Фокус - чудо

Мужчины пришли на торжественное награждение в костюмах, а женщины - в строгих платьях. Я отвык от подобных мероприятий, столько лет на войне, пришлось отдать торговцу свой автомат и выменять на него костюм. Кто-то давно рассказывал, что самое загадочное в этой церемонии - награждение мёртвых героев. Мне это запомнилось.
Сцена находилась под открытым небом, круглая, очень простая, без каких-либо прикрас и излишеств, белого цвета. В центре, в круге, который слегка возвышался над сценой, стоял глава города и духовидец. К кругу, с четырёх сторон, расстелили узкие ковровые дорожки, и они тоже были белыми, но другого оттенка. По этим дорожкам с трибун, возвышающихся амфитеатром, шли награждаемые, их имена громко, вторя главе города, несколько раз объявляли ведущие, стоявшие на четырёх вышках, которые словно делили пространство круглой сцены на четыре сегмента. На каждой вышке стояли мужчина и женщина.
Все опасались дождя. Его обещали метеорологи. Зрители рядом рассказывали друг другу, что в прошлом году был сильный дождь и это помешало увидеть посмертных героев - так они их называли. Судя по негромким разговорам, и с этим никто не спорил, в дождь герои не приходят.
Наконец началось: свет погас, и только один прожектор освещал круг, и духовидец лежал в нём, распластавшийся, похожий на Витрувианского человека Леонардо. Помощники на глазах у зрителей вбили ему в руки и в ноги гвозди, а ведущие пояснили, что это делается намеренно, чтобы посмертные герои не увели духовидца с собой, что в такие моменты никто не сможет удержаться и оставит земной мир раньше предначертанного нам.
Я стал думать, что тогда тоже самое нужно совершить и над нами, но, видимо, соблазн касался только духовидцев. Он лежал в круге в чёрном костюме, в галстуке - бабочке ( галстук считался отличительным атрибутом духовидцев), из-под брюк торчали голые ноги, и было видно, как из-под шляпок гвоздей сочится кровь.
Из темноты зазвучал голос главы города, он стал рассказывать о герое, сотруднике пожарной службы, спасшем из огня нескольких жителей многоэтажного дома, в том числе инвалида, который не мог ходить, и детей, но сам скончался в больнице от ожогов. И когда глава города объявил имя этого пожарного и пригласил его на сцену, тело духовидца задрожало, стало корчиться, как будто хотело вырваться, прибитое к сцене гвоздями, забилось в конвульсиях и по косматой бороде потекла белая пузырящаяся слюна. В темноте вспыхнула зелёная подсветка лестницы, спускающаяся с неба, заиграла музыка, и я увидел, как и все сидящие на трибунах, силуэт человека без одежды, похожий на тень, объёмную тень, медленно спускающуюся в круг, и несколько десятков тысяч рук нарушили наступившую было тишину аплодисментами. Аплодисменты стали стихать только когда силуэт погибшего пожарного остановился возле ног духовидца, повернувшись к нему лицом, если можно так сказать. И совсем стихли, когда произошло невероятное, силуэт стал как будто тенью духовидца, и эта тень начала медленно падать на него, пока не слилась с его телом, хотя духовидец сопротивлялся и даже кричал. Вспыхнул свет прожекторов за нашими спинами, раздались хлопки фейерверков, хор запел что-то фантастически красивое и возвышенное. В круге лежал погибший пожарный, растерянно смотрел, насколько мог, на прибитые гвоздями руки и ноги, и в его взгляде читалось непонимание. Глава города опустился перед ним на колени и стал прикалывать к лацкану пиджака медаль. Потом обнял его и поцеловал троекратно. Свет снова погас, осталось только яркое пятно света в круге. Погибший пожарный стал корчиться, выгибать тело, словно борец, пытающийся выскользнуть из-под захвата другого борца, лежавшего сверху. Зрители молчали, молчали так, словно малейший шорох мог помешать. Краем глаза я видел, как переживают зрители. И только когда тень высвободилась из тела и, покачиваясь, встала, раздались сначала робкие, а потом нарастающие до очень громких аплодисменты. Тень исчезла, за ней погасла лестница. Женщина, стоявшая рядом со мной, попеременно хлопала в ладоши и обмахивала себя руками, влажные глаза её блестели, лицо раскраснелось и, кажется, она никак не могла совладать с эмоциями. Я тоже что-то подобное чувствовал, но не мог заплакать.
Я потом спрашивал себя: неужели это был всего лишь фокус? или всё-таки чудо?
Вот и сварливый старик в кафе спросил:
- Что, насмотрелись фокусов? - и, кажется, я был не первым, к кому он так обращался.
- Если это фокус, то я не понимаю, как такое можно сделать.
- Если бы понимали, не было бы фокусов.
- Но и чудес тоже!
- Дружок, знаешь разницу между чудом и фокусом? - теперь старик разговаривал только со мной, а раньше как будто со всеми посетителями кафе. - Чудо бессмысленно.

Отрывок из сборника "Снег или соло, мой друг"
https://ridero.ru/books/sneg/