, вещество – ГЕРОИН…, обнаружено десять стандартных мешков, анализ готов, формула -C8H10N4O2, вещество – КОФЕИН. 12 ящиков каких-то медицинских ампул с надписью «RH -0002». Проба воздуха – остатки никотина, время 73 часа назад, анализ следов на полу, три человека, подошвы соответствуют стандарту ботинок военного образца, размеры 42, 42, 43, в 17 метрах от дома обнаружен окурок сигареты «Garda», возраст – 72 часа. Подвал закрыт на замок, зайти можно сквозь открытую форточку. На дверях с внутренней стороны стоит растяжка с гранатой «Элси» экранного действия, направление - все осколки в дверь, замедлитель поставлен на 2 секунды, под окном на полу растяжка с газовой гранатой «PLEZ». Газ ядовитый…, при вдохе выключает сознание на 5 минут, тошнота, рвота, головокружение, кровь из носа и горла, дрожь во всем теле (остальные симптомы известны). Периметр проверен – одна мертвая кошка у дороги, три мертвых воробья, три мыши, одна крыса, 12 тараканов- прусаков…, на соседнем дереве восемь живых ворон.
— Вот тебе и логическое заключение моей речи о Боге, - шепнул Рындыч, – он сам нас выводит на выполнение задачи, и мы с тобой удачно идем по следу хозяев женьшеневых полей. Я же тебе говорил, что без его воли здесь ничего не бывает. Скажу больше, Всевышний уже знает, чем все это закончится и потирает ладони в предвкушении будущего водевиля…
- Уточни! – отозвался Альманах, обозначая дрону задачу присесть на крышу дома и наблюдать за дорогой.
- Все, что передал твой дрон, это уже намек от самого Господа о том, что очень скоро нам предстоит священная работа вычистить новую скверну и уничтожить этот склад спрятанной дряни.
- А я с тобой и не спорю…, ибо ничего не происходит без его ведома в этом бардаке, называемым жизнью на отдельно взятой планете.
- Как с тобой выгодно работать, ты никогда не споришь и не доказываешь очевидное! – высказался Рындыч и достал из ботинка острый длинный стилет с ручкой, похожей на клюв аиста с острыми зазубринами.
- Это, потому что я каждый день общаюсь с Богом и он меня слышит и я ему внемлю…, ибо я есть  сотворение его, его физическая копия и обязан слушаться во всем нашего отца небесного, тем более в том, как вовремя нажать на курок… Как видишь, твою теорию общения со святым духом я полностью поддерживаю, и мы с тобой в этом едины. А раз есть единство и понимание – мы с тобой непобедимы!   
- Да? О-го-го, какая приятная новость от напарника! А можешь у него прямо сейчас поинтересоваться, мы с тобой выживем или…
- Нет не могу, он именно сейчас очень занят… Но, давеча, перед моим шикарным сном в подвале с крысами, сказал он мне: «…обдумай стезю для ноги твоей и все пути твои да будут тверды…»
- А еще чего сказал? – не унимался Рындыч.
- Он передавал тебе привет и настаивал, что не нужно быть добрее самого Господа Бога, понял? Если у тебя в прицеле появилась голова бешенной твари…, будь любезен, проделай там дырку и в этом есть твоё подчинение воле его, понятно?
- Усек, никого не пожалею, клянусь дверями роддома, в котором родился. Между прочим, когда я родился, то сразу же упал на пол в родильном зале под ослепительный свет ламп и с тех пор ползу по враждебной территории под названием жизнь… Сначала ползал с ложкой, затем с карандашами, с презервативами, с лопатой и наконец с винтовкой… 
- То, что ты упал в детстве – это я давно заметил, а клятва твоя - мощная, мне понравилась…, я передам папе Иисуса при очередном тонком контакте. А сейчас давай внимательно посмотрим на карту и подумаем о сюрпризах для наших наркоманских и якобы хитрых выродков. Включаем логику идиотов, антилогику умных, наш парадоксальный опыт и смешиваем это все в реальный коктейль логики и абсурда чужих действий, как на прошлой операции в Конгене… Помнишь наш принцип? «Без воображения и особого мнения – ты есть неотъемлемая часть любого безумного стада!».
- Да уж…, там сказка удалась…, антилогика завернёт мозг любому дегенерату. Будем примерять чужие мышление и чужие эмоции на себя. Недаром древний китаец сказал - «война — это искусство обмана!». - прошептал Рындыч и, откупорив тюбик с жидким шоколадом, уставился на оранжевый квадрат на мониторе.
— Вот именно в этом месте я предлагаю поставить куклу без сюрприза, а здесь сразу с двумя…, вот здесь заминируем под дешевый «фляйш», тут поставим проклятую тропу Иуды, здесь сюрприз от Магнуса Задонски…
- Предлагаю тут закрыть изобретением Сатори Тако с усилением в два раза…, даже в три! У меня в рюкзаке всё припасено именно для такой мелодии нехоженых полей… Вытащим парочку снарядов из ближайшего танка и зарядим большой «бум» вот здесь.
- Обязательно осколочных, чтобы порвало всех в тряпки…
- Согласен… Даже, если кто-то из них обойдет это место, то за углом этого домика их будут ждать новые неприятности. Птицы нам сослужат службу вот в этой квадрате, а «гремучки» поставим здесь и здесь, фальшивки через одну и через две… Все равно главный принцип парадоксальных шахматных квадратов они не знают, а если знают, то не смогут быстро просчитать… Хотя…, я очень сомневаюсь…
- Поддерживаю…, а вот здесь обозначено небольшое местное кладбище с тропинками, дорогами, разбитыми плитами и длинным каменным забором. Мой дрон туда летал и обследовал все полтора гектара территории. Именно здесь я и буду ночевать в какой-нибудь теплой могиле с красивой надписью, поближе к какому-то давно умершему тело. Визуально там всё на ладони, даже выход с моста…, электронная активация сюрпризов через дроны, вид этого квадрата замечательный…, тебя всегда прикрою, все в масть…! И антилогика шепчет любому дураку, что на моём кладбище ночевать никто не будет, потому что у идиотов всегда короткое воображение и масса предрассудков. А я очень люблю кладбища, как места чужой силы и шепота блуждающих душ! – шептал Рындыч и потягивал из тюбика вкусный жидкий шоколад.
- Что ярко подтверждает твое падение головой на пол в роддоме… Я обнаружил на пятом танке «инфернальные кассеты» в боевом положении. Танк поставим здесь поближе к мосту… А вот где ты думаешь поставить мощную «Аллилуйю», смотритель кладбищ?
- Вот здесь, - Альманах ткнул пальцем в карту на мониторе, - мы обязательно не можем учесть всё, что в планах у Бога, но мы будем готовы импровизировать и работать быстро. Если там есть бывалый черт-руководитель при мозгах, то они обязательно пошлют впереди себя кого-то не при делах, а мы и к этому будем готовы, - прошептал Альманах и коварно улыбнулся.
 Все их азартные мысли были на будущей войне, а тела ощущали вибрации ненависти. Они давно жили ужасами войны, это была их обычная среда обитания и внутренние витамины, которыми они дышали и хотели приблизить момент истины и очищения земли от бешеных созданий… На рукаве Альманаха была вышита черная надпись: «Волкоед», что являлось высшим опознаванием после красного шеврона «Пёс войны». Такие нашивки контора давала после десяти успешных операций, проведенных в тылу в полном одиночестве. Человек с такой нашивкой почему-то был выгоден Богу и никак не умирал от чужих пуль, ножей, минных сюрпризов, неудачных обстоятельств непогоды, предательства аборигенов и от боевых отравляющих веществ. Но больше всего эта нашивка котировалась из-за того, что носивший её выстоял в пяти тысячной очереди профессиональных альпинистов на восхождение на Эверест в Непале, взобрался туда с напарником с минимумом оборудования и сделал видео репортаж с запуском миниатюрного зонда, а это испытание не для слабаков.
 В рюкзаке у Альманаха всегда лежала старенькая потрепанная Библия, исчерканная шариковой ручкой в нужных местах. Красным цветом были подчеркнуты высказывания, не требующие логических доказательств и принимаемые сердцем. А черным цветом были подчеркнуты спорные места, которые не подходили под здравый смысл и логику самого Альманаха. Именно в чтении Библии он научился сокрытой между строк антилогике, которую не могут трактовать ни преподаватели Духовных семинарий, ни жирные святоши на доходных денежных местах, ни даже профессора от религии, которые не знают имена жен Каина и Авеля. Они даже не догадываются о существовании антилогики происходящего, которая много раз спасла Альманаху жизнь. Эта книга сопровождала его везде последние 33 года. На прикладе его фирменной «мухобойки» были вырезаны слова, охранявшие его душу в этой жизни. Это была красивая и уникальная фраза, краткостью своей возбуждающая мышление любого человека её прочитавшего. Альманах имел ухо крокодила, которое никто никогда не видел, чутье летающих Вальпургиевых ведьм, крепкие руки и желание каждый день чему-то учиться. Он был следопытом десятого уровня, умел вычислить любой объект по суетливой траектории полетов мух и неделями находиться в засаде, насыщая организм горькими желудями и водой из луж. Альманах был цельным человеком без особых желаний, но со своими убеждениями и весьма странными взглядами на жизнь. Он осознавал то, что не знали и не осознавали миллионы…, он всегда хорошо понимал, что в любом улье найдется спящая пчела… и это обязательный закон антилогики происходящего. В это, казалось бы, обыкновенное непривлекательное выражение, он вкладывал огромный смысл, о котором никто не подозревал и не мог размышлять, раздвигая глупые стереотипы. Он понимал, что весь улей не мог знать о спящей пчеле, а сама спящая могла долгое время притворяться… и ждать выгодный момент личной удачи в замкнутом жужжащем пространстве… Внутренние формулы Альманаха дарили ему понимание природы поведения любого человека на его пути… Он читал не только Библию, он читал людей с оружием, пришедших кого-то убить, ограбить, украсть, забрать, надругаться, получить удовольствие сатаны и пойти дальше продолжить убивать живые души… Вот почему он считал свою работу священной, то есть освещенной Богом по воле его, под защитой его, по планам его… Он веровал всем сердцем и пил глотками «святую воду», веровал духом в нужность себя и судьбоносное предназначение очищать природу от чужих генетических ошибок. От всех врагов он отличался тем, что совсем не цеплялся за жизнь и был готов умереть в любое время, назначенное свыше… Он знал, что смерть — это продолжение жизни, намного лучшее продолжение, чем это, что было и уже внезапно прошло…!
               


Уважаемый читатель! Продолжение на авторском сайте.